— Да, но беседа вышла не очень содержательная, — только что полный счастья и радости взгляд померк. — Парень так сильно изменился, да и, мне кажется, он меня уже и сам плохо помнит.

— Лео уже здесь? — встрепенулась я.

— Да, где-то на первом этаже, среди других Золотых Гвардейцев. К ним и подходить то страшно. Еще бы — там некоторые из них живые легенды…

— Я слышала, что он пришел с какой-то дамой, — с робким любопытством сказала Патрисия. — Правда, шептались, что она из куртизанок, но мне что-то в такое слабо верится.

— Правда? — Каталина хихикнула, правда чуть более наигранно, чем обычно.

Пока Хан и Каррон начали обсуждать дела Каса-де-Вентос, вспоминать былые деньги и делиться последними новостями, я внимательно оглядывала нижний этаж. И действительно — вскоре я нашла скопление гвардейцев в золотых мундирах и дам в элегантных пестрых платьях, в стороне от танцующих. Среди них был и Лео, его я узнала сразу — он, оперевшись плечом о колонну, раскованно общался с сослуживцами, что-то весело обсуждая. А вот какая из дам, что с ним беседовала, была «той самой» — сказать было невозможно. Казалось, брат всецело поглощен и прельщен женским вниманием, без зазрений флиртуя и шутя.

Может, если у него сегодня такое хорошее расположение духа, и выполнить просьбу Луизы будет проще. Но Каррон был прав — подходить к брату в окружении столь высокопоставленных лиц было не только страшно, но и банально неловко.

Начало вечера было крайне нудным. Нужно было поприветствовать всех веасийских гостей, каждому уделить свое внимание, которое они так жаждали, справиться о здоровье родных и успехах в этом году. Одни и те же вопросы с одними и теми же ответами. Раз за разом. Каталина, как обычно, поступила хитрее — стоило первому встречному предложить ей танец, девушка тут же согласилась, без толики угрызений совести сбежав от скучных однотипных бесед. «Кто бы меня от этого спас», — кисло думала я про себя, продолжая держать на лице любезную улыбку.

И моя мольба была вскоре услышана.

— О, а вот и ты! — заслышала я знакомый голос, когда беседовало со старым виконтом Гарсия и его сыном, и я, едва сдерживая облегчение, выдохнула.

— Прошу прощения, господа, — я вежливо поклонилась и поторопилась покинуть старика, пока тот снова не начал рассказывать о каких-то бобрах и плотине на горной реке, оставившей их и без того скудные владения без живительной влаги.

Аду было не узнать — она была одета в необычный наряд с набелитским колоритом в цветах Дома и обильно украшенное драгоценностями, но более необычным было украшение на ее голове в виде соединенных между тонких цепочек и мелких бус. С головы этот убор переходила на лицо, где, повторяя его контуры, становился своеобразной маской. Впервые я видела нечто подобное.

— Нравится? — довольно спросила она, покрутившись вокруг, демонстрируя сложную вышивку на многослойном наряде.

— Не то слово! — я восхищенно оглядывала подругу с ног до головы.

— Теперь интересно, что скажет Ари! Пойдем, найдем его.

— А твои тебя не хватятся? — я кивнула в сторону, где скопились многочисленные набелитские аристократы. Разумеется, им был выделена почти целая сторона, а стягами с их цветастыми гербами была увешана вся стена.

— Если хватятся, то и к лучшему, — девушка закатила глаза. — Джамилия-султан должна в скором времени прибыть на прием, и я очень сильно надеюсь, что мы с маменькой не пересечемся… Так что пойдем скорее, пока меня опять заставили улыбаться какому-нибудь вельможе.

Она тянула меня на другой конец зала, где я увидела геральдику семей Нортланда. Северяне громко общались, и басовитые голоса было слышно еще задолго до приближения к ним. Они пили, ели, смеялись — у них была своя неповторимая атмосфера, уютная и чем-то даже обособленная на фоне других гостей. Люди вокруг чуть сторонились нортлингов, наблюдая за северянами со стороны, толи страшась, толи брезгуя подойти к ним. Но самих северян это ничуть не беспокоило, они наслаждались пиршеством и без необходимости общаться с иноземцами.

