— Слишком… поздно… — выдохнула она и, выгнув спину, замерла.

— Дуреха, — с сожалением вздохнул Анхатон, о котором Гормери успел забыть.

Он подошел к ложу вдовы Хорит, накрыл ее страшные распахнутые глаза ладонью и закрыл ей веки. Гормери отвернулся.

— Надо распорядиться о похоронах, — услыхал он за спиной. И кивнул, соглашаясь.

— Где ты держишь писца, который выкрал статуэтку Хонсу из сундука ювелира?

— В подвале управление маджоев, разумеется. У них там тюрьма, — Анхатон потопал вон из комнаты и уже в коридоре, поймав соседскую прислугу за локоток принялся перечислять, к кому ей сходить, что сказать и что сделать. Гормери не стал вслушиваться. Теперь он понимал, что время понеслось ему навстречу. Если бы он знал тогда, едва они столкнулись с Тамит на улице. Если бы понимал, что именно рядом с ней всегда появляется темная нечто в его голове. Видимо, это и был демон. Если бы он только доверился своему чутью, ведь все в нем кричало, что с девчонкой что-то не так. И эти ее пламенные речи. Конечно, она одержима богами предков, она пожертвовала собой, чтобы обрести могущественное оружие против ненавистного царя, который запрещает ей поклоняться старым богам. Она добыла это оружие из самого Дуата. Но переоценила собственные силы. И вот теперь погибает. Стоит ли ее спасать? Гормери не сомневался, что стоит. Ведь он видел ее живую, пылкую, страстную в своем желании добиться правды, юную, смелую. Он слышал ее живой человеческий смех и сделает все, чтобы не отдать его темной сущности из Дуата. Он спасет в Тамит человека. Спасет ее бессмертный Ах, который сохранит ее личность в бесконечности.

Ах — часть человеческой сущности, которая считается частью бога, бессмертная частичка, которая сохраняется даже у грешников.

Чаи просидевший двое суток в подвале управления маджоев Восточного города, выглядел изможденным. Как будто его тут не поили, не кормили, а заодно и спать не давали. Хотя может оно так и было. Правил содержания узников в Уадже Гормери не знал. Чтобы расположить к себе молодого писца, не привыкшего к таким лишениям, он сходил к бочке и вернувшись с кувшином полным воды, поставил его перед ним на грубо сколоченный стол.

Чаи тут же ухватился за кувшин трясущимися руками и принялся жадно пить, проливая воду на пыльный пол камеры.

Дознаватель заставил себя терпеливо дожидаться, пока парень напьется. Хотя мышцы его то и дело сводили судороги нетерпения. Тамит может быть прямо сейчас превращается в демона. Необратимо, навсегда. А он вынужден играть с этим дураком в доброго следователя. И все же он понимал, что если он теперь надавит, то мальчишка замкнется. Они же все идейные, из тайного общества. И противление столичному дознавателю почитают доблестью. Нет, его надо расслабить, показать, что он друг, желающий помочь. Что сейчас не так уж далеко от истины. Ему и правда плевать на всю их компанию, ему важно вытащить из передряги дочь маджоя. Желательно не слишком пострадавшей. Накажет он ее потом. Очень сильно накажет. Розгами отходит взбалмошную девицу, за то что рискнула своим прекрасным существом, бессмертными Ба и Ах ради цели, которую ей достичь не под силу. Надо же, решила свергнуть царя! И что дальше? У нее есть план, кем заменить великого Неферхепрура Эхнатона? Наверняка же нет. Разве можно подвергать страну такой опасности, как безвластие? Нет ничего страшнее, чем отсутствие правителя у народа. История помнит ужас, перенесенный предками, когда небо мешалось с землей, Река текла в обратную сторону, храмы рушили, гробницы вскрывали, а вместо царя, храма и закона правили шайки разбойников и оголодавших рабов. Вот во что может превратиться освобождение. И если уж начинать переворот, то перед тем, как искать оружие, нужно найти того, кто готов взять власть крепкой рукой. Не хочет, а именно готов. Вряд ли юная увлеченная девчонка способна распознать такую личность.

Наконец, Чаи напился и поставил кувшин на шаткий стол.

— Что теперь со мной будет? — голос был у него хриплым, надломленным.

— А сам-то как думаешь? Ты участвовал в государственном заговоре с целью свержения царя.

