В открытое окно задувал соленый бриз с моря, освежая жаркий полдень второго месяца летней поры. С ним в комнату проникал запах перезрелых груш, винограда и яблок из сада, нескончаемый стрекот цикад, крики чаек и далекое блеяние коз на иссохших лугах каменистого берега Мар-де-Сеаля.

Сам город будто бы умер под полуденным зноем. Красные черепичные крыши были накалены так, что, казалось, от них исходит пар, а побеленные стены домов сияли, отражая яркий солнечный свет. Темные синие тени разделяли резкими контурами пустующие улицы, создавая спасительные от жары островки для бродячих животных. Буквально пару часов назад город кипел жизнью, сновали туда-сюда торговцы, рыбаки, дети, ремесленники и крестьяне, но как только солнце встало в зените, все жители, спрятавшись под сенью каменных стен, устраивали семейные застолья или просто наслаждались несколькими часами заслуженного отдыха, чтобы вскоре вновь приступить к работе.

Вниз по крутым и извилистым улочкам виднелся порт, который, казалось, был не меньше самого города. Обычно громки сейчас шхуны, галеры и баржи мирно покачивались у причала, изредка донося из гавани шум хлопающих парусов. И лишь волны, разбивающиеся об утес, на котором стоял замок, напоминал о спасительной прохладе морской воды.

Белые облака мирно дрейфовали по голубому небу, сливающегося с лазурной гладью морского простора, а вдалеке, где море резко меняло оттенок на глубокий синий, белели паруса одиноких рыбацких лодок. Ах, я бы сейчас многое отдала за то, чтобы оказаться на одной из них, подставить лицо яркому солнцу, вдыхать терпкий пропитанный солью ветерок…

— Камилла! О чем я только что рассказывала? — София сердито окликнула меня, вернув мои блуждающие мысли обратно в учебную комнату.

— Наверняка о чем-то крайне важном, сестра София, — тихо пробурчала я, нехотя отводя взгляд от чудесного пейзажа за окном.

Сидящая рядом Каталина покосилась в мою сторону, всем своим видом умоляя хоть немного держать язык за зубами. Я вздохнула и села, выпрямившись на стуле как струна, как подобает прилежной ученице. Но Софию Оре таким не провести — молодая женщина сузила пронзительные глаза и крепко сжала указку, которой, видимо, что-то показывала на огромном висящем на стене гобелене с изображением нашего континента.

— Раз вы позволяете себе отвлекаться, тогда, наверное, легко можете рассказать все о пяти Великих Домах? — начала София, и ее сухой тон не предвещал ничего хорошего. — Да что там о Великих, наверное, и о каждом Малом Доме рассказать сможете?

— Вовсе нет, сестра, — смиренно ответила я, покаянно склонив голову. — Просто… немного задумалась. Но я вас очень внимательно слушала.

Темная бровь сервитуарии недоверчиво взметнулась вверх.

— Тогда, что вы, юная госпожа, можете рассказать о благородных господах из дома Хус, которые так скоро почтут нас своим визитом? Их род деятельности, обычаи? Ну или хотя бы девиз?

Я умоляюще посмотрела на Каталину, но та лишь многозначительно пожала плечами. Сложно было понять — правда ли она не знала ответа на вопрос, или же просто не хотела мне помогать, в отместку за то, что заскучала на уроке.

— Я все еще жду ответа, Камилла, — строгим тоном продолжила София, расхаживая из вдоль выставленных перед нами столов. Ее простое темное платье в пол развивалось вслед ее движениям, делая женщину похожей на грозовую тучу. — У вас же была веская причина не слушать меня, когда я рассказывала вам все это буквально пять минут назад?

Я лихорадочно осматривала гобелен. Так, вот, на юге провинция Веас, земли Кустодес и самая южная точка континента, окруженная горной грядой столица земель — город Мар-де-Сеаль. Восточнее, отделенные Золотым морем, начинаются огромные степи и плодородные земли Дома Набелит, делящих одно название со своей провинцией. Вот в центре, на берегу залива, раскинулось окруженное ореолом рек и озер Среднеземье. На западе от него расположился Арракан, где Дом Рю-Хей правил среди скал и утесов, а выше, где заканчивались горные гряды, небольшое зеленое пятно древних лесов и равнин — провинция Остания. А вот севернее всех них огромный белый бескрайний простор Нортланда, на котором вышиты инициалы и герб — белая медвежья голова с перекрещенными топорами.

