Уже на подъезде ко дворцу, окруженного рвом, дух захватывало так, что нужно было напоминать себе дышать. За дворцовой стеной, единой с Первой Масерией, простирались величественные стены, устремленные к далеким мерцающим звездам. Да и сам дворец был один целым с крепостной стеной, соединяясь высокими арочными мостами из того же белого камня. Вдоль широкой подъездной дороги, мощеной брусчаткой настолько плотной и ровной, что экипаж двигался почти без тряски, стояли огромные, не меньше десяти футов, высотой прекрасные статуи могущественных героев, величественных и непоколебимых. Все они направляли невидящие взгляды одухотворенных лиц на золотой шпиль, венчающий верх башни-цитадели дворца — туда, где находился тронный зал и покои Императора. Казалось, еще немного, и шпиль пронзит собой сами небеса с семицветной звездой.

Вокруг центральной многоступенчатой башни, у основания дворца, высились пристройки и павильоны, ничуть не уступающие по размаху и красоте белой цитадели. Орнаменты, колоннады, лепнина, венчающие башни купола и острые шатры — все то, чем поражал воображение город, было возведено в абсолют, делая дворец верхом мастерства скульпторов и архитекторов.

Внутренний двор был ухожен и, не смотря на зимнюю пору, полон зелени. Яркая трава зеленела из-под серебрящейся измороси. Топиары в парках были заботливо очищены от снега, то тут, то там виднелись ансамбли из фонтанов, увы, неработающих. Наверное, в теплые сезоны сады при дворце поражали посетителей не меньше, чем сам замок.

Карета очертила полукруг и остановилась у одной пристроек. Тут же к нам подошли слуги, облаченные в одинаковые темные строгие костюмы и белые маски… без лиц. Я поначалу оторопела, когда дверь открылась, и руку в перчатке подал молодой человек в гладкой глянцевой маски с одними только прорезями для глаз, но быстро привыкла — такой обезличенный вид прислуги помогал им не выделяться и оставаться незамеченными на фоне посетителей.

Ко входу пролегала широкая каменная лестница, по которой гости стекались внутрь, исчезая в ярком льющемся из арочной двери свете. Как только наши приглашения проверили и с полагающимися почестями проводили наверх, мы, не без волнения, зашли в помещение.

Сказать, что зал был огромным — ничего не сказать. Казалось, что только он один размером с весь наш фамильный замок. Пять расположенных по периметру ярусов аркад, соединенных между собой широкими устеленными красными коврами лестницами, ломились от гостей, прислуги и столов с яствами. По периметру зал охраняли гвардейцы в покрытых белой эмалью доспехах — преторианцы. Стояли они неподвижно и смирно, как статуи, украшающие зал. Я задрала голову и то и дело оглядывалась по сторонам, как ребенок на ярмарке, но все равно не могла вообразить, что в мире может существовать столь величественное сооружение. И ведь это был только один из залов, сама башня Люцериса была куда выше. На расписанном потолке висели огромные люстры, и мне даже думать было страшно, как и сколько сил тратят на то, чтобы зажечь сотни свеч, которые без труда освещали зал. Стены, помимо изысканных орнаментов, украшали высокие узкие окна с витражами.

А сколько людей здесь было… Дамы в разноцветных платьях абсолютно разного фасона, кавалеры в претенциозных помпезных старомодных костюмах, офицеры в парадных мундирах и имперские сановники в строгих сюртуках. Лица, цветастые маски с застывшими на них эмоциями или и того вовсе звериными мордами, перья, бусы, меха, шляпы, диковинные прически и парики со сложными укладками… Голова шла кругом не то от восхищения, не то от мандража.

— Успокойся, — раздался над ухом голос Каталины. Девушка держала меня под руку, так что я могла чувствовать, как сильно она, подрагивая, вцепилась в меня от волнения — она тоже не была готова к такому количеству гостей. Наверное, не будь ее лицо скрыто серебряной маской с застывшей нежной улыбкой, все присутствующие бы увидели ужас и смятение, в котором находилась девушка. Никогда не думала, что миловидная фрейлина решит скрыть свое личико, тем более на таком важном приеме, однако сейчас это решение не казалось таким уж и необдуманным.

