Я просто хочу снова ее видеть. И в сложившихся обстоятельствах это не менее веская причина, чем любая другая, чтобы уйти.

Пока я еду в свой офис, я не могу избавиться от ощущения, что за мной снова кто-то следит. Не раз я замечаю в поле зрения заднего вида черную машину, похожую на ту, что я видел позади нас по дороге домой с обеда в тот день, когда мы с Беллой припарковались в лесу, но я говорю себе, что у меня паранойя. Что я просто на взводе. Она сворачивает на две улицы, прежде чем я добираюсь до своего офиса, и я выдыхаю, качая головой.

Мне нужно немного пространства. Лучшее решение для этого — установить дистанцию между мной и Беллой и дать ей остыть. У меня деловая поездка в Италию, которую я все откладывал, не желая перегружать Агнес, и мне пришло в голову, что сейчас самое подходящее время для поездки. Белла привыкла к детям, и я не беспокоюсь о том, чтобы оставить ее с ними. Я верю, что она без проблем позаботится о Сесилии и Дэнни, пока меня не будет, и немного пространства пойдет нам обоим на пользу.

Приняв решение, я чувствую, как с моих плеч сваливается груз. Я заезжаю на свое парковочное место, решив сказать ей об этом за ужином. Вообще-то, — решаю я, запихивая ключи в карман, пока иду к офису, — я поеду домой пораньше. Я застану ее, пока дети дремлют, и мы сможем поговорить наедине. Мы поговорим о вчерашнем вечере, выплеснем все чувства, а потом я сообщу ей, что уезжаю на пару недель и дам ей свободу.

В глубине души я знаю, что это правильное решение. Это единственный способ не позволить случившемуся разрушить все то хорошее, что у нас есть, и превратить то, что было недолгим и прекрасным, в то, о чем мы оба будем жалеть.

Но это не меняет боли, которая до сих пор задерживается в моей груди, когда я думаю о том, что больше никогда не прикоснусь к ней.

БЕЛЛА

Я вернулась с пробежки потной и выжатой, и я рада приветствовать усталость. Мне нужно было как-то справиться с тем клубком эмоций, который я испытала, проснувшись одна в постели Габриэля. Разочарование, которое настигло меня в тот первый момент, когда я еще не до конца проснулась, когда я потянулась к нему и поняла, что его там нет.

Логично, что он встал первым. Если бы мы проснулись вместе, это было бы совсем не то, о чем мы договаривались. Прошлая ночь была концом, поэтому он вернулся к тому, что мы делали раньше, когда я спала в его постели. Он встал первым, к тому времени, как он вернулся с тренировки, меня уже не было. Мы вернулись к привычному распорядку, к нормальной жизни. Легко, но для меня это было нелегко. Хотя я знаю, что это то, чего я хотела.

Но я сказала, что хочу этого, и я вернулась к этому несмотря на то, что моя грудь все еще болит при мысли о том, что я проснусь с ним рядом, или о возможности проснуться от его рук и рта на мне, уже жаждущих большего. Я хочу знать, каково это — просыпаться вот так. Если быть честной, мне уже дюжина вещей интересна, я хочу исследовать, попробовать несмотря на то, что мы договорились больше не делать этого.

Я хочу большего. Но я знаю, что лучше. Я чувствую к Габриэлю то, что не должна, и я не настолько наивна, чтобы не понимать, что он тоже чувствует что-то подобное. Просто он не может довести свои чувства до конца. Так что нет смысла усложнять жизнь нам обоим.

Я говорю себе, что все вернется на круги своя. Мы остынем, и эта колющая боль в груди, которая ощущается как разрыв сердца, как разрыв отношений, эта тяга к нему… все это пройдет. Это все просто эмоции, которые я испытываю из-за того, что прошлой ночью лишилась девственности, и я приспособлюсь. Я всегда слышала, что утро после первого раза, это сплошные гормоны и эмоции. Лучше разобраться с этим самостоятельно, чем потом нагружать этим Габриэля, чтобы в конце концов понять, что мне просто нужно время, чтобы разобраться с этим. Что мое первоначальное решение о том, какими мы будем впоследствии, всегда было правильным.

