Я лежу посреди дороги с переломанным позвоночником.

Голова отказывается поворачиваться, но где-то рядом должна валяться груда металла, еще недавно гордо именуемая скутером. Интересно, насколько там все плохо? Служебный, я же за него не расплачусь…

Проклятье! Думаешь о работе и долгах, пока валяешься с перебитым хребтом? До чего же тебя выдрессировали…

Накрапывавший раньше дождь накатывает вдруг ливнем и начинает смывать с асфальта следы чужого преступления — мою кровь.

Как так получилось? Хороший вопрос.

Сначала ты рождаешься в трущобах, в простолюдинской семье, может, наркоманов, может, безответственных подростков. Они сбрасывают тебя в приют, где ты будешь вынужден изо дня в день бороться с другими такими же никому не нужными личинками за необссыканное койко-место и кусок хлеба потолще.

Затем, после выпуска, ты уматываешь в столицу, поступаешь в Императорскую академию и устраиваешься работать простым курьером. Потому что ты все еще неопытный студент. Потому что ты грязный простолюдин. Потому что ты сирота с приводами в полицию и сомнительным прошлым.

После чего ты начинаешь надрывать зад, чтобы оплатить аренду холупы, которую жадная стервозная домовладелица по ошибке называет квартирой. Ради этого ты берешь все вечерние смены подряд, пока на одной из таких тебя не сбивает чудак на "м" и укатывает на своем спорткаре в ночь.

Теперь ты, как и я, валяешься посреди пустой дороги, в городе, где никто никому не нужен, никому ни до кого нет дела, и умираешь.

На каждом вдохе в груди что-то булькатит, но ты не чувствуешь что. Не чувствуешь ни боли, ни влаги дождя, ни холода асфальта. Только зверскую усталость и вселенскую обиду.

Обиду не на несправедливого начальника, стервозную хозяйку и даже не на того упыря, что переехал тебе хребет. Нет, это обида на самого себя.

Ведь это ты потакал другим. Ты позволял ездить себе по ушам. Ты молчал, когда должен был требовать. И к чему это привело?

Правильно. Ты кончаешь, как бездомная псина, в полном одиночестве, бесконечном отчаянии и без капли надежды на спасение.

Кажется, если сейчас выдохнешь, то все. Баста. Это будет твое последнее движение. Во всей это грязной, жалкой, никчемной жизни…

Боги! Я не хочу закончить так… бездарно!

В следующее мгновение я забываю, как дышать. Мир вокруг, кажется, замирает. Буквально. Где-то в стороне цепенеет свет чьих-то фар. Капли дожди зависают перед моим лицом так, что я могу увидеть в них свое отражение. Но все мое внимание приковывает к себе светящаяся синяя табличка, висящая прямо в воздухе.

Поздравляю, Константин Домин!

Боги внемлили твоим молитвам и готовы дать тебе второй шанс!

Вот как… значит, об этом говорят доктора? Агонизирующий мозг, чтобы уменьшить страдания, сам себя погружает в счастливую галлюцинацию.

Забавно, почему именно боги? Я ведь никогда не был верующим и не состоял ни в одном из культов…

В награду за праведную жизнь ты удостоен божественного дара!

Чего ты хочешь?

Глупый вопрос. Того же, что и каждый здоровый мужчина.

Почему-то свой последний выдох я решаю потратить именно на ответ:

— Денег… женщин… и власти… много власти!

Принято! Формирую награду…

Вот и все. Сейчас я задохнусь, мой мозг умрет от кислородного голодания и этот бред закон…

Награда сформирована! Дар передан!

Присвоен класс: Лидер Культа

Открыт классовый навык: "Приказ"

Для облегчения освоения новых возможностей пользовательский интерфейс с подсказками останется активным

Вдох — и на меня обрушивается град из капелек дождя.

Вдох, выдох. Ничего не булькает, ничего не болит. Дождь влажный, асфальт холодный.

Погодите, я что ли…

Мимо на полной скорости проносится автомобиль и омывает меня дождевой волной.

Подорвавшись на четвереньки, я судорожно откашливаюсь. Не хватало еще сдохнуть, захлебнувшись в луже!

