— Получается, это ты украл у нас Корнелию? — прищуривается Станкович.

Прощупывает. Нельзя лгать.

— В детстве у меня даже были приводы за воровство, — беспомощно развожу руками, — но я неисправим.

Подмигиваю девушкам. Драгунова, краснея, прячет глазки. Жаккард фыркает. Только Станкович никак не реагирует.

Она не верит в нашу сказку. Но, похоже, решает не давить дальше. Иначе это будет уже настоящий наезд на члена главного рода Дома, то есть на своего сюзерена.

Без железных доказательств это равносильно самоубийству.

Я бросаю взгляд на Корневу. Помедлив, она едва заметно благодарно кивает, затем возвращается к еде. Хотя видно, что после таких выпадов ей кусок в горло не лезет.

Впервые вижу взаимоотношения членов аристократического Дома. Любо-дорого смотреть. Однако все же приходится спасти Корнелию из чужих лап.

Потому что она моя добыча.

— Ты сидел в тюрьме? — округляются и без того большие глазки Амелии.

С ответом меня опережает зеленовласка:

— Привод в полицию вовсе не означает, что человек отбывал срок в тюрьме, Амелия, — снисходительно поучает она.

— К слову, любопытно, что такой человек, простолюдин да с полицейскими приводами, забыл на бизнес-собрании Корневых? — вставляет Стефания.

Похоже, кому-то жмет его длинный нос.

— Позволь узнать, Стефания, — ожидаемо, встревает Корнелия, — а с каких пор гости Корневых обязаны отчитываться перед Станковичами?

По тону девушки это вопрос из тех, за неправильный ответ в которых сфинкс откусывает твою глупую голову.

— П-прошу прощения, я неправильно сформулировала вопрос! — включает "дурочку" южанка. — Разумеется, гости Корневых ничем не обязаны Станковичам!

Никак не пойму: либо ей недостает инстинкта самосохранения, либо наоборот.

Корнелия в ответ довольно кивает. Я делаю глоток своего виноградного сока и говорю:

— Раз уж речь зашла о том, что я делал на собрании Корневых… — замечаю настороженный взгляд Корнелии. — У меня есть свободные для инвестиий деньги, так что если у ваших родов тоже запланированы в ближайшее время драфты стартапов — с радостью приму приглашение.

Аристократки удивленно переглядываются. Корнева хмурится. Она понимает мои намерения.

Светить большими суммами сразу после убийства Скрипача глупо. Но еще глупее будет не воспользоваться сложившейся ситуацией. Ведь Корнелия, признавая меня как гостя своего рода, тем самым разрешает и даже подталкивает своих вассалов к сотрудничеству со мной.

Проклятье, да за простую возможность войти в дом и познакомиться с членами даже вассального рода большинство простолюдинов собственных детей продадут!

А мне же для этого не надо ничего ни продавать, ни даже лгать. Ведь свободные деньги у меня и вправду имеются. Только я не обещаю, что обязательно вложу их в предложенные аристократами проекты.

— А ты наглый для простолюдина! — недовольно хмыкает Жаккард.

— У меня есть и минусы, — скромно пожимаю плечами.

Драгунова прыскает в ладошку.

— А если не секрет, — говорит она, — сколько у тебя денег? Ну, свободных для инвестиций?

Судя по заинтересованному женскому взгляду, тону и манерам мне уже предлагают конкретный проект для вложений.

Я вежливо улыбаюсь:

— Уж точно больше ваших карманных.

Аристократки за столом неожиданно взрываются звонким смехом. Брюнетка с бантиком кривится и, обиженная, откидывается на свой стул.

Мою спину обжигают десятки завистливых взглядов. Насколько я успел выяснить, многие аристократы не прочь встать в услужение Дому Корневых. А здесь какой-то простолюдин сидит за одним столом с благородными леди, так еще получает их внимание и улыбки!

Проблема здесь не только в чужой зависти и ее последствиях, но банально в том, что я не понимаю причины для веселья.

Замечая мое недоумение, отсмеявшаяся Жанна берется пояснить:

— Наша маленькая транжира, — Драгунова фыркает на этих словах, — очень любит погулять на выходных в ресторанах или бутиках. Но последний семестр окончился для нее не очень хорошо. Поэтому, чтобы наша во всех смыслах дорогая Амелия больше не отвлекалась от учебы, родители на время лишили ее ежемесячных дотаций.

