— Карабинеры уже там, — пояснила Борги. — Пожалуйста, дождитесь, пока ее найдут, прежде чем делиться с кем-нибудь тем, что я вам показала.

Она не добавила — скоро ваш ребенок вернется к вам.

Скорее всего, то, что произошло с Карло месяцем ранее, сказала старший сержант Борги, не являлось случайностью. Подросток специально бросился под машину, прекрасно осознавая, что делает. Но Марике эти слова были совершенно не интересны.

Наступило долгое молчание, и старший сержант Борги не знала, как и чем его заполнить. Никто не учит, как сообщить родителям, что их ребенка убили.

В какой-то момент тишина и боль стали слишком невыносимыми. Старший сержант отчаянно хотела, чтобы эта несчастная мать ушла.

— Синьора Алеччи… — начала она. И было ясно, что она готова попрощаться.

Но Марика еще не все сказала. Она посмотрела на Борги и сказала серьезно, твердо, будто все происходящее случилось не с ней:

— Я хочу кое-что узнать.

— Слушаю вас, синьора.

— Почему вы стали подозревать Карло?

— Франческа Феррарио, — ответила Борги. — Она пришла сюда и рассказала, что это был он, — старший сержант опустила глаза. — Хотите, чтобы я рассказала вам, как она об этом узнала?

— Нет. Продолжайте. Синьора Феррарио рассказала вам, а вы что сделали?

— Я не поверила ей, — Борги помолчала. — Я прогнала ее.

— А что дальше? — было похоже, что теперь Марика вела допрос.

— Не прошло и часа, как Карло умер, попал под машину. Это было слишком странным совпадением.

— И что дальше?

— Я позвонила Феррарио. Я извинилась. Заверила ее, что мы проведем расследование в отношении подростка.

— Феррарио знала, что случилось с моей дочерью, и ничего мне не сказала, — Марика произнесла это без выражения, как и все остальное.

— Нет, синьора. Это я запретила ей говорить, опасаясь скомпрометировать расследование. Феррарио вынуждена была согласиться, но сказала: «Действуйте быстрее. Марика не может больше ждать». Уверяю вас, что…

— И что случилось потом?

— Мы осторожно начали расследование в отношении Карло. Под предлогом, что подросток был няней и другом вашей дочери Терезы, мы попросили у его матери разрешения проверить комнату Карло, его вещи, его компьютер, надеясь найти что-нибудь полезное, что-то, что прольет свет на судьбу ребенка.

— Она согласилась?

— Она была в отчаянии, синьора. Да.

— А потом?

— Потом нам пришлось много работать. Но в конце концов мы наткнулись на удаленное видео, — Борги сделала паузу. — То, что вы видели, синьора.

Марика посмотрела в окно. Помолчала. Потом повернулась и взглянула на старшего сержанта.

— Когда я смогу увидеть свою дочь?

Снаружи раздался ужасный гром. И в одночасье на землю низвергнулся поток воды.

Известие о виновности Карло станет достоянием общественности только на следующий день. Заполнит страницы газет по всей Италии. Новость взорвется, как бомба, распространится, как эпидемия. Видео с признанием Карло будет загружено в Интернет анонимным источником — скорее всего, по словам журналистов, близким к полиции — и будет доступно несколько часов до того, как его удалят. Его успеют посмотреть все. Люди смогут представить реакцию Марики и в этот раз угадают правильно.

Но сейчас и следующие двадцать четыре часа происшедшее останется между карабинерами и Марикой, будет ее личным делом.

Даже Франческа еще ничего не знала.

И жильцы кондоминиума еще ничего не подозревали, оставаясь убежденными в виновности Фабри цио и в том, что страна отвернулась от них.

Тем временем, месяц назад, Фабрицио освободили. С тех пор его никто не видел, даже Франческа.

Мы с мужем едем домой. Мой муж и весь мир говорят, что сейчас конец июля, что прошел месяц со дня смерти Карло, месяц с того момента, как Фабрицио вышел из тюрьмы. Ничего не знаю, больше ничего не вижу. Сейчас полдень, я смотрю в окно, но, пока мы едем на машине, небо темнеет, словно спустилась ночь. Я слышала, что Марику вызвали карабинеры, и сейчас, пока мы в машине, а я смотрю в окно, она должна быть сейчас в участке. Я не знаю, почему они ее вызвали. Я просто знаю, что это имя разрывает мое сердце на куски.

