— Жена, значит, — протягиваю я и невольно морщусь от неприятных воспоминаний. — У меня тоже могла бы быть жена…

— Ты знаешь, что это не так, — хмыкает смуглый. — Она лгала тебе, так что…

Я подрываюсь с кровати.

— Заткнись! Я наслушался твоего дерьма еще в приюте!

— Но ты знаешь, что я прав.

Меня начинает трясти от ярости. Еще чуть-чуть, и я снова наброшусь на этого ублюдка.

— Я могу доказать свои слова, — говорит Тони, заставляя меня остановиться в дверях. — Приходи в ночной клуб "Альфа". В любое время.

***

— Система, я — эспер?

Обряды, поклонение и слушание вед среди последователей культа из числа мирян проходят в главном зале храма, где стоит гигантская статуя Берегини с алтарем для подношений.

Но для служителей культа, жриц и жрецов всегда отведена специальная зала — молельня. В одной из таких я сейчас и нахожусь.

Помещение в двадцать пять, тридцать квадратных метров из гранита и белого мрамора. Без окон, но с вентиляцией. Пол устлан дорогим ковром, вдоль стен стоят стеллажи с книгами и ритуальными инструментами. Тут и там закреплены культовые обереги и символы. У дальней стены возвышается алтарь с благовониями.

Без пресловутых статуй. Настоящее живое дерево. Украшенное оберегами, драгоценными камнями, золотыми и серебряными оберегами. Метра полтора в высоту. С неестественными золотистыми листьями и…

Проклятье, если приглядеться, то в серебристом стволе можно разглядеть очертания женской фигуры!

Никогда не видел ничего подобного. Какой-то уникальный вид, культивируемый в стенах храмов. Вопрос лишь в том, как дерево может выжить без солнечного света или хотя бы ультрафиолетовых ламп?

Нет

Отвернувшись от алтаря, я какое-то время вглядываюсь в застывшую в воздухе синюю табличку.

Наконец я формулирую следующий вопрос:

— Значит, ты знаешь, откуда у эсперов их силы?

Да

— Кто здесь?!

Медленно обернувшись, я обнаруживаю застывшую в дверях Старшую жрицу храма. Похоже, вопросы для Системы придется отложить на потом.

— Ты? Что ты здесь делаешь? — изящные бровки сходятся домиком. — Это священное место и предназначено оно только для служителей храма!

Разглядывая сексуальную фигуру культистки, я ухмыляюсь.

— Вас-то я и ждал, достопочтенная Аннабель…

— Выметайся отсюда! Живо!

Старшая жрица распахивает дверь в однозначном жесте. Ни тон, ни поза не терпят спора.

— Как некрасиво, Аннабель, — я осуждающе качаю головой. — Ты говоришь так со всеми, кто приходит приобщиться к культу и ощутить в душе тепло божественного присутствия?

— Для тебя — достопочтенная Аннабель!

Делая пару шагов в мою сторону, непоколебимая жрица скрещивает руки под внушительной грудью.

— Я вижу твою гадкую черную душонку насквозь. Само твое присутствие оскверняет это священное место. Повторяю последний раз: выметайся отсюда!

— Значит, бандитов, воров и убийц лечишь ты, а душонка черная у меня? — усмехаюсь я, игнорируя все предупреждения.

Я подхожу вплотную и нависаю над Эстер. Стоит отдать должное, девушка держится спокойно и не отводит взгляд. Наверняка сказывается должность Старшей жрицы и начальницы храма, что в таком молодом возрасте большое достижение.

Уверен, не последнюю роль в получении сана сыграли способности эспера.

— Прежде, чем упрекать других, посмотри на себя, — говорит Аннабель. — Ты сам когда-нибудь жертвовал деньги? Помогал обездоленным? Спасал чужие жизни?

— Я недостаточно беден и слаб, чтобы подавать милостыню и спасать тех, кто губит себя сам.

— Губят себя? — красивое личико жрицы искажается от гнева. — Людей губят голод, безработица и нищета! Это банки забирают у людей дома и выбрасывают их на улицы! Это предприятия не берут людей на работу из-за их долгов или преступного прошлого! Это теневые гильдии развивают в людях пороки, заставляют грабить других или продавать свои тела ради очередной дозы!