— Кажется, тут не мне надо успокаиваться, — усмехнулась я, стиснув ладонь подруги, и дрожь постепенно отступила. Та сразу же расслабилась, благодарно кивнув.

Мы старались аккуратно маневрировать в этом столпотворении. Первый ярус, самый просторный, предназначался для танцев — стоило пройти под арочной колоннадой, мы вышли к кружащим по зеркально блестящему мрамору парам. Зал наполняла музыка целого оркестра, расположенного на небольшой сцене в противоположной от входа. А прямо над ними, почти под самым сводом, завис обособленный широкий балкон, прикрытый полупрозрачный занавесом, сквозь который пробивался мягкий теплый свет. Сложно было разглядеть, если там кто-то, но силуэты то и дело тенью мелькали на светлых драпировках.

На каждом ярусе были обозначения в виде стягов, штандартов и вымпелов, по которым сразу становилось ясно, кому они выделены. Уже привыкнув к неизменной любви имперцев все делить на цвета и категории, не составило труда разобраться, что верхний ярус аркады занимали, судя по увешанным медалями мундирами, верхушка гвардии — легаты, префекты, маршалы и полковники. С ними же рядом находились вальяжно переговаривающиеся сановники и сенаторы. Четвертый ярус был выделен для патрициев и знатных граждан Империи, знаменитых деятелей культуры и науки. На платформах второго красовались знамена Малых Домов, а на расходящихся от них отдельными балконами третьи ярусах расположились представители Великих Домов.

— Нам, судя по всему, туда, — я указала в дальний от входа левый угол, где на штандарте красовалось сине-золотое полотно с гербом Кустодес.

Подле мы заметили и знакомые лица — Луизу и Бьянку в сопровождении фрейлин под стягом с серебряной чайкой, держащиеся отчужденно супружеские пары Ле Рой, Ривьера, Монрес и Фальконе, старательно и намеренно избегая общества друг друга, отчего выглядели лишь подозрительнее. Стояли они аккурат у своих знамен с грифоном, цаплей, соловьем и соколом, погруженные в беседу и вежливо поздоровались, но почти сразу вернулись к своим делам, делая вид, что никакого приема неделю назад не было. Зато теперь я была в центре внимания других лиц, куда более приятных.

Стоило нам только отойти от «птичника» к нам подошел молодой парень.

— Я так рад видеть вас, сеньоры, — сердечно поприветствовал он и поклонился нам. — Сеньор, — теперь поклон предназначался Яну.

— Взаимно, Альберто, — засиял Хан, без труда распознав своего ученика.

— Как же вы узнали меня, мастер Хан? — Альберто Каррон стянул свою маску, озаряя нас знакомой теплой улыбкой.

— По походке, — усмехнулся Ян, поправив аксельбант. — Ты так и не избавился от этой дурной привычки наступать на носки.

Из-за спины показалась молоденькая девушка. Лицо той было открыто, но голову украшала изящная шляпка, украшенная композицией из перьев и живых цветов.

— Моя будущая супруга Патрисия из Дома Ле Рой, — представил нас молодой командир гарнизона. — Младшая из дочерей графа Франциска.

— Валентин упоминал о вашей помолвке, — я тепло улыбнулась девушке, которая лишь застенчиво улыбнулась. — Когда планируется свадьба?

— Следующей весенней порой, — глаза молодого дуэлянта горели страстью, стоило ему только взглянуть на девушку. — Когда Патрисии как раз исполнится двадцать.

— Для меня знакомство с дочерью Его Высочества герцога — большая честь, — лишь выдавила она едва слышно.

Взгляд будущей сеньоры Каррон скользнул по Каталине, надменный, с каплей презрения. Видимо, от нее не укрылись сплетни об интрижке между ее мужем и фрейлиной, пока та еще жила в Каса-де-Вентос. Альберто, который заметил опасное внимание к своей бывшей любовнице, ободряюще приобнял неввесту за плечи и потянул к себе.

— Ты уже виделся с Леонардом? — спросил Ян, стараясь быстрее перевести разговор в другое русло.

Альберто кивнул, делая глоток из поднесенного ему слугой бокала.