И не двигалась с места, словно преграждая путь. Мы семья Феррарио, — Франческа протянула было руку, но вспомнила о ранке и отдернула ее. — Новые жильцы.
Женщина смотрела на ее кисть, словно переваривая услышанное. Франческа обернулась за поддержкой к мужу, но тот, как назло, немного отстал. Зато ее догнала Анджела. Прижалась к ноге матери.
— Пусть проходят, Агата.
За спиной сухопарой женщины появился невысокий мужчина с густыми белыми волосами, приглаженными водой или гелем, одетый в голубую рубашку и серые брюки. Услышав его слова, Анджела оторвалась от матери и побежала вперед. Массимо пробормотал приветствие консьержам и торопливо зашагал за ней. Оба, радостно-возбужденные, устремились во двор. Франческа смотрела им вслед.
Невысокий мужчина продолжал изучать ее очень серьезным взглядом, а женщина снова взялась за метлу, не сводя глаз с отца и дочери. Франческа ждала, сама не зная чего. Затем мужчина приветливо улыбнулся.
— Вы Феррарио, да-да, — сказал он. — Лестница «Б», пятый этаж, квартира восемь. Вы рано, мы ждали вас к полудню. Я Вито, консьерж. Но мы уже встречались. Помните? — он протянул руку. Франческа ответила на пожатие левой рукой. Ладонь мужчины была теплой, мягкой, с неожиданно гладкой кожей.
— Моя жена, Агата, — Вито указал на женщину с метлой.
Агата перестала мести. Кивнула, что означало: добро пожаловать. Вито подошел ближе.
— Какая красивая малышка, — сказал он и взъерошил Эмме волосы.
Та в ответ распахнула глаза и глухо вскрикнула. Она всегда так делала. Поэтому мама и папа в шутку звали ее Психо. Вито продолжал улыбаться.
— Какая темпераментная, — он осторожно убрал РУКУ.
— Она проголодалась… — Франческа смущенно посмотрела на дочь. — Массимо?
Муж вернулся, растрепанный и веселый, в волосах цветы жасмина, которыми посыпала его голову Анджела. Старшая дочь свернулась клубочком на клумбе. Франческа улыбнулась.
Кажется, Анджела снова почувствовала себя ребенком, каким была до рождения Эммы. Старшая дочь с самого раннего возраста хохотала как сумасшедшая по любому поводу, размазывала яблочное пюре по лицу, рукам, одежде; ее глаза с выпачканными кашей ресницами округлялись, стоило чему-либо попасть в ее поле зрения, — она удивлялась всему так, будто каждый раз совершала невероятное открытие. Мир был чудесным, восхитительным местом. Пытливый, строгий взгляд появился у Анджелы сразу после рождения Эммы. Еще накануне родов она рисовала синее море, красный дом, желтое солнце, напевая «Брата Мартино»[5] или «Афтехаус»[6] — ей особенно нравилась песня «Баллада для моей маленькой гиены»[7], дочка пела ее с отцом — и постоянно просила Франческу включить мультфильм «Коты-аристократы»: «Опять, мама, опять». А на следующее утро, в день своего рождения — ей исполнилось четыре годика — Анджела стояла радом с отцом в роддоме и сурово смотрела на родителей и новорожденную сестренку. С тех пор для Франчески и Массимо она стала Генералом.
И больше Анджеле не нравились «Коты-аристократы». «Это старый мультик, мама», — заявила она, скрестив руки. Но теперь девочка будто заново родилась.
Массимо о чем-то разговаривал с консьержем, но Франческа не слышала ни слова. Эмма, разглядывая двор, успокоилась в ее объятиях.
Тут стояли шесть синих зданий. Очень чистых. Две группы по три строения по обе стороны двора. В каждом здании пять этажей плюс терраса наверху. В некоторых квартирах за балконами с решетками, выкрашенными в такой же красный цвет, как и ворота, буйствовала зелень, высаженная в ящики и вазоны: камелии, цикламены, мандарины, жасмин, мимозы и даже небольшое банановое дерево — словно жильцы соревновались друг с другом. У Массимо был диплом биолога, и Франческа теперь тоже хорошо разбиралась в растениях. Повсюду разносится аромат цветов и зелени. Французские двери и окна распахнуты настежь.
Франческа присмотрелась и заметила, что ни в одной квартире нет занавесок. Можно было разглядеть всю обстановку через окно. Издалека все выглядело аккуратным, безупречным, а люди передвигались по комнатам, как виртуальные модели в проектном эскизе хорошего архитектора.
