— Конечно, — со всей серьезностью ответил он. — Отчитываются лично перед Императором и канцлерами. Но только это секретная информация.

Мои глаза расширились от ужаса, но я тут же недовольно пихнула брат в бок, когда он залился смехом.

— Ну я же серьезно! — насупилась я.

— Так и я тоже, — все с улыбкой продолжил он. — А будешь много вопросов давать, Император лично подошлет черной-черной ночью гвардейца в черном-черном одеянии… Ладно, не дуйся. Шучу я. Если Императору потребуется кого-то убрать, ему для этого не нужен целый легион наемных убийц, — он фыркнул, и, возможно, то была игра света, но тень промелькнувшего страха и подозрительности скользнула по его лицу. — Мне казалось, ты уже выросла из этих сказок.

— Некоторые в это до сих пор верят, — я нарочито небрежно повела плечами. — Не могла же я упустить возможность порасспрашивать об этом человека, так близкого к вершухке власти… Ну и, кажется, я выиграла спор у Ари.

Последняя моя фраза, которая, разумеется, была лишь ложью, заставила Лео чуть заметно выдохнуть и рассмеяться. И все же я не могла отделаться от чувства, что брат что-то скрывает. Разговор о Черной гвардии явно был ему некомфортен, а потому я больше не заводила об этом разговор, раз уж все так удачно свелось в шутку.

Дорожка привела нас вглубь квартала, где начинались все известные имперские достопримечательности. Вокруг были музеи, галереи и выставки, театры и музыкальные залы — любой культурный досуг для столичных жителей. Висели вывески афиш, рассказывающие о грядущих развлекательных представлениях, танцевальных постановках, музыкальных выступлениях и о спортивных состязаниях, которые имперцы так любили. То и дело архитектурные ансамбли разбавлялись парками и скверами, где летом, как я помнила, могли выступать поэты или даже устраиваться целые спектакли в небольших открытых амфитеатрах. Сейчас же, когда до первой зелени было еще месяца три, лавочки пустовали, но широкие площади и улицы все равно были полны разномастным народом.

То и дело на многолюдную толпу взирали запечатленные в камне герои Империи — легаты верхом на вздыбленных жеребцах, ученые мужи и дамы со своими открытиями, музыканты и художники, поэты и архитекторы, министры и сенаторы. Само собой, каждая скульптура, будь то ростовая статуя или бюст, была выполнена с таким высочайшим мастерством, что можно было разглядеть каждую складку одежды, каждую морщинку на лице, каждую мышцу под кожей. От всего этого однообразия одухотворенных и возвышенных выражений мраморных идолов, мне становилось все неуютней с каждой минутой.

Внезапно Лео потянул меня за руку в сторону показавшегося за углом большой площади, которую мы только что миновали, строения примерно в пять этажей, увенчанного высокими шпилями.

— Пойдем, — весело сказал он. — Покажу тебе Триумфальный Зал, мое любимое место.

В большой галерее вдоль длинного коридора были выставлены очередные памятники, а на стенах висели портреты. Стоило подойти поближе и прочитать сводку на небольшой металлической табличке становилось понятно, что перед нами очередной ряд живших и воевавших пять веков тому назад офицеров.

По правде сказать, почему брат решил отвести меня сюда — оставалось загадкой. Эта выставка не отличалась ничем от всего остального, что мне доводилось видеть, пока среди многочисленных Марков, Аврелиев и Тибериев, я не увидела имя, что сразу же бросилось мне в глаза, заставив застыть на месте, как вкопанной. Я прочла справку три раза, прежде чем убедиться, что зрение меня не подводит.

То была статуя Аристарко Кустодес, капитана Имперской Гвардии времен Священных Войн Императора. Брат Диего III Закатного, последнего короля юга. Длинноволосый мужчина в имперском облачении держал в руках знакомый двуручный меч, устремив взгляд поверх голов посетителей.

— Почему тут статуя нашего предка? — удивленно вскинулась я, пораженно глядя на улыбающегося Лео.

