— Что ж, это может сработать, — признал Ари, когда спустя полчаса мы обедали в столовой.

Я успела ему рассказать о том, что поведала мне Бьянка, и теперь он обдумывал эту идею, жуя булочку с льняными семенами.

— Может, обратиться к кому-то из лаборантов?

— Загвоздка в том, что я никого со старших курсов не знаю. А уж тем более тех, кто работал бы в лабораториях.

Я со вздохом уставилась в тарелку с густым горячим сливочным супом с рыбой.

— Может, попросить о помощи Асциллу? Она довольно дружелюбно относится к нам. Скажем ей, что прямо-таки жаждем исследование для дополнительной оценки сделать или еще что.

Ари очень медленно кивнул, все еще сосредоточенный на своих мыслях.

— А ты не думала спросить Аду? Она же из Набелита, любой с ее провинции для нее сделает, что угодно…

Заметив мое недовольство, Ари лишь пожал плечами и смолк, продолжив трапезу.

Конечно, с Адой следовало поделиться планом легального посещения в лабораторию, который не требовал прибегать к лжи, но почему-то нутро, так любезно натасканное отцовской недоверчивостью и подозрительностью, не стремилось сближаться с набелиткой.

— Я и вправду высокомерная выскочка? — вдруг спросила я у Хуса, и тот от неожиданности вопроса так и застыл с поднесенной ко рту ложкой.

— О чем это ты?..

— О том, что про меня сказала Ада.

— Ну-у… — протянул парень, явно подбирая слова. — Возможно, это у тебя просто выражение лица такое… Но если бы я тебя не знал, то полагаю, согласился бы. Отчасти.

Последнюю фразу он добавил, как бы извиняясь. Разочарование вперемешку с негодованием распирало меня, и я была уже готова возразить ему, но вовремя вспомнила, что даме из Великого Дома не следует вести себя подобным образом.

— Прости, мне не стоило… — начал было извиняться, но я прервала его.

— Нет, ты же знаешь, что я умею ценить честность, — я снова вздохнула. — Просто я никогда не думала, что стороны могу выглядеть настолько…

— …Похожей на Аду Набелит? — северянин произнес те слова, что рыбной костью застряли поперек горла.

Вероятно, это действительно было так. Обе мы вели себя одинаково, так, как нам полагалось. Любезность, дружба и вежливость должны быть ответными, иначе это будет проявлением слабости. А слабость — клеймо позора, от которого еще надо постараться избавиться. Именно поэтому всегда будет граница между тобой и личиной благородной дамы, которая должна соответствовать статусу и мнению окружающих. Все мы были заложниками носимых нами масок, и проигрывал тот, кто первый решался ее снять.

Но я ведь первая показала ей, что эту границу можно стереть. Тогда, в поместье Камиши. Я могла бросить ее там, с остальными и все бы закончилось, как с бедной Бьянкой. Опозоренная, Ада бы точно свела свою спесь на нет, но я помогла ей. Не смотря на незримую вражду Домов, несмотря на то что она меня раздражала и выводила из себя, это я первой сделала шаг навстречу. А взамен в открытую принизила ее попытку отрыться мне в ответ. Нас связывало нечто большее. Не пустая вражда, не схожесть характеров. Эта связь была глубже, сформированная в тот момент, когда мы коснулись пальцами поверхности хрустального шара и почувствовали нечто странное. Безмолвная тайна, которую каждая из нас держала в своем сердце и боялась обличить в слова, терзала изнутри.

Когда мы отправились на занятия после трапезы, я твердо решила извиниться перед Адой, попытаться отбросить нашу былую вражду и объединиться, чтобы вместе выяснить все, что не дает нам покоя. Однако окруженная без умолку трещащими Атали и Нарой, я так и не смогла найти возможность заговорить с ней до конца учебного дня. И на следующий день тоже, и на следующий… вплоть до конца недели.

В кэрес [пр.: пятый день недели], когда у нас должна была быть практикум по истории в одном из зоологических павильонов, где были выставлены окаменелости, чучела и скелеты различных давно вымерших животных, я с удивлением и тревогой обнаружила, что Ады не было на занятии.