Я слушаю одухотворенную речь культистки молча. Ее логика вызывает у меня лишь снисходительную улыбку.

Мне нет дела до слабаков и глупцов, которые сами виноваты в своих проблемах. В конце концов, кто-то всегда должен страдать, чтобы остальные могли наслаждаться жизнью.

— Тебе хватает наглости насмехаться над этими людьми?! — Эстер едва не задыхается от возмущения. — По-твоему, они не заслуживают прощения? Не заслуживают лучшего? Не заслуживают второго шанса?

Я задумчиво почесываю щетину. Чтобы получить второй шанс, мне пришлось умереть. А что ради второго шанса делают эти отбросы? Вымаливают милостыню, кусок хлеба и крышу над головой, чтобы завтра продолжить влачить свое жалкое существование.

Большинству из них, даже если подарить им деньги и власть, не хватит банально смелости, чтобы изменить свою жизнь!

Но я не собираюсь объяснять очевидные вещи религиозной фанатке.

— Значит, используешь грязные деньги для благого дела, — я довольно киваю и поворачиваюсь к алтарю. — Справедливо. Но что на это сказала бы твоя богиня?

Аннабель тотчас надевает строгую маску Старшей жрицы.

— Берегиня — синоним спасения и добродетели! — с жаром заявляет девушка. — Ее культ существует больше тысячи лет и за это время терпел самые разные изменения. Только смирившись и адаптируясь под новые реалии, мы сможем продолжать помогать тем, кто нуждается в спасении!

Я насмешливо заламываю бровь.

— И все же меня ты отсюда выгоняешь.

Карие глазки Аннабель вспыхивают недобрым огнем.

— Берегиня учит, что, если присмотреться, то в каждом человеке можно увидеть доброе начало. Но в тебе я вижу только пороки!

— О, и какие же? — оскаливаюсь я.

Культистка морщит свой красивый носик.

— Гордыня, тщеславие и похоть! — выплевывает Аннабель и смеряет меня презрительным взглядом. — Грязная, звериная похоть!

Покосившись на стройные ножки, растущие из-под короткого подола жрицы, я скептично хмыкаю.

— Выходит, ты у нас чиста и непорочна?

Эстер с гордостью задирает точеный носик:

— Я приняла обет целомудрия восемь лет назад! С тех пор мои тело и душа всецело принадлежат богине!

Вот, в чем дело. Теперь мне понятно поведение этой девушки. Таких, как она, не зря называют "секс-бомбой". Если ее вовремя не обезвредить — пострадают все вокруг.

Я сочувственно вздыхаю:

— Должно быть, нелегко было жить без мужской ласки?

Моя ладонь касается тонких пальцев Аннабель. На краткий миг между нашими телами пробегает электрический разряд — и жрица шарахается от меня, как от огня.

Замирая испуганным кроликом, девушка прижимает будто бы обожженную ладонь к часто вздымающейся груди. На щеках разливается румянец, взгляд мечется от меня и моих рук до ее собственных — и выхода из молельни.

Прямо на глазах гордая и высокомерная Старшая жрица храма подозрительно быстро превращается в маленькую невинную девочку.

Меня поражает невероятная догадка:

— Ты девственница?

Кукольное личико Аннабель принимает то испуганно-удивленное выражение, когда перед тобой выкладывают на блюдечке твой самый постыдный секрет.

Где-то внутри меня вспыхивает огонь хищнического азарта. Видимо, он отражается на моем лице, потому что культистка вздрагивает и делает спасительный рывок к выходу.

Стоит ли говорить, что мне не составляет труда догнать ее?

Схватив жрицу за руки, я прижимаю ее к стене.

Пока мой взгляд изучает похотливые изгибы нежного девственного тела, Аннабель шумно сглатывает слюну.

— Ч-что ты собираешься делать?

Я добродушно улыбаюсь.

— Разве не очевидно?

Наклонившись к тонкой шее жрицы, я вбираю ничем неприкрытый аромат женского тела, которое вздрагивает от непривычной близости с мужчиной.

— Я собираюсь сломать твой обет.

Карие глаза Эстер расширяются от страха. Прежде, чем она успевает закричать, я накрываю ее рот своим.