Нильс закрыл глаза. Образы всплыли перед ним. Огромные ворота распахнуты, одна из створок лежит на земле, согнутая могучим ударом. Вместо тёплого света, вокруг зеленовато-золотистое свечение, оно поднимается от земли. Грибы покрывают землю, здания, огромное количество светящихся янтарным светом грибов.

— Ты чего, длинноногий? — насторожился дворф.

Нильс посмотрел вниз, на дворфа. Грибы вырастают из земли, из стен, из кусочков мха, из тел. Множество тел разбросано по улицам разрушенного города. Дворфы и крысолюды. Они пытались драться, бежать, прятаться. «Золотая смерть» настигла всех. Между трупов ходят покрытые грибными наростами крысолюды, шляпки закрывают их глаза, они жалобно пищат, слепо целятся костяным оружием.

— Тебя зовут… — заговорил Нильс.

Видение продолжается. Позади колдует Тирлаэль, она ещё не надела свою набитую растениями маску. Она отгоняет пыльцу, говорит что-то о грибах. Нельзя прикасаться к ним, есть их. Отрава, смертельная отрава, но нужно идти внутрь города, его рука размахивает мечом, с него срывается пламя. Горят грибы и крысолюды, он движется внутрь города, и в конце, находят одного, живого, уставшего, отчаявшегося дворфа, что безостановочно повторяет: «Это моя вина». Он будет повторять эту фразу до конца их путешествия, безропотно следовать за ними, до того момента, как…

Нильс наклонился. Дворф поднял ему топор навстречу.

— Тебя зовут Каррум Маеторн. Тебе сто шестьдесят лет, ты вернулся из тоннелей один, потеряв друзей…

Дворф отступает назад. К нему подтягиваются его товарищи, а в стенах открываются недавно прорубленные бойницы для баллист.

— Я не знаю тебя, — говорит Каррум. После нападения крысолюдов, его назначили в стражу. Пока что, на время.

— Баротир, Дульмант, Белнил, — продолжает человек, которого Каррум видит в первый раз жизни. Его лицо пугает. Глаза смотрят сквозь Каррума, будто не считают ни его, ни других стражников, ни стену, ни закрытую дверь препятствием. Приходит понимание — человек опасен. Очень и очень опасен. Каррум вспоминает Рисску, которую он принял за «пожирателя дворфов», и впервые жалеет, что её нет поблизости.

— Я не знаю тебя, длинноногий, проваливай! У тебя нет жетона, ведь так…? — Каррум чуть толкает в его сторону топор.

Нильс выпрямляется. Он задумчиво смотрит на стражу, на стену со стрелками в бойницах. Они ждут его движения, ошибки. Тогда будет бой. Можно начать бой. Ворваться в город, перебить стражу, но…

В городе нет того, что должно быть там. Нет его цели.

— Я ищу крыс. Они напали на город, ведь так? — он спокойно смотрит на Каррума, и не обращает внимание на других дворфов. Один из них достаёт из кармана зрительную трубку.

— Нету крыс! Отбились. Почти всех перебили! Остатки ушли. — хмуро Каррум.

— Почти. — улыбается Нильс.

Перед его глазами снова заросшие смертельно ядовитыми красивыми янтарными грибами стены и пол пещеры, развалины города и его цель — обезумевшая, покрытая грибами цель, закрытая пологом из смертельно опасной пыльцы. Он сражается с ней, чудом избегая гибели… Он чуть мотает головой и прислушивается. К чуть заметному зову, который меняет направление.

— Куда ушли крысы, дворф? Скажи, и я уйду. Не потревожу твой город. — говорит Нильс, прищурившись.

Дворфы переглядываются.

— Там эльф! Магичка! — вдруг выкрикивает дворф со зрительной трубкой, и охрана начинает окружать его. Человек оскаливается на мгновение. Меч на поясе Нильса вдруг вспыхивает бледным светом.

— Я Нильс. Герой. — говорит он. В голосе проскакивает усталость. — Я клянусь, что если ты скажешь, куда ушли крысы, я уйду, и не потревожу тебя и твой город. И она уйдёт вместе со мной.

Дворфы замирают. Магический меч опасен, как и его владелец. Затем один из них говорит.

— Туда они ушли, человек. Далеко, в тоннели и лабиринты, за старым поселением предков и лавовой трубкой. Там пещера, где они когда-то были. Но там больше не осталось живых.

Человек закрывает глаза, и будто прислушивается. Медленно кивает головой. Обрывки образов проносятся в голове Нильса, и из них он, с трудом, составляет путь. Снова усиливается головная боль.

