Мы оказываемся на полу вместе и начинаем тупо месить друг друга. Прямо как в нашу первую встречу в приюте, когда мы еще не были ни друзьями, ни врагами…

— Достопочтенная Аннабель, поможете моему другу? — бархатистый голос Тони льется как из бочки с медом. — Гильдия будет вам очень признательна…

Слышу усталый вздох, шуршание платья и стук каблуков, направляющийся к моей койке. Сестра милосердия, обрабатывающая раны на моем лице, встает со стула и уступает место Старшей жрице.

После драки с Тони нам обоим оказывается нужна медицинская помощь. Мне ее оказывают младшие жрицы, что работают в лечебнице при храме, так называемые сестры милосердия. Моим старым знакомым же занимается сама Старшая жрица.

Насколько я помню из различных источников, Старшие жрецы и жрицы стоят во главе храмов. По статусу это положение близко к низшим аристократам без Дома, потому к ним обращаются "достопочтенные".

Последовательницы конкретно Берегини занимаются помощью всяким обездоленным, бездомным и больным, у которых нет денег и страховки на лечение в нормальных больницах. К последним отношусь и я.

Дрюков предлагал мне оформить медицинскую страховку, но, вспоминая его настойчивость и недавно вскрывшиеся денежные махинации, я отчасти рад, что не согласился. В противном случае от моей зарплаты уже на тот момент остались бы считанные солы.

В целом, я могу представить, как прохожие глубоким вечером находят на Набережной тело какого-то парня, только что искупавшегося в городской реке, без документов и налички. Что им оставалось делать? Только звонить в имперскую службу, которая и доставила меня в одну из бесплатных лечебниц Берегини.

С одной стороны, мне повезло, что обо мне позаботились. С другой: меня обобрали. По словам тех же жриц, когда меня доставили, при мне не было ни телефона, ни банковской карточки. Конечно, их могли забрать братки Хобби. Но в тот момент они, кажется, были заняты немного другим. Остаются те самые добрые прохожие или, возможно, даже имперская служба.

Как бы там ни было, но в ближайшее время мне нужно добраться до банка, заблокировать карточку и номер телефона, пока на мои данные не оформили с десяток-другой микрокредитов. Что очень вероятно, потому что в отключке я пролежал два гребаных дня!

Якобы пациентов много, за всеми не уследишь. Первую помощь мне оказали и оставили ждать, пока до меня доберется очередь и врач-волонтер займется моими травмами. Неприятно признавать, но, похоже, если бы не Тони, я мог бы здесь и загнуться…

Так или иначе, но этот крысеныш благодарностей не дождется!

Хотя мне и жутко хочется узнать, что происходит на соседней коейке, но я лежу неподвижно и смирно принимаю помощь сестер милосердия. Из-за заплывшего глаза и сломанных ребер мне с трудом удается дышать — не то, что подглядывать за сестрой Аннабель и Тони. Но мне все же не дают покоя слова смуглого.

Как одна жрица, допустим, даже хороший врач, может за несколько часов привести в норму то, во что меня превратили гильдейские отморозки? И как она собирается провернуть это снова, не имея при себе никаких врачебных инструментов?

Даже больше: она уже это провернула с Тони. Потому что в драке досталось не только мне. Одним из ударов я однозначно сломал смуглому челюсть. Я слышал хруст, и сам парень не мог говорить до тех пор, пока им не занялась Старшая жрица.

Теперь же Тони без каких-либо неудобств снова заливается соловьем. Получается, что Аннабель вылечила его буквально за пятнадцать минут. Но как такое возможно?

Встав где-то перед койкой, Старшая жрица опускает ладони над моей грудью. Она не касается тела, но я чувствую тепло ее ладоней и… свет? Откуда льется этот зеленый свет?

А еще звук. Едва различимый даже при такой близости. Словно пение цикад или шелест древесных листьев. Музыка леса, музыка… жизни.

Эта песня успокаивает, расслабляет, уносит за собой в далекие безмятежные края. Но, как и все хорошее, она быстро заканчиватся.

Очнувшись от наваждения, я делаю вдох — и выдох. Свободно, легко. Без боли от сломанных ребер.