Придя в чувства, я разгибаюсь и оглядываюсь. Тот же город, та же улица. Вон казенный скутер с перебитой рамой. В другой стороне сумка с посылкой. Сам я в третьей.

Неплохо нас раскидало. И что за урод, наплевав на светофор, гнал в дождь на такой скорости?!

Нет, сейчас важен другой вопрос.

Я чувствую свое тело, мокрую липкую одежду и холод, пробирающий до костей, я мыслю, следовательно, происходящее не галлюцинация и не сон. Но тогда…

— Почему я до сих пор жив?

Нагло игнорируя мой вопрос, перед глазами вспыхивает табличка:

Удачи в новой жизни, Константин Домин!

Не упусти свой шанс!

***

Всю дорогу до дома мой мобильник разрывается от звонков начальника. Но мне уже плевать. Плевать на него, на сломанный скутер, который вычтут из моей и без того крошечной зарплаты, на клиента с его посылкой, за которую меня тоже оштрафуют…

Завтра однозначно будет паршивый день, но сегодня я просто хочу отдохнуть.

Черт побери, имею я на это право после того, как меня ПЕРЕЕХАЛ АВТОМОБИЛЬ?!

Да? Я тоже так считаю! Поэтому со спокойной душой выключаю телефон и захожу в парадную доходного дома.

Не подумай лишнего, этот доходный дом не из тех, что стоят в центре столицы, украшены лепниной, ко входу ведет выложенная идеальной мозайкой брусчатка, а внутри все отделано мрамором и позолотой, источающими ароматы благополучия и сытости.

О, нет! Этот доходный дом стоит на отшибе столицы, в бедном районе, украшен переполненными мусорными контейнерами, ко входу ведет раздолбанная дорога, а внутри он отделан плесенью и осыпающейся штукатуркой, пропитанными вонью отчаяния и безысходности.

Обычно, поднимаясь по визжащей лестнице, я морщусь на каждом шаге, опасаясь, что именно вот сейчас эта старуха обвалится и погребет меня под собой.

Но после пережитого в этот вечер я поднимаюсь без оглядки. И почему меня пугала какая-то гнилая лестница?

На последнем, четвертом, этаже меня встречает Алиса.

Симпатичная худая девочка девяти-десяти лет с нечесанной соломенной гривой и большими голубыми глазами на бледном лице, обрамленными густыми ресницами.

Ссадины на коленях и локтях, на лбу, мелкие синяки для Алисы вполне привычные аксессуары. То ли чересчур неуклюжая, то ли просто непоседливая или задиристая.

Но сейчас девочка спокойно сидит под мигающей лампочкой, прислонившись спиной к балюстраде, и мило играет с… пивными крышками. М-да.

Когда Алиса вот так вот играет в коридоре в одиночестве, значит, ее мамаша сейчас работает.

Подходя к своей двери, слышу подтверждение своих выводов. Женские стоны и крики из соседней квартиры.

Звукоизоляция здесь паршивая.

Закрыв за собой дверь, я презрительно оглядываю свою "квартиру". Как и остальные в этом доме, жалкая конура в десять квадратов. Единственное доступное место для простолюдина-сироты без высшего образования, рекомендаций и поручительств.

Диван, столик, мини-кухня в углу и санузел. Вместо шкафа стойка с плечиками.

На глаза попадается моя косуха. Взгляд на мою мокрую одежду — и в голове всплывает сжавшаяся девочка в домашних футболке, шортах и тапочках.

Клиенту, видать, невтерпеж было, раз эта шкура выгнала дочь неодетой. Еще и синяки ей на руках оставила, на которые я сначала и не обратил внимание.

Вернувшись в коридор, молча накидываю свою косуху на плечи Алисы. Великовата будет, но зато девочка лучше согреется.

Уж я-то знаю, насколько в одиночестве бывает холодно.

— Спасибо! — слышу перед тем, как вернуться в свою квартиру.

Быстро покидав грязные шмотки в корзину, я без всяких процедур заваливаюсь спать.

Усталость и хронический недосып берут свое, так что проваливаюсь быстро. И так же быстро возвращаюсь в сознание из-за стонов соседки.