Она пошла к выходу из деревни, по остаткам старой дороги, продолжила свой путь по одичавшим землям. Здесь почему-то было меньше зверей. Те же, что попадались ей по дороге выглядели нездоровыми. Исхудавшие, осунувшиеся, меньше размером, трусливые и осторожные, они оказались не очень вкусными. В их мясе Рисска чувствовал тот же аромат, что доносился с севера. Слабая причудливая нотка присутствовала везде. Её можно было уловить, разжевав листок чахлых деревьев, попробовав на вкус травинку, она ощущалась в траве. Слабый, чуть заметный аромат.

На обломках дороги она нашла ещё одну деревню, ещё старше первой. Снова кто-то разрушил дома до основания, раскидал колодец, и от поселения не осталось почти ничего — кроме нескольких торчащих из земли опор. Всё заросло травой много десятков лет назад, и в траве попадались иногда странные, пурпурные цветы. Чахлые, они шевелились, слабо тянулись к Рисске своими лепестками. У них был странный вкус. Рисска продолжила свой путь.

Она остановилась на ночёвку в ближайшем лесу несколько раз. Она спала на ветках, на рассвете залезала не верхушки деревьев, смотрела вдаль. Тогда она заметила, что рассвет на севере отливает странным цветом. Ночью странный аромат усиливался.

Рисска продолжила бег вдоль дороги. Дорога не менялась — такая же разрушенная и заброшенная. Деревни не попадались, но она нашла крепость.

Каменные стены обвивал плющ. Изредка он цвёл, пурпурными цветами. Они шевелились, чуть заметно, когда Рисска проходила мимо. В высокой каменной стене зиял огромный пролом. Рисска осмотрела его с интересом, обнюхала трещины на камне. В крепости не было никого — сорванные с петель тяжёлые двери лежали на полу, некоторые из них разбитые на части. Кто-то выломал и разбил прочные доски. На стенах виднелись иногда застарелые царапины, ржавые остатки оружия лежали местами на полу — следы прошлой битвы.

Эта битва случилась давно. Очень давно. Кто бы ни владел крепостью, он не вернулся в неё. Кто бы не нападал, он не остался в ней. Не наведались сюда и грабители, что поживились бы скудными богатствами в заброшенных строениях — будто после сражения все просто ушли.

Рисска нашла останки жителей крепости внизу, в зале, где когда-то, наверное, проводили пиршества. Остатки истлевшей ткани висели на стенах — когда-то, наверное, здесь красовался флаг владельца. Солнце сияло сквозь разбитые рамы огромных окон. Когда-то, наверное, здесь красовались витражи, освещали широкой зал. Кто-то уничтожил каменный трон — слишком маленький для короля, но достойный мелкого правителя. Тяжёлое сиденье отбросили в сторону и разбили об стену.

Под ногами Рисски снова хрустели кости. Они покрывали пол зала для пиршеств — разбросанные кости людей, перемешанные со ржавыми кусками доспехов, изломанным оружием и сгнившими деревянными обломками. Кто-то свалил всех мертвецов сюда, давным-давно. Оставил их тут, и ушёл. Ушёл, не забрав драгоценности, оружие, доспехи.

Рисска подняла с пола золотой медальон с драгоценным камнем на нём. Когда-то он открывался. Медальон безжалостно смяли, сплющили огромной силой, раздавав украшения, уничтожив тонкую работу на нём, и бросили здесь, не позарившись на золото.

Рисска принюхалась. Она поправила свои кристальные защитные дворфские очки, и пошла вдоль стен зала. Здесь можно было с трудом разобрать застаревшие следы крови. Иногда в следы крови жадно впивался странный плющь, который пытался ползти по каменным стенам. Иногда здесь попадались следы удара меча. Она остановилась у длинной царапины на камне. Четыре царапины шли по стене параллельно. Рисска подняла закованную в перчатку руку, растопырила пальцы и приложила руку к стене, к царапинам. Заострённые кончики пальцев прикоснулись к камню, и царапнула камень, оставив четыре лёгких следа. Расстояние между её царапинами было меньше.

Она вернулась к куче костей, истлевших доспехов. Нашла в ней остатки латного нагрудника — пробитого сильным ударом насквозь. Пять отверстий шли в ряд сквозь нагрудник, и снова они были больше, чем её рука.