— А теперь уходи, как сказал. Нет у тебя знака доверия, и пока дворфы живы, ни один эльф не войдёт в этот город.

Человек кивает, отступает назад, разворачивается, делает шаг. Вдруг останавливается, и через плечо, спрашивает:

— Каррум. Хочешь ли ты пойти со мной? Пройти мой путь, до конца?

— С какого демона я… — начинает Каррум, но вдруг бледнеет. Яркое, невероятно отчётливое воспоминание возникает в его голове. Воспоминания о событиях, что не произошли.

Он видит город. Видит нападения крыс. Но нет Рисски, нет механической тарахтелки Гаррама. Йордрик Дардок прорывается с боем к воротам, с криком «есть грибы!» бросает мешочек пыльцы. Янтарные грибы пожирают крысолюдов, прорываются в город. Гибнет Йордрик. Много убитых. Крысолюды отступают. А потом возвращаются, покрытые грибными наростами, распространяя пыльцу…

— Не…

Он отбивается, выживает чудом, в опустевшем зале старейшин сражается, и тогда, тогда он встречает этого человека, и эльфийскую магичку, которая…

— Не надо! Не пойду! — кричит Каррум и садится на землю. Он дрожит.

Срывается со стены арбалетный болт и человек легко отбивает его мечом. Молниеносным движением. Замирает. Медленно возвращает меч в ножны.

— Я ухожу. — говорит Нильс. Поднимает руки, и медленно отступает к коридору. Каррум сидит на земле, и чудом битвы удаётся избежать. Нильс исчезает в тоннеле вместе с Тирлаэль.

— Что за «герои» у них пошли — пробурчал один из дворфов. — Каррум, ты как? Каррум? Эй!

Каррум сидел на земле, дрожал и что-то бормотал про грибы. Дворфы попытались его растолкать. Засуетились. Всполошились. Вскоре его унесли к целителям, где неделю отпаивали питательным медицинским грибным супом, пока он не успокоился и не пришёл в себя. Он вернётся на ворота, потом, и простоит там дольше, чем планировал, прежде чем, наконец, вернётся в группу разведки границ.

Нильс вернулся в тоннель. Раздражённый, оскаленный, он держался за голову.

— Так не должно быть. — бормотал Нильс.

— Они не пускают внутрь? — спокойно спросила Тирлаэль.

— Так не должно быть… — повторил он снова.

Нильс задумался. Он достал меч, вытянул руку и направил лезвие вперёд, закрыл глаза, и снова скривился. Лезвие чуть подрагивало в его руке. Медленно он повернулся в сторону, помолчал и наклонился куда-то вниз. Как стрелка компаса.

Тирлаэль опёрлась на свой посох и взглянула вверх, в потолок пещеры. Если использовать усиленный "взгляд артефактора" сейчас, но она наверняка увидит, как вверх от Нильса тянется нить, и, наверное, такая же уходит вглубь.

— Туда — сказал Нильс, и вернул меч на пояс.

Тирлаэль кивнула. Она подошла к человеку и протянула ему пузырёк с зеленоватой жидкостью. Он схватил его, выпил залпом и вернул назад. Тирлаэль чуть улыбнулась под маской. А если бы она дала ему яд?

— Я… — начала Тирлаэль, но Нильс поднял руку.

— Ты идёшь потому, что так тебе приказали. Я знаю. Тебе не интересен ни я, ни моя цель. — устало сказал он.

Она кивнула. Человек иногда угадывал события, мотив. Когда не прорубал мечом путь через очередное препятствие. Наверное, это было связано с опутавшим его заклятьем.

— Травы для этого зелья заканчиваются. Их хватит на несколько дней, потом придётся искать замену или подниматься наверх. — заговорила она. Спокойным ровным голосом, таким же, каким она поучала раньше Джаертаэля в бою.

— Значит, мы торопимся. Я знаю, куда должен идти. — сказал Нильс, и пошёл вперёд.

— Но не знаешь точно. — сказала она, ускоряя шаг.

— Я знаю, куда должен был идти. — сказал Нильс.

Они прошли через тоннели, и остановились в той же пещере, где Каррум должен был впервые встать с ними на привал. Пока Тирлаэль варила очередное зелье в стеклянной посуде, Нильс смотрел на стену, у которой должен был сидеть Каррум. Закрыв глаза, он слышал слова, которые тот должен был сказать. Как дворф должен был сокрушаться и горевать о потере Ногг Кальдир.