Я опускаюсь в кресло, беру со стола свернутую салфетку и расстилаю ее на коленях. Так мне будет чем занять руки. Моя шаль слегка сползает на плечи, и если Габриэлю и кажется странным, что я не снимаю ее, он ничего не говорит. Я кладу клатч на сиденье рядом с собой и поднимаю глаза, когда к нам подходит служащий в униформе, похожей на ту, что была на хозяйке.

— Добрый вечер. Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Вино, возможно, или что-нибудь из нашей прекрасной карты саке? Вы предпочитаете негазированную воду или газированную?

— Все равно, — говорит Габриэль и смотрит на меня. Я киваю, чувствуя, что нервничаю. Не то чтобы я никогда раньше не ходила в ресторан или что-то в этом роде, мы с Кларой время от времени ходили куда-нибудь, а отец на протяжении многих лет приглашал меня на ужин по особым случаям. Но я еще никогда не ужинала вот так, наедине с красивым мужчиной, который, несомненно, думает, что это свидание. — Что-то для нас обоих, — подтверждает он. — Белла, хочешь что-нибудь выпить? Тут есть… — Он открывает фолиант в кожаном переплете и просматривает список. — Саке. — Он жестом показывает на карту напитков, а затем смотрит на меня.

Бокал вина звучит неплохо, но я понятия не имею, что заказать. Я никогда раньше не пила вне дома, а дома, если и выпиваю бокал за ужином, то только то, что отец выбрал в пару к нашему блюду.

— Я не уверена, — неуверенно пробормотала я. — Думаю, вино, но…

— Вы любите сладкое вино или сухое? — Спрашивает официант, и я снова чувствую неуверенность. Я хотела казаться собранной на этом свидании, а не широко раскрытой и неуверенной в себе, но чувствую себя совершенно не в своей тарелке. Могу только представить, что Габриэль думает обо мне — двадцатилетней, неспособной даже уверенно заказать вино. И тут я задаюсь вопросом, почему меня это волнует. Ведь не так уж и важно, что он обо мне думает.

— Сладкое, я думаю, — говорю я серверу.

— Я могу порекомендовать сливовое вино, которое, думаю, вам понравится, — предлагает он, и я быстро киваю.

— Тогда давайте я попробую.

— Я вернусь с вашими напитками через минуту. — Сервер поспешно уходит, а я смотрю через стол на Габриэля, чувствуя внезапную робость.

— Саке, это приобретенный вкус, — говорит он, разглаживая на коленях свою салфетку. — На мой взгляд, он лучше холодный, чем горячий. Вкус раскрывается лучше. Можешь попробовать немного моего, если хочешь.

В этом предложении есть что-то интимное, что заставляет мою шею нагреваться, от идеи разделить бокал. Я сглатываю, заставляя себя улыбнуться.

— Может быть.

Габриэль опускает взгляд на меню.

— Есть что-то конкретное, что звучит хорошо? Я неравнодушен к морепродуктам, и я слышал, что их хрустящая закуска из креветок восхитительна. Но я также рассматривал вариант омакасе, если ты не против сюрприза. Это выбор шеф-повара. — Объясняет он. — Они принесут множество маленьких блюд, чтобы мы попробовали все.

Меня охватывает волна облегчения при мысли о том, что сегодня мне не придется выбирать что-то еще.

— Звучит замечательно, — соглашаюсь я, и Габриэль улыбается.

— Хорошо. Мы так и сделаем. — Он закрывает меню и откидывается на спинку стула, как раз в тот момент, когда снова появляется официант с нашими напитками. Мое вино — бледно-розового цвета, в квадратном бокале с длинной ножкой. Саке Габриэля — в трех маленьких керамических чашечках, стоящих на темном деревянном подносе. Он берет одну из них после того, как сервер уходит с заказом омакасе, и наклоняет ее ко мне. — За прекрасный летний вечер.

Мне удается сохранить на лице улыбку, изо всех сил стараясь скрыть нервозность, и я осторожно касаюсь бокалом его бокала.

— Это место прекрасно.

— Да, — соглашается Габриэль, делая глоток саке. Он отставляет бокал и жестом показывает на маленькую чашку. — Хочешь попробовать?

Я быстро качаю головой.

— Нет, не знаю, хватит ли мне смелости.

Он смеется.

— Похоже, никто из нас часто не выходит на улицу. Полагаю, для тебя это из-за того, что отец держит тебя в основном под замком?