Она отбросила доспех в сторону, и уставилась в разбитое окно — кошачьими глазами на человеческом лице. Она махнула хвостом, поправила броню из чешуек, которую сделали ей дворфы. Разбежалась, и запрыгнула в огромное окно, оставшееся от витража. Там она остановилась, и уставилась вдаль.

Чёрный не-человек не обманул её. Она нашла разбитые деревни и крепость. Нашла следы давнего боя, следы которые оставляли не люди. Следы демонов. Если капустный не-человек, не соврал и здесь.

Она вдруг выпрямилась, навострила уши, завертела головой, оглядываясь по сторонам. Посмотрела на крышу и начала быстро карабкаться вверх, хватаясь за неровности в стенах. Она быстро поднялась на крышу, туда откуда был виден север и уставилась вдаль.

Солнце садилось и горизонт на севере отливал пурпуром, точно так же, как и на восходе. Она смотрела внимательно вдаль, навострив острые кошачьи уши, и прислушивалась, вглядывалась в горизонт. Она простояла так несколько минут, и расслабилась, наконец. Она почесала голову. Села на краю крыши, долго болтала ногами, глядя по сторонам.

Чёрный не-человек мог лгать. Лгать, что демоны враги всех людей. Даже если он накормил её той вкусной рыбой. Но всё равно придётся идти туда, на север, к пурпурному сиянию.

Она спустилась вниз. Спрыгнула с крыши на крышу ниже, слезла по стенам, хватаясь за отступы, и оказалась на земле. Она покинула разломанную крепость не оглядываясь назад. Кости владельцев, тайны и ржавые останки доспехов остались позади. Она переночевала последний раз на лесном дереве, и побежала к далёкой дымке, набирая скорость. Она быстро достигла цели — за несколько часов.

Над землёй поднималась фиолетовая дымка, фиолетовый туман. Дымка стелилась по земле, клубилась, собиралась в потоки. Потоки текли по земле, скапливались в низинах, превращаясь в озёрца, набегали иногда на возвышенности, и там где ползла дымка, не росла привычная трава и деревья. Тёмная поросль покрывала землю, похожая на мох. Шипастые изломанные ветви без листьев поднимались из земли, превращались в кустарник, что размахивал колючими ветвями, хотя ветра не было. Фиолетовые цветы поднимались иногда из земли — они медленно поворачивали бутоны по сторонам, не обращая внимания на солнце. По земле медленно ползли лианы, шуршали порослью мха.

Дымка двигалась и ползла по земле покрытой странными растениями, двигалась в сторону людских земель, к разбитой крепости и упиралась как будто в незримую преграду, которую не решалась преодолеть. Останавливалась в последний момент, отбегала назад, лишь тонкий аромат доносился от неё и так же покалывал в носу.

Незримую границу видно было на земле. Мёртвая полоса земли, на которой не росло ничего бежала влево и вправо, уходила вдаль. Уже в нескольких метрах от неё из земли начинала пробиваться чахлая трава, осторожно поднимались над землёй деревья.

Рисска уставилась на клубящуюся фиолетовый туман, что полз по земле, и будто останавливался в последний момент. Рисска сделала несколько шагов по земле, подошла к невидимой границе вплотную. Туман тянулся к ней, клубился в нескольких сантиметрах от её лица, но не пересекал невидимую преграду.

Рисска протянула руку вперёд, ожидая наткнуться на стену. Но перед ней не было ничего. Её рука вошла в туман. Дымка клубилась вокруг неё, набегала потоками, а потом отступила, будто потеряв интерес. Рисска посмотрела на свою руку. Не произошло ничего. Тогда она сунула в туман голову и глубоко вдохнула фиолетовую дымку.

Странный дым свербил и колол в носу, Рисска выдернула голову из тумана, и долго чихала. Она вытерла сопли рукой, достала чудом сохранившуюся после путешествия в земли драконов повязку, закрыла ей лицо, и попробовала вдохнуть дымку снова.

Повязка не помогла. Фиолетовый туман проникал сквозь ткань, как будто её и не было. Воздух свербил в носу, от него текли сопли, и в нём чувствовался тот странный аромат, что пропитал всё вокруг границы. Он лишь чуть-чуть стал сильнее.