Наша беседа продолжается в том же ключе. Обсуждаем разные темы, я все же рассказываю забавные истории из сиротской молодости, аристократки подкалывают друг друга, прощупывают меня, а я их. К сожалению, не руками.
Несмотря на то, что сел последним, обед я заканчиваю первым. Пока Корнева не получит по заслугам, аппетита мне не видать.
Напоследок, когда аристократки наперебой просят меня не покидать их компанию, я купаюсь в завистливых взглядах и шепоте окружающих студентов.
Мне даже приходит в голову, что это один из аристо с задетой гордостью решает догнать меня в коридоре и выяснить отношения.
Ведь кто еще может так бесцеремонно хлопнуть тебя по плечу?
— Эй, Домин, привет!
— Как жизнь, брат?
— Можно сказать, как у сатира в лесу с нимфами, да?
Простолюдины. Конечно.
Один пухлый и прыщавый со странной стрижкой. Другой низкий и челкастый. Третий высокий и статный, почти аристократ, если бы не обделенное интеллектом лицо.
Я знаю этих гавриков. Учатся на моем потоке. Приверженцы догмы, что простолюдины должны держаться вместе.
Только когда на меня катили бочку аристократы, именно студенты-простолюдины ради очков в свою пользу устраивали мне темные и прочие никчемные детские шалости.
К тому же, догма сплоченности относится к слабым и угнетенным. Я же не отношу себя к таковым. О чем прямо и заявляю этим шакалам, которые пытаются ко мне подмазаться.
Если бы не обед в компании аристократок, они бы продолжили шарахаться от меня, как от чумного.
— Ты не прав, Костя!
— Мы, простолюдины, должны помогать друг другу и держаться вместе!
— Да, а то получается, что как только к аристократам подлизался, так сразу забыл о своих корнях. Некрасиво получается, знаешь ли!
Я бросаю взгляд за спины собеседников. Корнева скрещивает руки под грудью и обливает шакалов ледяным голосом:
— Можете начинать подлизываться.
Парни аж подпрыгивают и расступаются перед Корнелией. Что-то извинительно лопочут, косятся на меня, чтобы я представил их аристократке.
Я молчу.
Девушка не выдерживает первой.
— У вас больше нет других дел, кроме как пялиться на меня?
— П-простите, госпожа Корнева…
— Извините…
— Мы пойдем…
Понурив головы, бросая на меня озлобленные взгляды, парни убираются восвояси.
— За мной, плебей! — выдает блондинка и, не оборачиваясь, направляется подальше от людного коридора.
Хмыкнув, я продолжаю идти своей дорогой. Впереди еще две лекции, надо подготовиться…
— Стой! Я не отпускала тебя, Домин!
Вернувшаяся Корнева хватает меня за руку. Замечая любопытные взгляды снующих после обеда студентов, смущенная аристократка отпускает меня. Чтобы тут же встать в позу.
Похоже, сейчас я от нее не отделаюсь.
Сама напросилась.
Прямо у всех на глазах хватаю девушку под попу и закидываю себе на плечо.
— Ты что… ах! Домин! Ты что себе позволяешь, плебей!
Игнорируя удивленные лица и сальные реплики, я направляюсь прочь из людного коридора.
— Эй, это же Корнелия Корнева!
— Забери меня русалки! Если пригнуться, можно увидеть ее трусики!
— Ха, а кто такой смелый, что ворует Корневу?
— Балда, это же Константин Домин!
— Чего?! Тот самый?!
Корнелия Корнева испытывает сильный стыд!
Ментальное равновесие Корнелии Корневой нарушается!
Шанс становления верующей повышается!
Когда голоса затихают, я осматриваюсь. Маленький коридор со служебными помещениями, вроде кладовки.
Сойдет.
Возвращаю Корнелию на ноги. Возмущенная, залитая краской до ушей аристократка принимается толкать меня в грудь.
— Урод! Неудачник! Отброс! Как ты посмел…
Прижимая беснующуюся девушку к стене, я заламываю ей руки и накрываю ее сочные губы своими.
— Мнм… наглое… мфа!.. бесстыжее… мгха!.. грязное… м-м… животное! — вставляет Корнева в перерывах между поцелуями.