— Нет! — его глаза испуганно округлились, — Я ж только статуэтку выкрал. Ну, из сундука.

— Зачем?

— Так это… — он почесал лысый затылок, который за двое суток, без должного бритья уже покрылся темным пушком, — Хонсу бог-покровитель нашего общества. Вы же знаете, мы из общества Луны.

Он вытянул руку, показав ему татуировку на запястье. Гормери никак не мог понять, разыгрывает Чаи из себя дурочка, или таков и есть. С одной стороны, почему бы и нет. Но с другой, вряд ли совсем простофилю приняли бы писцом в сокровищницу храма. Хороших мест в Уадже не так уж и много, наверняка ведь на работу берут лучших.

— И я все равно не понял, зачем ты стащил статуэтку из сундука ювелира? Тебе кто-то приказал это сделать?

Парень опустил голову. Насупился. Приготовился запираться.

— Слушай, я понимаю верность обществу, красивые слова, песни в пещере…

Чаи вскинулся, глянул на него пытливо.

— Да-да, я был на собрании и все слышал. Очень торжественно. Только вот на каменоломни ты поедешь в одиночестве. И там намного, намного хуже, чем в этом подвале. А твои приятели продолжат жить как раньше. Кутить, веселиться, и посещать ваш подземный храм раз-два в неделю. Ты готов выступить их руководителем и отвечать один за всех?

— Я⁈ — в глазах молодого писца вспыхнул ужас, — Да какой я руководитель? Я и не знаю никого из них. Я ж только в первом круге. Кража была моим посвящением, понимаете! Менну мой начальник, сказал, чтобы я выкрал статуэтку бога Хонсу, потому что негоже, чтобы такое сокровище переправили на украшения. Ну, он же Бог! Как можно!

— И ты выкрал статуэтку. Что дальше?

— Мену отдал, конечно. Он обещал поставить ее на должное место в наш подземный храм.

— Как в этом храме спуститься из зала, где проходят собрания в другие помещения?

Чаи уставился на него с непониманием. Стало очевидно, что парень этого не знает.

Гормери терял с ним время. Он уже повернулся, чтобы уйти, но потом вспомнил еще кое о чем:

— А как ты узнал, где держат Неферет?

— Дочку ювелира? Так Менну сказал. Он еще переживал, что из-за придурка Рамосе, который ее похитил, все и завертелось. И что надо бы рассказать вам про то, что девицу удерживают в доме Мерире, тогда и от нас отстанут. Вот я и сказал, когда Бэс… ну то есть господин Анхатон начал меня запугивать. Только он не остановился, когда я про Неферет рассказал, все равно до правды докопался.

— Где мне искать Менну? Если он подтвердит твой рассказ, я передам тебя на поруки жрецу Аменхотепу. И пусть он решает, что делать с писцом, который выкрал ценность из его хранилища.

— Он меня уволит, — разочарованно протянул Чаи. Видимо, и правда был ума недалекого.

Гормери нетерпеливо постучал костяшками пальцев по столешнице, напомнив:

— Все же это лучше, чем каменоломня в Куше. Где Менну?

Странно, какими беспечными бывают преступники. Казалось бы, из дома сбежал, использовал запрещенное вещество «Черная ночь», состоишь в тайном обществе, тебя ищут, так тебе должно быть начеку и кидаться наутек от каждого шороха. А Менну мирно спал в тени деревьев, прямо посреди заросшего сада. Даже похрапывал.

Как и указал Чаи после побега из родительского дома Менну скрывался у него. Придумано неплохо, поскольку никто его искать тут и не подумал. Но так расслабиться, чтобы спать посреди сада, когда тот, кто может сдать тебя, сидит в подвале управления маджоев — это Гормери счел даже наглостью. Неуважением к дознавателю. Сначала он встряхнул его за рубаху как следует, а когда непонимающий ничего спросонья парень забрыкался, то с силой прижал к земле и обыскал. На всякий случай, чтобы и ему черной дрянью в нос не прилетело. А этот нахал мог бы напасть, поскольку в его браслете он тут же обнаружил потайную нишу, заполненную подозрительным черным порошком. Отойдя, он кивнул маджоям. Двое из шести сопровождавших его, схватили Менну под руки и, еще раз встряхнув, поставили на землю.