На пробежке я слушаю только бодрящую музыку. Никаких песен о расставании или музыки, которая может заставить меня думать о Габриэле. Я сосредоточена на том, как мои ноги бьются о тропинку, как солнце греет мою кожу, какое будущее ждет меня теперь, когда я работаю над своим прошлым. Жжение в мышцах и новые силы, которые я обрела благодаря тренировкам, помогают мне бежать дальше и быстрее. Когда я возвращаюсь к дому, я уже побила свое лучшее время и думаю о том, как я горжусь этим, как я прогрессирую в самых разных областях своей жизни. Вот на чем мне нужно сосредоточиться сейчас. На себе и на том, чтобы стать лучше. Это то, ради чего все это затевалось в первую очередь.

Когда я возвращаюсь, Габриэль уже уходит, и я говорю себе, что это тоже хорошо. Я принимаю душ, поднимаю Сесилию и Дэнни и иду заниматься своими делами.

Когда они не спят, мне легко отбросить мысли о Габриэле, о боли, которая захлестывает меня каждый раз, когда я думаю о том, что теперь между нами все кончено. Ни один из нас не может перестать говорить о вчерашнем дне в городе — музее, спектакле, ужине. Сесилия — явный ценитель искусства, и большую часть времени, которое мы обычно читаем в тишине в гостиной, она проводит, разговаривая со мной о картинах, пока я наконец не достаю свой ноутбук и не провожу вторую половину часа, изучая с ней информацию о них. Дэнни с головой погрузился в свои новые комиксы, и я чувствую, как ко мне понемногу возвращается равновесие от ощущения нормальности, которое это мне дает. День проходит так же, как и всегда, независимо от того, что произошло между мной и Габриэлем, и пока я не позволяю всему этому овладеть мной, так будет и впредь. Ничего не должно измениться, все будет так, как мы договорились. Это похоже на облегчение, хотя при мысли о том, что все закончилось, все еще остается жгучая боль в спине, тоска, которая, как я знаю, не пройдет.

Но в конце концов она утихнет. Я держусь за это.

Мы выходим на улицу, чтобы побросать мяч туда-сюда — на следующей неделе у Дэнни летние пробы, а потом в бассейн. Там труднее не думать о Габриэле, но мне это удается, я плещусь в бассейне с Сесилией и Дэнни и обсуждаю, какой музей они хотели бы посетить, когда мы в следующий раз поедем в город. До конца лета еще много времени, и я позволяю себе отвлекаться на все их идеи и планы, откладывая некоторые из них на потом, чтобы серьезно обсудить с Габриэлем.

С другого конца двора, откуда-то из дома, кажется, доносится шум. Я резко поднимаю голову, но не вижу ничего необычного. У Габриэля здесь дополнительная охрана, но в это время дня они обходят территорию вдали от дома. Может, Агнес что-то уронила, думаю я, вылезая из бассейна, чтобы проверить время на своем телефоне. Уже почти обед, и я возвращаюсь за детьми, пока все, что приготовила Агнес, не остыло.

— Время обеда! — Кричу я, и они выбегают из бассейна за своими полотенцами.

Нет никаких признаков того, что что-то не так. Светит солнце. Прекрасный полдень, точно такой же, как в утро моей свадьбы, худшего дня в моей жизни.

Худший день в моей жизни — пока я не открываю заднюю дверь и не вижу, что Агнес сидит за столом с белым лицом, а грузный мужчина в черных брюках и футболке держит пистолет у ее затылка. Ее глаза расширены, и она произносит слово «бегите». Но для этого уже слишком поздно. Я знаю это слишком хорошо, поскольку воспоминания нахлынули на меня удушающей волной: звук захлопывающихся дверей церкви, поворачивающихся замков, треск выстрелов. Запахи дыма и крови. Ужас от мысли, что день, когда моя жизнь должна была измениться, превратился в день, когда она должна была закончиться.

Их еще четверо, разбросанных по кухне, все вооружены и поднимают оружие, чтобы направить его на нас. И еще один — мужчина, которого я узнаю, когда сердце на мгновение замирает в груди.

Игорь Ласилов. Пахан Ласиловской братвы и когда-то почти мой тесть.