Небольшой зал, плотно заставленный столиками, был почти пуст, не считая пары-тройки набелитов, с наслаждением пьющих горячие напитки из небольших чашек. Ада уверила, что здешний владелец готовит неплохой кофе, а десерт «алханат-альхув» довольно близок к тому, что подавали при дворе в Миреме. Я готова была ей поверить — витавший в воздухе пряный аромат кофе и сладостей раззадоривал нагулянный аппетит.
— Прости, что заставила таскаться по рынку, — виновато произнесла я.
— Да брось, я люблю ходить по магазинам, — заверила девушка, то и дело нетерпеливо поглядывая по сторонам. — В Миреме я иногда сбегала в город, чтобы прогуляться по базару. Ох и доставалось мне потом после этого, но это того стоило — на ярмарках столько всего можно было увидеть!
Девушка и вправду выглядела бодрой несмотря на то, что за эти несколько часов мы обошли не одну рыночную улицу, заглядывая почти в каждую лавку.
— Я пару раз сбегала в город с Каталиной, — призналась я. — Но город вблизи оказался куда менее живописным, чем мне представлялось.
Сама я редко выбиралась из поместья, и большую часть времени исследовала территорию Каса-де-Вентос и близлежащих территорий. Мне не давали свободно гулять по Мар-де-Сеалю, ссылаясь на опасность городских улиц. Зато вопросов к безопасности маленькой девочки на неогороженной отвесной скале ни у кого почему-то не было.
Ада рассмеялась.
— Да, согласна. Особенно запах. К нему долго привыкаешь. Столица в этом плане кажется слишком фальшивой. Ни попрошаек на улицах, ни помоев… Во всех этих недостатках и несовершенствах есть некая романтика.
— Вы бы с Каталиной поладили, — я горько усмехнулась. — Она постоянно сбегала в город. Ей нравилось веселиться в тавернах и вечерами гулять по порту, играть в азартные игры и танцевать на площадях под музыку вместе со всеми, пить охлажденное вино с фруктами и знакомиться с разными людьми… Но когда она показала мне все это, я не заметила всего того, что она мне рассказывала.
— Твоя фрейлина куда более пробивная, чем ты. Брала бы с нее пример.
— П-пример? — я задохнулась от смущения и возмущения. — Она моя подруга, однако ее пристрастия не достойны воспитанницы Великого Дома…
— Ты ведь просто завидуешь ей, — прямолинейно заявила Ада. И на это я не могла ничего возразить. — Пока нас держат под замком, воспитывая идеальных покладистых собачек, она успела перепробовать куда больше нас. Неужели ты готова мириться с этим?
— Нет, но и бросаться в полымя я не намерена.
— Пф, ну и зануда же ты, — Ада насмешливо скривилась. — По твоим рассказам мне теперь сложно понять, кто более невыносим в вашей семейке. Нужно уметь радоваться каждому прожитому дню, и я думаю, Андо умеет это делать куда лучше нас.
Ада снова начала крутить перстень на пальце, играя зеленым камнем на свету.
— Наверное, поэтому ты и не можешь подобрать подарок своему брату, — задумчиво произнесла она.
— Потому что я не сбегала тайком со своей фрейлиной?
— Потому что ты не знаешь людей… Люди очень отличаются от литературных героев, а кроме книжек у тебя ничего и не было ведь. Взять твоего брата, к примеру. Вы с ним не виделись семь зим. Думаешь, ты можешь знать, что он за человек?
— Конечно, — я недоуменно уставилась на нее. — Это же мой брат. Я выросла вместе с ним, я знаю какой он…
— Неужели? Думаешь, за семь зим он ничуть не изменился?
— Нет. Ну… Ну конечно, он вырос, но он не поменялся…
— Возможно. А возможно это просто твои детские воспоминания накладываются на действительность, и ты не хочешь видеть иного. Он провел годы своего взросления вдали от родного дома, такое всегда меняет человека. По сути, если не считать ваших с ним кровных уз, вы друг другу чужие люди. Ты пытаешься сделать ему подарок, не зная ни его вкусов, ни интересов.
