Наши тренировки и обучение Габриэлем меня самообороне с тех пор, как он смог ко мне прикасаться, продвинулись вперед. Он начал показывать мне основные приемы боевых искусств — блоки, удары ногами, легкие удары, и от этого становится только труднее сосредоточиться, пока мы тренируемся. Это неизбежно заканчивается тем, что мы оказываемся у стены или на одном из матов, руки блуждают по всем местам, которые больше не являются запретными, и мы сбиваем друг друга в лихорадочный клубок. К моему полному шоку, я обнаружила, что Габриэль не возражает против того, чтобы опуститься на меня сразу после тренировки, я узнала об этом сегодня утром, когда он уложил меня на коврик и стянул леггинсы вокруг бедер, вылизывая меня до быстрого и грязного оргазма. Вскоре я ответила ему рукой, поглаживая его, пока он стоял на коленях надо мной, и снова кончила, когда он кончил мне на грудь.

Для меня никогда не было ничего более горячего, чем смотреть, как кончает Габриэль. То, как он выглядит полностью развязанным мной, с открытым ртом и напряженным телом, звуки, которые он издает, все это возбуждает меня до безумия, заставляя хотеть повторить все это как можно скорее.

И он был терпелив. Терпеливее, чем я когда-либо могла себе представить. Я до сих пор не опустилась на него, не в силах преодолеть блокировку в своем сознании по этому поводу, и пока что я все еще девственница в самом техническом смысле. Это тоже заставляет меня испытывать вспышку паники всякий раз, когда я думаю об этом. Но Габриэль не давит на меня, хотя я не могу представить, что его полностью устраивают рукопожатия или дрочка, пока он меня ублажает.

Я притворяюсь, что нет никаких других факторов, кроме моего страха. То, что мы еще не дошли до настоящего полового акта, не имеет никакого отношения к тому, что, как только мы это сделаем, все будет кончено. Мои короткие и очень страстные отношения с Габриэлем закончатся.

Это то, о чем я его просила, и то, на что он согласился. Ничего другого быть не может. Он ясно дал мне это понять, и я очень старалась не воспринимать ничего из того, что он говорит или делает, как отклонение от этого. Каким бы милым и нежным он ни был, что бы он ни шептал мне на ухо, я говорю себе, что все это просто сосредоточено на настоящем моменте. Все это не будет иметь значения, как только будет перейдена последняя черта и мы закончим.

Но об этом трудно вспоминать, когда я выхожу из душа и вспоминаю, что Габриэль пригласил меня сегодня пойти в город с ним, Сесилией и Дэнни. Семейная прогулка, только я не должна быть частью этой семьи. Я наемный работник, и Агнес с нами не поедет.

Такое ощущение, что границы, разделяющие меня как работника и Габриэля, моего босса, давно исчезли.

Планы были составлены вчера за ужином — Сесилия все еще мечтает сводить Габриэля в магазин «Американская девочка», а Габриэль хочет сводить их в музей искусств Метрополитен в качестве познавательной прогулки. Кроме того, Дэнни настаивал, что его отец должен попробовать бургерную, в которую мы ходили в прошлый раз, и в довершение всего Габриэль пообещал им ужин и шоу на Бродвее. Я смотрю на свой шкаф, стоя посреди комнаты с обернутым вокруг себя полотенцем и не представляя, что надеть.

В конце концов я останавливаюсь на легком темно-синем шелковом платье-футляре, которому придают более непринужденный вид небольшие закатанные рукава, приколотые к плечам латунными пуговицами, и слегка оттопыренный вырез. Я добавляю тонкий кожаный ремень и удобные сандалии, которые все еще достаточно стильные для театра, а также пару каффов с бриллиантовыми листьями, которые наполовину поднимаются по бокам каждого уха, добавляя немного дополнительного стиля к наряду. Они привлекают внимание, и мое сердце слегка колотится в груди, когда я понимаю, что этот наряд не сможет уберечь меня от внимания. Но Габриэль заставляет меня чувствовать себя в безопасности, и постепенно я все меньше и меньше чувствую, что мне нужно прятаться. Платье доходит до середины бедра, с разрезом до колен, и только мои руки обнажены. Я достаю из шкафа короткую легкую коричневую кожаную куртку — на случай, если мне захочется прикрыться или в театре будет холодно, и делаю глубокий вдох.