— Так что теперь у кого угодно денег больше, чем карманных у Амелии! — по новой прыскает Стефания.

Драгунова по-детски надувается, так, что я тоже не сдерживаю улыбки. Она оказывает на девушку расслабляющий эффект.

— Может, хотя бы поделишься, как ты зарабатываешь? — спрашивает она. — Не подумай, что я лезу в твои личные дела. Просто я сама никак не могу совместить учебу в академии с работой, а до стипендии я пока не дотягиваю…

Аристократка наигранно вздыхает.

— Я пока тоже не нашел, — пожимаю плечами. — Поэтому приходится забирать деньги у плохих богатых и отдавать хорошему себе.

Не всем за столом моя шутка приходится по вкусу.

— И кто же для тебя плохой богатый? Кто не делится с тобой? — загибает бровь Жанна.

Я наклоняюсь через стол. Зеленоволосая аристократка напрягается, вытягивает шею и замирает, загипнотизированная моим пристальным взглядом.

— Тот, кто отнимает мое.

Девушка шумно сглатывает. Хотел бы я, чтобы в этот момент ее рот был заполнен моей благодатью… хотя день еще не закончился, а у Приказа все заряда.

К слову, какое совпадение: три заряда и три подружки Корневой. Будто сами боги мне намекают…

— Я не люблю философские беседы! — Драгунова бросает на Жаккард ревнивый взгляд. — Лучше расскажи нам что-нибудь смешное, Константин!

Откинувшись на стул, я кладу в рот кусок сочного куриного рулета и жую, глядя на обнаглевшую брюнетку. Постепенно она начинает чувствовать себя неловко.

— Я не клоун, чтобы развлекать публику, — прожевав, я указываю на аристократку вилкой. — К тому же, вы не потяните даже клоунский гонорар.

Амелии от возмущения не хватает воздуха. Она ищет поддержки у подруг, которые старательно прячут улыбки.

Вдруг Корнелия надевает высокомерную маску.

— Если тебе, Константин, не нравится наша компания, ты всегда волен уйти!

Аристократки тут же меняются в лице. Они могут только догадываться, какие отношения связывают нас с Корневой. Поэтому они гончими на изготовке ждут первого приказа хозяйки растерзать жертву.

Я спокойно заламываю бровь:

— Почему это я должен уходить из-за своего стола?

От такой наглости платиновая блондинка даже на секунду теряется.

— Потому что этот стол всегда занимаем мы! — приходит на помощь Жаккард.

— Я здесь ем, значит, этот стол мой, — отвечаю с невозмутимым лицом и закидываю в рот кусочек орехового сыра.

Аритократки растерянно переглядываются. Неприятно внезапно потерять свою территорию. Но это их промах: нечего доморощенным девицам тягаться с сиротой из приюта, где из-за нехватки мест и яиц приходится есть на полу, а некоторым слюнтяям и вовсе с пола.

Отойдя от шока, Станкович качает головой:

— Ах, девочки, опасное это дело: дергать тигра за хвост…

Стефания наклоняется в мою сторону и кладет подбородок на ладони.

— Ко мне можешь обращаться на "ты", тигр-р-р!

Эта южная мурчащая "р" ласкает уши и заставляет мурашки выплясывать вальс на мошонке.

Похоже, Станкович решает сменить подход. Я уже говорил, что она опасная женщина?

Покосившись на Корневу, зеленоволосая Жаккард расценивает ее молчание по-своему и кивает:

— Ко мне тоже.

Все еще обиженная Драгунова задирает носик:

— Меня можешь звать Амелией Прекрасной или, гм, Непревзойденной! Например: "О, Сияющая Амелия, вы затмеваете сегодня само солнце! Позвольте же мне сводить вас отобедать в хороший ресторан, купить вам новую сумочку и дать денег на прочие мелкие расходы, разумеется, безвозмездно"!

Над столовой разлетается новый взрыв женского смеха, к которому присоединяюсь и я. Благородным леди приходится даже просить прощения у окружающих и дежурных из студсовета.