Для меня было загадкой — пыталась Ада сейчас меня задеть или как-то помочь. Но и сейчас она отчасти была права. Я не знала, чем интересуется брат помимо службы, как проводит досуг, с кем дружит, кто ему симпатизирует, а кто выводит из себя…
— И как мне это сейчас поможет?..
— А ты попробуй подойти к этому по-другому, — набелитка ободряюще улыбнулась. — Подумай о такой вещи, которая бы выражала твои чувства к нему. Все же ты — его сестра, и он тобой дорожит. Это то, что у вас не отнимет никто. Если ты подаришь что-то от себя, от души, он оценит его сильнее, чем все эти пустые безделушки.
Незаметным движением она сильно сжала свою руку, словно бы укрывая перстень от чужих глаз. Интересно, это был тоже чей-то подарок? От кого-то очень важного для нее?
Буквально через пару минут нам принесли кофе и сладости. Взгляд, которым меня наградили Ада и официант, был таким диким, словно бы я нанесла им смертельное оскорбление, хотя я всего лишь спросила о сливках и сахаре…
— Простите ее, она никогда раньше не пила кофе, как полагается, — извиняющимся тоном сказала Ада официанту. — Что южане могут знать об этом, не правда ли…
— А что я не так сказала? — пробурчала я, после того как мужчина, еще раз напоследок недовольно зыркнув на меня, ушел прочь.
— Настоящий кофе не портят сливками и сахаром. Так делаю только малые дети или имперцы, — Ада, поднеся свою чашку ко рту, с наслаждением вдыхала ароматный запах. — Этот готовили на песке, самый древний и самый правильный способ готовки на моей родине. Ах, знала бы ты, какой вкус получает на красных песках…
Девушка решительно сделала глоток и с наслаждением смаковала послевкусие, чуть ли не мурча, как кошка. А я вот ее удовольствие не стремилась разделять. Памятуя свои ощущение от первого знакомства с кофе, я осторожно, с недоверием, попробовала напиток и почти сразу же закашлялась. Кофе был крепким и горячим настолько, что я чуть не обожгла себе язык. Горечь сразу же ударила по вкусовым рецепторам, перебивая все остальные ощущения, и я поморщилась.
— Попробуй это, — Ада пододвинула ко мне пиал с нарезанным небольшими кубиками десертом. Алханат-альхув был сладким, со сливочным привкусом, очень нежным и воздушным, с прослойкой из теплого шоколада, который теперь растекался во рту, перебивая кофейный привкус.
— А теперь попробуй еще один глоток, — девушка улыбнулась, а я рискнула последовать ее совету.
И… удивительно. Теперь, хотя я все еще чувствовала горькое послевкусие, оно быстро уходило, раскрывая другие оттенки напитка. Я отчетливого чувствовала корицу и бадьян, но все остальное сливалось вместе с кофе, каким-то чудесным образом скрывая его недостатки и подчеркивая достоинства. И хоть все равно я не могла сделать не больше одного маленького глотка, напиток раскрылся для меня с абсолютно другой стороны. А восточные сладости лишь помогали ему раскрыться и притупить горечь, делая вкус еще насыщенней. Удивительное сочетание.
Если бы не набелитка, мне бы никогда не довелось такое попробовать. Я вдруг поняла, как мне сложно открывать для себя что-то новое. Привыкнув жить с четко выстроенными самой собой границами, с четким разделением всего и вся, что и забыла, что в мире есть и другие вещи, которые оставались далекими и непостижимыми. Словно бы выстроила стену между собой и окружающим миром, из-за которой я могла наблюдать со стороны без опаски для себя.
Мы не общались с братом много лет, но не попыталась узнать его. Я видела в нем только повзрослевшего паренька, который играл с младшей сестрой и водил ее на скалистые утесы в тайне от отца, чтобы нырять в море. Но теперь это был взрослый мужчина, со своей жизнью, проблемами и интересами. Точно так же я судила и Каталину, и Софию, и даже Максимилиана, не пытаясь взглянуть на все с другой стороны. Потому что не хотела. Потому что это не укладывалось в мою картину мира. Так может, это со мной что-то не так, а не с ними?
Я попросила завернуть с собой немного сладкого, и на выходе, торжественно вручила картонную коробочку Яну. Тот с удивлением принял ее и не без удовольствия распробовал сладкие кубики алханат-альхува, поблагодарив за угощение.