Раздается ужасный гром. И в одночасье на землю низвергается поток воды. Проливной дождь, мгновенно затопивший улицы. Я не вижу ничего за окном, кроме рек, текущих вокруг нас и под нами. Люди и машины снаружи становятся призраками, они хаотично двигаются, очертания размываются, лица стираются, несколько зонтиков выворачивает наизнанку ветер.

Мы поехали в Рим, чтобы купить что-нибудь для нашей семьи на лето. У Массимо десять дней отпуска, потом он на время поедет в Лондон. Мы отправились в торговый центр в ЭУР, недалеко от полицейского участка, куда я ходила с девочками, того самого полицейского участка, где сейчас должна находиться Марика. Дни идут, и я делаю то, что должна, но меня больше нет.

Виа Кристофоро Коломбо тонет в потоке машин и воды. Массимо протирает рукой запотевающие стекла, дворники быстро щелкают туда-сюда.

Мы оставили девочек у Колетт. В машине только я и он. Мы не говорим. Дождь. Массимо кладет руку мне на колено, затем убирает, чтобы переключить передачу.

Мы выезжаем с виа Кристофоро Коломбо и едем по виа ди Малафеде. Дорога, ведущая в наш «Римский сад». Дорога, по которой мы с Фабрицио ехали на машине после того, как выпили пива. Слегка пьяные, счастливые. Но я закрываю глаза рукой, опускаю голову и не смотрю.

— Что с тобой? — спрашивает Массимо.

Просто немного болит голова.

— Это из-за влажности.

Да.

Виа Марчелло Мастроянни, вот и кондоминиум. Льет как из ведра. Кажется, что сейчас ночь, ничего не видно. Дождь усиливается. Клумбу в центре перекрестка затопило. Виа Массимо Троизи. Тут должны быть улицы, тут должен быть «Римский сад». Но за окнами на самом деле ничего нет. Массимо ведет на ощупь, очень сосредоточенно.

Подъезжаем к нашим красным воротам, видно только алое пятно посреди пустоты. Останавливаемся. Мы могли бы воспользоваться пультом и заехать во двор, чтобы не так сильно промокнуть. Массимо об этом не думает. Я думаю. Но ничего не говорю. Я хочу промокнуть. Хочу исчезнуть в этих потоках воды.

Мы выбираемся из машины, зонтов у нас нет, когда мы выезжали, было солнечно. Бежим к багажнику, я хватаю наугад несколько пакетов, он берет коробку побольше — палатка для Анджелы, мы ей обещали, что будем спать вместе, одну ночь она с мамой, другую ночь она с папой. Ее очень волнует, какие впечатления останутся от похода. Мы поставим палатку в маленьком садике у дома, который мы арендовали у моря, в Сабаудии[38]. Пара часов — и больше никаких лишних мыслей.

Между тем сегодня утром по почте пришел сигнальный экземпляр моей книги «Клятва мрака». Я достала его из конверта. Прижать к груди? Уничтожить? Но у меня не было времени думать об этом, потому что Анджела, увидев сигнал, начала прыгать от радости:

— Дай посмотреть, мама!

Я дала ей книгу, и они с сестрой начали ее листать, совершенно зачарованные. Массимо тоже подошел и, улыбаясь, погладил меня по спине. А потом начал пересказывать девочкам содержание, а те прижались к нему и слушали очень внимательно.

Массимо бежит к воротам, укрываясь коробкой с палаткой, я не укрываюсь и просто иду с сумками в руках.

Во дворе перед дверью нашего подъезда стоит неизвестная машина. Единственная машина. Водитель, наверное, заехал, чтобы разгрузить или погрузить что-то тяжелое. Но я знаю машины всех жильцов. Кто это?

Мне все равно. Массимо бросается к двери и торопит меня. И я тоже бегу. Мы промокли.

Я вижу, как из дверей нашего подъезда выходит мужчина с парой сумок и чемоданом. Он тоже бежит под дождем. Он кладет вещи в багажник.

Мы с Массимо пробегаем мимо него, и я вижу его лицо.

Фабрицио.

Я знаю, что Массимо тоже его видел.