— Какого…

Пораженный, я приподнимаюсь и начинаю ощупывать свою грудь в поисках каких-то синяков, болезненных мест. Но меня толкают в плечо, заставляя откинуться обратно на подушку.

— Я еще не закончила! — раздается над ухом строгий грудной голос Аннабель.

Заплывший глаз значительно ухудшает зрение, но мне удается различить женскую ладонь над моим лицом и зеленое сияние, которое она излучает. И песня. Все та же песня…

На этот раз, по ощущениям, я прихожу в себя гораздо быстрее. Осторожно протираю глаза — ничего. Ни боли, ни опухолей, ни пятен на картинке.

Я в полном порядке. Для верности даже обращаюсь к Системе.

Текущий уровень физических повреждений: 14.57 %

Оценка общего физического состояния: удовлетворительно

До полного восстановления: 8 дней

Получается, мое состояние даже лучше, чем было до прихода Старшей жрицы. Но что она со мной сделала? Что это за поющий свет из ладоней?

Приняв вертикальное положение, я разминаю шею и заодно рассматриваю Аннабель. Благо, теперь зрение позволяет.

Высокая, фигуристая, лет двадцать пять, двадцать восемь. Голова, как и у остальных жриц, покрыта платком. Но он не мешает, а, скорее, даже подчеркивает капризные пухлые губки, аккуратный носик и большие карие глаза с густыми ресницами. Ее лицо в хорошем смысле напоминает кукольное.

Платье уже чисто белого цвета с культовым золотистым орнаментом. Оно выгодно обтягивает объемную грудь размера эдак четвертого, а длится, в отличие от остальных жриц, не в пол, а всего лишь до половины бедер.

Сами стройные ножки Аннабель затянуты в серебристые чулки, у которых видны резинки. Довершает образ пара черных туфель на высоком каблуке.

Судя по проступившим на лбу каплям пота, бледности и общей изможденности, сеанс лечения дался девушке не без труда.

— Странно, на него уходит как будто больше сил… — задумчиво шепчет жрица, подтверждая мою догадку.

— И что это значит? — подаюсь ей навстречу.

— Для тебя — ничего! — фыркает девица и вытирает по тыльной стороной ладони.

Утомленность придает культистке какую-то пиканткую притягательность.

Если эта секс-бомба, как и остальные жрицы, соблюдает целибат, то это ужасно несправедливо. Как минимум, по отношению ко мне.

Впрочем, я-то как раз могу это исправить. Ведь Приказ уже доступен для использования…

Видимо, Аннабель замечает в моем взгляде что-то такое, что заставляет ее надменно скривить губы и развернуться ко мне спиной. К сожалению, с этой стороны платье длится уже в пол, однако такую шикарную попку не скрыть лоскутом жалкой ткани.

— Вы настоящее сокровище, достопочтенная Аннабель! — лучезарно улыбается Тони с койки напротив. — Прошу, извините нас с моим другом за то, что оторвали вас от ваших дел и напугали послушниц…

Покосившись в мою сторону, Старшая жрица фыркает.

— Искренне сочувствую тебе, Власко. С такими друзьями и врагов не надо, — жестом подозвав младшую жрицу, Аннабель гордой походкой направляется к выходу. — Буду ждать благодарность от твоей гильдии!

М-да, ноль внимания, килограмм презрения.

Когда культистки покидают палату, Тони облегченно вздыхает. Я перевожу на него хмурый взгляд.

— Что это было?

— Узнаю Тин-Тина! Все так же неуважителен к женщинам! — хохочет смуглый. — Эта была Аннабель Сильвия Эстер. Старшая жрица, служит в местном храме последние пару лет, а до этого…

— Мне плевать, кто она и как ее зовут, — я указываю на свое лицо. — Как она вылечила нас?

— А, ты об этом… — Тони пожимает плечами и подкладывает под спину подушку, видимо, готовясь к долгому разговору. — Может, сначала поговорим о…

— Как. Она. Вылечила нас?

Находясь с этим предателем в одном помещении, я и так каждую секунду борюсь с собой, чтобы по-новой не наброситься на него. Но если я начну вспоминать причины этого желания, то уже точно не смогу сдержаться.