— Потому что Триумфальный Зал — это благодарность среднеземцев тем, кто помог нам сделать мир таким, каким мы знаем его сейчас. Всем тем, кто пошел против гордости ради общего дела и встал под знамена Императора, когда тот предложил им объединиться против общей угрозы еретиков, называвших себя колдунами, — Лео гордо посмотрел на статую Аристарко. Поражающе схожие черты между ними, благодаря мастерству имперских скульпторов, угадывалось почти сразу. — Если бы не все эти люди, наш мир уже лежал бы в руинах, и Империя помнит подвиг своих подданных.

Теперь же зал казался мне чем-то иным, и мне сразу вспомнился наш некрополь, в котором я так любила находить уединение. Теперь среди имен имперцев я видела и останцев, и набелитов, и северян. Арраканцев было меньше всего, но это и не удивительно — провинция до последнего сопротивлялась натиску Империи и ее объединенной армии. Но все же, теплое чувство гордости и благодарности трепетало в груди вместе с сердцем. Не думала, что будет так приятно узнать, что Империя, такая напыщенная и гордящаяся достижениями своего народа, все же отдает должное тем, без чьей помощи наша страна не стала столь могущественной.

Да, пусть вначале ежовые рукавицы власти давили любое проявление непокорности регионов, держала в страхе, но ведь в итоге именно благодаря усилиями среднеземцев провинции перестали воевать друг с другом за ресурсы. Империя показала, что мы можем работать сообща, развивая сильные стороны каждого региона и помогая справиться с нехваткой ресурсов. Сможет ли Набелит прожить без поставок руды и инструментов для возделывания почвы, что изготавливают в Остании? Сможет ли Нортланд прожить без продовольствия Набелита и Веаса?

Разрозненными, мы бы продолжили убивать друг друга и брать силой желаемое. Ну и что, что Император ни разу не показывался перед народом, ну и что, что Гвардия заменяет нам наши войска. Империя подарила Великим Домам мир, которого они не знали многие тысячелетия.

«Может, отец все же ошибается?» — промелькнула у меня мысль, пока мы шли вдоль мемориала.

***

Заведение, в которое меня повел Лео после спектакля, оказалась огромных размеров ладьей северян, укрытая чем-то вроде огромного шатра. Как он пояснил, чтобы в холодную пору укрывать посетителей от снега и ветра. По весне, как только начинают зеленеть почки, оставляют только небольшой навес от непогоды. Вопросы один за другим вспыхивали в голове, пока я восторженно рассматривала деревянный корпус корабля.

— Это настоящая боевая ладья? Или реконструкция?

— Эта красавица, можно сказать, на пенсии, — Хранитель Чести с любовью обвел взглядом корабль. — Я знаком с хозяином заведения, он когда-то командовал этой ладьей. А потом, когда ее хотели списать за негодностью, выкупил ее и устроил плавучий ресторан, отреставрировал, и еще десять зим проделывал путь от Винграсса до Столицы и обратно, останавливаясь в больших городах вдоль реки Сильверлейн. А сейчас «Рассекающая бурю» нашла свое последнее пристанище.

— И далеко не самое плохое, — заметила я, когда любезный прислужник придержал для нас входной полог.

Внутри было весело и шумно, а главное — очень тепло. Посреди палубы вокруг огромной жаровни расположились огромные общие прямоугольные столы, где на вертеле запекался аппетитно пахнущий дичью крупный кабан. На носу ладьи обустроили небольшую сцену, где, судя по оживленным пересудам, вскоре должны были выступать приглашенные музыканты.

Я уже приготовилась усесться вблизи жаровни, желая отогреть успевшие окоченеть руки. К вечеру сильно похолодало, и пока экипаж отвозил нас из Креациума в Пецинию, я почти не вынимала рук из муфты. Однако Лео под мои недовольные возражения повел меня в дальний угол, где располагались отдельные небольшие столики. Народа здесь было значительно меньше, и до нас доносились только обрывки веселых разговоров и грубоватого смеха.

— Поверь, к огню так близко сидеть далеко не так комфортно, как тебе кажется. Потом провоняешь дымом, а платье будет заляпано золой и жиром.

Как только мы сели и скинули верхнюю одежду, молодой мужчина-северянин вырос рядом с нашим столиком. Глаза его округлились, когда он заметил золотой герб на белом плаще.