Я могу это сделать.

Габриэль ждет внизу вместе с Сесилией и Дэнни, одетый в легкие угольного цвета чиносы и кремовую льняную рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами. Его волосы слегка вьются вокруг ушей, и я чувствую, как у меня чешутся пальцы от желания протянуть руку и прикоснуться к ним. Самое сложное в сегодняшнем дне, как я понимаю, будет не прикасаться к Габриэлю вообще. Это почти ирония, учитывая, как мы начали. Но я и без его слов знаю, что в присутствии Сесилии и Дэнни мы не можем вести себя иначе, чем по-дружески. Что бы ни происходило между нами, меньше всего мы хотим, чтобы они были в замешательстве относительно моего места в жизни их отца.

Его брови резко взлетают вверх, когда он видит меня, и я улавливаю тепло в его взгляде. Он улыбается, когда я спускаюсь по лестнице, и я вижу, каких усилий ему стоит не отвести глаз от моего лица и не взять меня так, как ему хочется.

— Ты уложила волосы, — говорит он, и я немного застенчиво улыбаюсь, касаясь затылка, где я закрутила волосы.

— Мне кажется, так будет элегантнее. Для музея и бродвейского шоу.

Его взгляд задерживается на моих волосах, и я думаю, что он представляет, как убирает их, но он ничего не говорит, ведя нас к ожидающему Мерседесу.

Габриэль открывает для меня дверь со стороны пассажира, а также заднюю дверь, и я неуверенно смотрю на него, пока Сесилия и Дэнни забираются на заднее сиденье.

— Разве я не должна быть там, с ними? — Пробормотала я, и Габриэль покачал головой.

— Я не хочу чувствовать себя шофером. — Он ухмыляется, и я быстро выдыхаю, перебираясь на место пассажира.

Это интимное чувство. Как будто я его девушка, иду на свидание с ним и его детьми. Я подавляю смятенные, беспорядочные чувства в своей груди, сосредоточившись на том, чтобы случайно не сделать ничего такого, что выдаст нас. По крайней мере, один раз я видела, как рука Габриэля дернулась на ноге, как будто он сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к моей.

— Я учу Беллу водить машину, — с ухмылкой говорит Габриэль, оглядываясь на Сесилию и Дэнни. — У нее неплохо получается.

— У меня был один урок. — Я смеюсь. — И я не очень.

— У тебя будет больше. — Он смотрит на меня, все еще ухмыляясь. — И тогда ты станешь превосходным водителем.

— Не могу дождаться, когда научусь водить, — вздыхает Сесилия сзади, но я не слышу ответа Габриэля. Я не могу думать ни о чем, кроме как о том, чтобы подавить теплое, мягкое чувство, которое распространяется в моей груди от этого, как он это сказал, от уверенности, что я буду здесь.

Как это будет выглядеть, когда между ним и мной все закончится?

Я не могу об этом думать. Я не могу позволить себе думать о конце. И я не хочу. Не тогда, когда все так хорошо, прямо сейчас, не тогда, когда впервые в жизни я чувствую, что могу быть полностью собой и ничего не сдерживать.

День проходит идеально. Сначала мы отправляемся за покупками, и мое сердце тает еще больше, когда я вижу, как глубоко Габриэль погружается в интересы своих детей. Он позволяет Сесилии вести его по магазину «Американская Девочка» почти час, не жалуясь, пока она объясняет все истории кукол и рассказывает, какие из них ей больше нравятся и почему. После этого Дэнни хочет пойти в магазин комиксов, и Габриэль уделяет ему такое же внимание, внимательно слушая, как Дэнни рассказывает о Бэтмене и своих любимых Людях Икс, а также о тех, которые ему не нравятся. В нем нет нетерпения, он не проверяет время и не смотрит на телефон, и я понимаю, что Габриэль именно такой. Хороший, терпеливый человек, который полностью поддерживает тех, кто ему дорог.

И, независимо от того, чем все это закончится, я понимаю, что я один из таких людей. С того самого момента, как я столкнулась с ним в коридоре, и он взял на себя миссию спасти меня из любой ситуации, которую пытался устроить мой отец.