— Может, заболела? — предложил Ари, конспектируя информацию о драконах и вивернах, чьи огромные кости были прикреплены к потолку, изображая древних животных в полете.

Однако не было и еще нескольких студентов — Нары, Атали и Бьянки. Предчувствие вновь говорило, что тут что-то не так, пока я не вспомнила недавний разговор с Арелан…

— Практикум по естествознанию! — ахнула я в полголоса. — У них сегодня практикум по естествознанию, Бьянка говорила, что его переносили!..

— Думаешь, она пойдет на занятие под чужим именем? — нахмурился Ари. — Ее же узнают другие ребята…

— А что, если она решила каким-то образом провернуть свой план в одиночку? Это выльется в проблемы для нее.

Парень не на шутку задумался над моими словами, и коротко кивнул. Лицо его сменилось на напряженно-сосредоточенное.

Я не стала говорить, что дело было не в тревоге за Аду, который грозит строгий выговор в случае, если ее поймают. Точнее, не только из-за этого. К такому серьезному происшествию будет привлечено лишнее внимание, и на этом фоне наш план с попыткой организовать себе посещение Лабораториума будет под вопросом. Асцилла Церсория наверняка заподозрит неладное и не даст свое согласие. А, может, доступ к лабораториям ограничат еще сильнее, кто знает…

— Какой у нас план? — я нервно сжимала в руках записную книжку, в которой почти ничего не записала за все занятие. — Мы не можем просто так взять и покинут лекцию, нужно придумать…

— Ну, это меньшая из наших проблем. Доверься мне, — с этими словами Ари замер и закрыл глаза, словно бы задержал дыхание, а затем ослабевшим голосом произнес как можно громче. — Профессор Сибиций, мне кажется… нехорошо…

Затем он обмяк и, покачнувшись, рухнул прямо на ближайшую стену. Послышались удивленные и испуганные вскрики одногруппников. Я перепугалась не меньше них.

Сначала мне показалось, что Ари и вправду стало плохо — он всегда выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание. Однако когда я подбежала к нему, парень быстро подмигнул, и я сразу поняла, что надо делать.

— Госпожа, что с ним? Что случилось? — коренастый профессор Сибиций не без труда растолкал уже успевшую образоваться толпу.

— Кажется, у него обморок, профессор, — сказала я тоном настолько обеспокоенным, насколько могла.

— В глазах все потемнело… — довольно убедительно прохрипел Ари. Ну а его извечно бледное лицо с темными кругами и впалыми щеками лишь дополняли образ.

— Что ж сегодня такое… — пожилой мужчина развел руками. — Сначала подурнело госпоже Набелит, сейчас вот вам, господин Хус… Вы сможете сопроводить его до медицинской части? — спросил старичок, повернувшись ко мне.

— Конечно, профессор! — я радостно закивала.

Мы подняли несчастного страдальца на ноги, при этом Ари не забывал слегка пошатываться, и, подхватив его под руку, мы с ним неторопливо вышли из павильона под ошалелые взгляды сокурсников. Перед самым выходом я услышала, как гробовая тишина сменилась трелью перешептывающихся студентов. Интересно, к каким слухам это приведет на этот раз?

Как только мы оказались снаружи и отошли на несколько метров от здания, где нас уже не могли заметить, Ари выпрямился и поправил сначала камзол, а затем и растрепавшиеся светлые волосы.

— А ты не говорил, что ты такой хороший актер, — усмехнулась я, без тени иронии восхищаясь неожиданным талантом друга. — Тебе стоит задуматься о карьере актера.

Тот неопределенно хмыкнул.

— Дома иногда не хотелось посещать занятия с сервитуарием, вот и приходилось выкручиваться. Хорошо, что особо и притворяться не нужно.

— У тебя же не было сервитуария…

— Орден таки смог выделить одного, который не испугался поехать морозить кости на край мира. Это было где-то через год после посещения Веаса, перед тем как я заболел. Брат Арсений во многом и помог мне встать на ноги. Без него я бы, наверное, не выжил… Нам туда, пойдем.