— Все не так драматично, — признаю я. — Я могу выйти на улицу, когда захочу. Просто я немного больше интроверт, наверное. У меня есть близкая подруга, которая живет в городе, и я иногда приезжаю к ней в гости. Но она работает на обычной работе — в компьютерной сфере, а Нью-Йорк — дорогое место для жизни. Так что мы точно не ходим в такие рестораны. И отец дает мне лишь небольшое пособие, — быстро добавляю я, потому что не хочу, чтобы Габриэль подумал, что я слишком скупа, чтобы угощать свою подругу.

— Что ж, я рад, что смог расширить твои горизонты. — Он делает паузу, когда возвращается официант с двумя маленькими тарелками и ставит по одной перед каждым из нас. На ней лежит мягкая булочка с мясной начинкой, похожей на глазунью, с маринованными овощами и сливочным соусом. — Раньше я выходил гораздо чаще, чем сейчас. — В его голосе звучит странная нотка грусти, которая меня удивляет, она кажется неуместной в нашем разговоре. Он не похож на человека, которому есть о чем грустить. — Но в последние несколько лет, боюсь, я тоже стал немного домоседом.

— Мне жаль, что мы так встретились. — Я прикусила губу, чувствуя нервную дрожь, когда смотрю на него. — Вот так налететь на тебя…

Габриэль смеется, откусывая от своей булочки.

— А мне нет, — откровенно говорит он. — Сомневаюсь, что встретил бы тебя в противном случае. И я рад, что встретил.

Я чувствую, как потеплели мои щеки, а желудок скрутился так, что я сомневаюсь, смогу ли я съесть хоть кусочек еды, которая лежит передо мной, какой бы аппетитной она ни казалась. Почему я не могла встретить его раньше? Он кажется таким искренне хорошим, и мне жаль, что придется его подвести. Но гораздо хуже будет потом, когда он узнает обо всем, что творится у меня в голове, обо всем, что лежит на поверхности, и разочаруется во мне десятком других способов.

— Правда? — Вопрос проскальзывает, как способ потянуть время, но Габриэль просто кивает, вытирая салфеткой губы, пока доедает маленькую булочку. Моя все еще остается нетронутой, и я заставляю себя дотянуться до нее и откусить крошечный кусочек.

Она невероятная. Мягкая, сладкая, соленая и острая одновременно, и я, не задумываясь, откусываю еще кусочек, впервые за несколько месяцев мне действительно захотелось есть. Я доедаю ее до половины, прежде чем понимаю, что забыла о манерах, и откладываю ее, чувствуя, как мое лицо снова теплеет от забавной улыбки Габриэля.

— Это действительно вкусно, не так ли?

Я киваю, откусывая еще один кусочек, когда вижу, что к нам направляется официант с очередным блюдом. Он уносит тарелки, заменяя их двумя черными керамическими чашами с маленькими хрустящими креветками в липком оранжевом соусе, выложенными поверх маринованных морских водорослей.

— Ты упомянула, что твой отец считал, что ты не можешь ничего сделать, кроме как выйти замуж. — Габриэль достает одну из чашек с саке и делает глоток. — Что бы ты сделала, если бы у тебя был шанс?

— Пошла бы в колледж. — Ответ последовал незамедлительно. — Но это не вписывается в его планы. Если честно, — признаю я, — если бы я была сыном, я бы, наверное, поступила, но только для того, чтобы расширить возможности управления семейным бизнесом. Мой отец — человек, который верит в традиции и наследие, а не в выбор. Особенно когда речь идет о его детях.

— Хм… — Габриэль берет палочки для еды и с любопытством смотрит на креветку. — Для чего бы ты пошла в колледж?

Я не могу ответить на этот вопрос. Мне нравится Габриэль, насколько я знаю, сегодня вечером я никуда не смогу поступить, и я не хочу слышать, как он насмехается над карьерой, которую я бы выбрала для себя. Я не хочу разочаровываться, зная, что он рассматривает это как прославленное хобби, а я не сомневаюсь, что так оно и есть. Он кажется другим, но я очень сомневаюсь, что он настолько другой. Я понимаю, что возвела его на пьедестал, но это неважно. Сегодняшний вечер будет единственным, когда мы увидим друг друга, и я хочу, чтобы это было идеальное воспоминание, которое ничто не омрачит, если это вообще возможно.