— Они жители северных земель, — начала я, решив действовать по наитию. Впрочем, это почти всегда работало. — Великие воины и… хм…

Наставница продолжила расхаживать мимо нас медленным выверенным шагом, внимательно слушая меня.

— Они занимаются… торговлей. Шкурами, рыбой… наверное…

— Продолжайте, госпожа, — София даже не смотрела в мою сторону, выстукивая каблуками мерный зловещий ритм.

— Д-девиз… хм-м… — я задумалась, вспоминая хоть что-то, что доводилось читать в сказках. У всех нортлингов всегда там описывалось одно и то же — честь, доблесть, воинская слава, что и в девизах их Домов отражалось. Я внимательно присмотрелась в голову, и снова положилась на удачу. — Девиз — «Наш клич остановит бурю»?

— Это девиз Дома Бьерген, — покачала головой Оре. — На их гербе так же присутствует медведь, как и у Хус, однако девизы у них все же разные.

Я насупилась. Что за глупость, не могли что ли себе другую геральдику выбрать? И как они сами не путаются… Однако же, сколько не пыталась припомнить, все было тщетно — в голове была сплошная мешанина. Я поступила взгляд и виновато склонила голову под невыносимо тяжёлым взглядом сестры Софии.

Наставница еще какое-то время пристально смотрела на меня, а потом тяжело вздохнула.

— Да, владения Великого Дома Хус находятся далеко на севере, а основной род деятельности — промысел шкур и защита северных границ от набегов горных кланов. Это суровые, сильные люди, которых взрастил беспощадный климат и жестокие войны древности. Они отличаются высоким ростом и светлыми волосами, а у исконных нортлингов, в особенности представителей семьи Хус, особый цвет глаз — ярко-голубой, как древние вечные льды, покрывающие большую территорию их земель. Среди северян такой цвет глаз в особом почете и показатель статуса. Девиз их Дома — «Подо льдом таится ярость».

Оно украдкой посмотрела в дальний угол комнаты, где в кресле, чуть посапывая и скрестив руки на груди, дремал мужчина.

— А еще ярл Айварс Хус в молодости служил в Имперской Гвардии вместе с вашим отцом, — быстро и неохотно добавила сервитуария.

От этих слов я восторженно встрепенулась и посмотрела на Софию. С момента, как две недели назад нам объявили о прибытии важных гостей с севера, я впервые слышала об этом.

Отец не любил говорить о своей молодости, и тот факт, что нам приедет старый друг отца, был отличным шансом узнать о его прошлом. Может, маму ярл Айварс тоже знал?

— Надеюсь, людям из дома Хус понравится у нас. Сомневаюсь, что они хоть когда-то так еще на солнце смогут погреться, — добавила я и невольно поежилась, ибо терпеть не могла холод.

Страшно представить какого это — ходить в меховых шкурах чтобы согреться. В Мар-де-Сеале почти все время тепло и солнечно, и изредка ливни осенней поры приносят с собой холод и уныние. И все же, по рассказам, это не идет ни в какое сравнение с настоящей северной зимой.

— Надеюсь, вам хватит такта не сказать это им в лицо, юная госпожа! — ахнула София. — Солнце в их культуре имеет особое значение, и подобную грубость они могут счесть за оскорбление. Согласно легендам, их благословил солнечный бог, даровавший им устойчивость к суровым холодам…

Оре вновь начала увлеченно рассказывать об особенностях обычаев северного народа, когда я почувствовала осторожный тычок локтем. От напускной обиды Каталины не осталось и следа — подруге часто попадало за мои выходки, но когда вместо нее доставалось мне или хотя бы нам обеим, то, повинуясь какому-то одной ей известному чувству удовлетворения, она тут же забывала обо всех распрях и была вновь весела. До сих пор не понимаю, как от наших выходок весь двор еще не устал.