Франческа перестала рассматривать здания. И только тогда обнаружила, что двор переполнен детьми. Только тогда услышала веселые крики, смех, топот и шум. В душе пробудилось тепло. Рядом с дальними от ворот домами малыши облепили красно-желтую пластиковую горку и красные качели. А в глубине двора виднелся новенький сарайчик лимонно-желтого цвета. Все эти краски были предвестниками весны и сияли под солнцем, которое казалось по-летнему ярким.
— Эй! Поможешь мне? — Массимо осторожно тряхнул её за плечо.
Франческа пришла в себя и захотела обнять его. Но не смогла, потому что Массимо, увешанный чемоданами, уже протягивал ей ручку сумки на колесиках. Эмма в одной руке, сумка в другой, Франческа пошла к лестнице «Б». Массимо скрылся за дверью подъезда.
— Мама? — окликнула ее Анджела.
Франческа обернулась. И получила в лоб камешком. Перед глазами закружились звезды. Эмма покачнулась на руках матери.
— Какого чер…
— Простите, синьора! — к ней обратился подросток лет шестнадцати, высокий, стройный, очень красивый, его густые вьющиеся волосы спускались до плеч. — С вами все в порядке? Простите, нам очень жаль.
Парень подошел к ней. Он немного вспотел, выглядел расстроенным, но в то же время невинным, двигался энергично, как наэлектризованный. Следом за ним шли две маленькие девочки лет пяти, ужасно удрученные и явно ожидающие выволочки. Парень, указав на них, сказал с глубоким вздохом:
— Мы играли в классики, Тереза бросила камень слишком далеко. Простите нас. Вы правда в порядке? Тереза, извинись перед синьорой.
Тереза неохотно шагнула вперед, лицо красное, маленькие ручки скрещены за спиной, голова опущена, волосы взъерошены. Франческа помассировала лоб.
— Извините, — выдавила наконец Тереза. У нее были черные волосы, заплетенные в две растрепанные косы, голубые глаза с золотыми искорками.
— Дай синьоре руку, — велел подросток.
Малышка протянула детскую ладошку, крошечную и пухленькую. На запястье был завязан маленький ярко-красный браслетик, по сути — небольшая ленточка.
Анджела, спрятавшись за спину матери, хмуро посмотрела на девочку. Франческа повернулась к юноше и указала на Эмму:
— Она могла попасть в мою дочь.
— Пожалуйста, никому не говорите, — попросил парень и смущенно потоптался на месте. — Родители платят мне, чтобы я присматривал за ними, и, знаете…
На его лице появилось то же выражение, что и у Терезы, и он стал еще красивее, и эта бросающаяся в глаза красота и мерцающее за ней будущее заставили Франческу подумать: мои дети будут такими же красивыми в его возрасте. Девочке позади Терезы стало скучно. Она расставила руки и принялась бегать кругами, притворяясь, что летит. Она носила такой же красный браслетик.
— Девочка, — вдруг радостно сказала Тереза Анджеле. — Пойдешь на горку? Мне нравится кататься, успокаивает.
Успокаивает? Франческа посмотрела на нее. Анджела тоже иногда выдавала что-нибудь этакое. Ей захотелось улыбнуться.
— Можно? — спросил подросток.
— Если она захочет, — ответила Франческа.
— Нет, — ответила Анджела с горящими глазами и еще теснее прижалась к матери.
Тереза с подругой беззаботно ринулись прочь и начали гоняться друг за другом. Они перестали кричать, только когда заметили бело-серого котенка с маленькой круглой головкой, и принялись его гладить. Животное приняло ласку — глазки полуприкрыты, по мордочке расплылась блаженная улыбка. Чуть дальше стояли миски с едой и водой. При виде кота Анджела вспыхнула счастьем. Но не вышла из-за спины матери.
— Это Бирилло, дворовый зверь. Его все тут любят. Это всехний котенок, — подросток наклонился и уперся руками в колени, чтобы поговорить с Анджелой. — Он всегда здесь, если захочешь с ним поиграть. Теперь он и твой котенок. — мальчик ждал ответа, но Анджела не проронила ни звука. — Ничего. Я до сих пор чувствую себя виноватым, — подросток смущенно улыбнулся одними глазами. И добавил: — В любом случае меня зовут Карло. И мне очень жаль. Добро пожаловать.