— Кто это тут у нас? — весело спросил один из танов, заметив нас. Стало не по себе, когда он, хоть и добродушно, но смотрел сверху вниз на нас, как на маленьких детей с высоты своего роста.

— Ба-а, да не уж-то это дочка южного герцога? — сказал другой, с черепом оленя на голове, служившей ему не то маской, не то головным убором. — Цвета и герб Дома Кустодес.

— Д-да, — я оторопело кивнула. — А с кем имею честь?..

— Что, не припоминаешь? — беззлобно усмехнулся мужчина. — Хотя ж ты тогда совсем маленькой была, неудивительно, что не помнишь. Мы приезжали в южные края с ярлом Айварсом. Тан Лофгрен, к вашим услугам.

Как бы я не напрягала память, лицо бородатого северянина в воспоминаниях так и не всплыло.

— Так с чем вы пожаловали к нам, госпожа Кустодес и…

— Госпожа Набелит, — ответила Ада на его вопрошающий взгляд.

— Мы хотели бы увидеться с Ари… то есть, я хотела сказать, с господином Хусом.

— С молодым господином? — нортлинги непонимающе переглянулись, а затем залились хохотом.

— Уж не думал, что в Столице за нашим славным отигниром девки будут толпой бегать, — сказал Лофгрен, лукаво поглядывая в нашу сторону, а затем указал большим пальцем за спину. — Вон там ваш красавец, с дядей своим беседует.

Заметить Ари было не сложно — на фоне рослых поджарых танов и хэрсиров его щуплая фигура заметно выделялась. Что-то незримое изменилось в парне — и дело не только смене строгого камзола на нарядную нортлингскую одежду с длинной расписной рубахой и меховым плащом, скрепленный серебряной фибулой в виде медвежьей головы со скрещенными топорами. Что-то было с его лицом — синяков не было, хоть глаза все еще были впалыми, лицо приобрело другой оттенок, белый, более естественный, даже здоровый румянец появился. И светлые волосы были уложены не на гвардейский манер, а больше напоминая ту прическу, которая была у него много зим тому назад во время визита в Веас. Пока я гадала, в чем же причина таких изменений, набелитка без стеснения потащила меня вперед сквозь толпу, к третьему ярусу.

Мужчина, с которым беседовал наш друг, был высок, со светлыми волосами и такими же, как у Айварса и Ари, ярко-голубыми глазами. Одного пронзительно брошенного в нашу сторону взгляда хватило, чтобы проняло до костей. По мужчине сразу было видно, что он человек бывалый и всякое пережил. Особенно красноречиво об этом говорил ужасный шрам, пересекающий левую часть лица.

— Кажется, дорогой племянник, вашего внимания жажду не только я, — он почтительно склонил голову.

Парень обернулся и тут же оторопел, узнав нас.

— А вот и ты, — просияла Ада, которая тоже смотрела на преображенного Ари, как на другого человека.

Но сам Хус застыл, не смея оторвать взгляд от набелитки. Кажется, у него перехватило дыхание, он будто не узнавал ее, и девушка смутилась.

— В-выглядите очень… хм-м… — на его лице проступили пятна.

Дядя Ари понимающе хмыкнул, и, поклонившись, отошел к голосящим песни хэрсирам.

— Не знала, что тут будет кто-то из Хусов, кроме тебя, — озадаченная Ада глядела вслед удаляющемуся мужчине.

— Он из Витграсса приехал, служит у отца в дружинниках, — коротко объяснил Ари. — Вот и расспрашивал меня о том, как мне тут в Столице.

— Что с твоим лицом? — спросила я полголоса. — Ты выглядишь как-то иначе…

Хус одарил меня полным смущения взглядом, явно недовольный тем, что я с акцентировала внимание на его внезапном преображении.

— Это было одно из условий, на которых мне разрешили появиться тут, — с кислой улыбкой сказал Ари. — Нужно было что-то сделать, чтобы я не выглядел, как живой труп.

Рука Ады провела по щеке Ари быстрее, чем тот успел среагировать.

— Эй!.. — он возмущенно отшатнулся, но девушка проигнорировала его протест, сосредоточенно растирая что-то на пальцах.

— Белила, — уверенно заключила она.

Ари недовольно потирал кожу так, будто его ошпарили.