— У меня есть и минусы, — вновь впиваюсь в сладкие губки, а моя ладонь соскальзывает под юбку аристократке.
Мои уши ласкает томный женский стон.
Как приличная воспитанная девочка, Корнелия сопротивляется. Когда же внутренний нравственный инспектор ставит ей "удовлетворительно", сексуальное тело обмякает в моих руках.
Аристократка наконец отвечает на мой поцелуй.
Корнелия Корнева испытывает сексуальное возбуждение!
Шанс становления верующей повышается!
Корнелия Корнева испытывает влечение к пользователю!
Шанс становления верующей перманентно повышен!
Глава 40
Моя правая ладонь ложится на шею девушки, а левая сжимает под юбкой сквозь намокаюшую ткань трусиков половые губы.
Разорвав поцелуй, Корнелия давится стоном, чтобы нас ненароком не поймали.
— Ложь подругам, секс с простолюдином, безответственная ночная езда…
Гнев огнем обжигает мою грудь.
Рука стискивает девичье горло.
— Гадкая девчонка!
Бывшее в моей власти тело блондинки резко напрягается. Корнева пытается сделать вдох, испуганное лицо краснеет от усилий.
Колено выстреливает в мой пах.
Чтобы уклониться, приходится отпустить аристократку.
Держась за шею, Корнелия пытается продышаться.
Корнелия Корнева испытывает злость!
Ментальное равновесие стабилизируется!
Шанс становления верующей снижается!
— То, что было между нами, ни черта не значит! — рычит девушка. — Только попробуй еще раз приблизиться ко мне или моим подругам, и я заставлю тебя пожалеть об этом! Козел!
Поправив студенческую форму, девушка встряхивает платиновой гривой и уходит.
Я бросаю вслед:
— Ты отняла мою жизнь, Корнелия. Теперь я завладею твоей.
Оборачиваясь, Корнева надменно фыркает:
— Чокнутый!
Я провожаю взглядом стройную женскую фигуру, пока она не скрывается за поворотом коридора.
Никаких сообщений от Системы о перманентном снижении симпатии и шанса становления моей верующей. Что это значит?
Корнева играет в дурочку. Ожидаемо.
Тогда я сыграю сразу и прокурора, и судью и палача.
***
Последние занятия с придирчивыми профессорами выжимают меня, как лимон. Удивительно, как еще что-то осталось для похода в туалет?
Итак, план минимум на сегодня выполнен. Остаются факультативы и студенческие клубы по интересам. Сигналов тревоги на телефон я не получал, Система тоже молчит. Значит, могу задержаться и попробовать наладить контакт с подругами Корневой.
Стоит или не стоит? Вот в чем вопрос.
Ударение проставь сам.
Пока я справляю нужду, в туалет заходит еще один студент. И сразу трое за ним.
— Эй, парень, оставь-ка нас!
Я знаю всех троих. Шакалов из моей группы и двое простолюдинов, которые пытались недавно подлезть ко мне. Очкастый толстяк и здоровяк с обезьянней мордой. Третьего, видимо, съели.
— Эм, ну, вообще-то, это общий… — подает робкий голосок четвертый лишний.
— Общего не бывает, — утомленно вздыхает Молофей, — кому-то всегда принадлежит большая часть. Сейчас она принадлежит нам.
Для наглядности философской мысли здоровяк скрещивает на могучей груди крупные руки.
Повесив голову, так и неиспражнившийся паренек покорно покидает туалет. Вот уж терпила во всех смыслах.
Толстяк запирает дверь.
Довольный Шакалов подходит к писуарам.
— Какая удача встретить тебя здесь, Домин!
Стряхивая, я небрежно бросаю:
— О, так это совпадение, что вы шли за мной от аудитории до самого туалета?
Простолюдины напрягаются. Аристо стоит с натянутой улыбкой до тех пор, пока я не заканчиваю мыть руки.
— Полгода назад ты был куда тише и покладистые, Домин, — безрадостно хмыкает Молофей. — Но я здесь именно за тем, чтобы показать тебе твое место, наглый пес!
Высушивая руки, я спокойно наблюдаю в зеркало, как Шакалов отступает к запертой двери. Его миньоны приближаются ко мне.
