— А откуда вы меня знаете? — поинтересовалась Каролина, не спеша принимать протянутый локоть. Немного подозрительности не помешает. — Мои портреты не печатают в газетах.

— О, зря вы так думаете, — усмехнулся собеседник. — В официальных — да, не печатают. Но по столице ходят и неофициальные листочки, с памфлетами и вашим портретом. «Подняться было так легко от булочниц в любовницы. А падать — ой, как высоко! И шлёпнуться на задницу». Простите, но из песни слов не выкинешь.

Было обидно, да. Но уже не так ярко, как было бы накануне.

— Неважный стихоплёт. Ритм и рифма страдают, — заметила Каролина, постаравшись выдавить из себя ироничную ухмылку. И приняла протянутый локоть. — Но я вас поняла: меня знает весь город. И наверняка вы подошли ко мне с какой-то целью, а не просто так. Правильно?

— Что же вы сразу про цели, — протянул мужчина, начиная медленно шагать по улице. Росту он был невысокого, чуть выше Каролины, поэтому приноровиться к его шагу оказалось легко. — Давайте лучше просто поговорим, познакомимся поближе. Какие у вас планы на дальнейшую жизнь?

— Думаю, что жить, — пожала плечами Каролина. — Об остальном пока не задумывалась.

— Хорошие планы, одобряю, — кивнул собеседник. — Но для жизни, я предполагаю, всё-таки нужны неплохие денежные средства. Или Огден обещал вам отступные?

— Нет. Его величество ничего мне не обещал.

— А-я-яй, — покачал головой мужчина, цокнув языком. — Нехорошо, непорядочно так обижать девушку. А если бы у вас был, например, миллион серебряных альтов, что бы вы сделали?

Каролина едва не поперхнулась.

В Альтаке в ходу были медные или серебряные альты, но для повседневных расчётов использовались в основном только медные. Сто медных — один серебряный. Когда она работала в булочной-кондитерской, получала в месяц двести медных монет, или две серебряные. А тут — миллион!

— Откуда же у меня возьмётся миллион? — выпалила Каролина, и тут её осенило. — А-а-а… понимаю, вы теоретически… Что ж, пожалуй, я использовала бы эти деньги, чтобы переехать в Альганну и организовать собственную пекарню. Думаю, мне как раз хватило бы этих денег.

— И ещё осталось бы, — важно покивал мужчина. — С такой суммой многого можно достичь. Даже и не пекарню открыть, а кафе-кондитерскую. А может, и ресторан. Не хотели бы вы открыть ресторан?

— Не знаю…

Надо было отдать собеседнику должное — фантазиями он увлекал профессионально, Каролине в какой-то момент жутко захотелось, чтобы это всё на самом деле было правдой и ей действительно подарили бы миллион просто так.

Но какой же идиоткой её все считают, ужас! Хотя кем её ещё считать, если она всерьёз верила, что Огден на ней женится?

Прогулка длилась примерно полчаса, и за это время Каролина едва не забыла, зачем она здесь находится и что от неё требуется, настолько увлекательно оказалось рассуждать о том, какой была бы её собственная кондитерская или ресторан. То, что чувствовала Каролина, было похоже на ощущение полнейшей сытости после того, как от души наешься пирожных. Сонно, довольно и сладко настолько, что кажется, будто на зубах хрустят крупинки сахара.

— К сожалению, мне нужно идти, — неожиданно произнёс собеседник Каролины извиняющимся тоном, и она моргнула, возвращаясь в реальность. — Но у меня для вас есть небольшой подарок. Держите.

И он, отпустив локоть девушки, расстегнул верхнюю пуговицу на своём чёрном шерстяном пальто, достал изнутри какую-то коробку и протянул её Каролине.

— Это конфеты, — пояснил мужчина, улыбаясь. — Из лучшей кондитерской Мальтерана. Узнаёте коробку? Вам они должны быть известны.

Каролина медленно, словно муха, увязшая в варенье, перевела взгляд с завораживающих глаз мужчины на коробку.

Ярко-розовая с белым орнаментом в виде пионов. Да, Каролина знала эти конфеты. Она пробовала их лишь однажды — Огден дарил, когда ещё ухаживал за ней.

Кажется, она сказала это вслух, потому что собеседник со смешком произнёс:

— Вот и прекрасно. С ним и съедите. В знак примирения. Договорились? А потом уйдёте из дворца и получите всё, что хотите, чтобы открыть свою кондитерскую.

— Да-а-а… — вздохнула Каролина и мечтательно улыбнулась. — Там будут самые лучше заварные пирожные с заварным кремом и брусникой…

— Замечательно, замечательно. А теперь идите. Идите.

Каролина развернулась и пошла обратно, по направлению к дворцу. В её мыслях билась только одна отчётливая мысль: «Огден, она должна подарить эту коробку ему в знак примирения. Огден, она должна…».

Каролина размеренно шагала по улице, прижимая к себе коробку и глядя прямо перед собой, но при этом ничего не видя — до тех пор, пока путь ей не преградила чья-то внушительная фигура.

— Ну-ка, ну-ка… — проговорил кто-то, осторожно прикасаясь к её локтю. — Посмотри на меня, девочка. Посмотри! Немедленно!

Каролина моргнула — ей показалось, что голос этого мужчины загремел в её голове, подобный раскату грома или оглушительному звучанию трубы. И от подобного звука в Каролине что-то как будто порвалось, рассыпавшись на мелкие осколки…

Знакомые голубые глаза — смотрят с тревогой. Цветом они напоминали небо, и Каролина смотрела в них, смотрела и смотрела, словно проваливаясь и ощущая, как постепенно очищаются мысли — медленно, по капельке, но к ней приходило понимание, что происходит нечто странное.

— Полностью влияние я не уберу, — проговорил Морган Рид, которого Каролина наконец узнала, и зачем-то обхватил её щёки своими большими ладонями. Шершавыми и совершенно ледяными — девушка даже дёрнулась от неожиданности. — Родовой магии у меня нет. Но кое-что сделать могу. Ты слышишь меня, Каролина? Ответь.

— Да… — выдохнула она с трудом. Горло на мгновение словно сжало железным обручем, и девушка дёрнулась, но тут же расслабилась, осознав, что это просто ладони Моргана, которыми он обхватил её шею.

— Ты помнишь, кто я?

— Да…

— Отлично, — заключил Морган и неожиданно сделал то, чего Каролина совершенно от него не ожидала — поцеловал её.

Яркая и стремительная волна острого удовольствия, прошедшая по всему телу девушки вместе с этим поцелуем, прогнала остаток вязкой мути из головы, и Каролина даже не заметила, как обняла Моргана в ответ, отпуская то, что находилось у неё в руках.

Он тут же отстранился, подставляя собственные руки, чтобы поймать в полёте коробку конфет, и вздохнул с облегчением.

— Держи, Инесса, — произнёс Рид и передал коробку женщине, которая стояла тут же, рядом с ними, и которую Каролина только заметила. — Всё, идём во дворец. Надо срочно отдать коробку Эрнесту, потому что…

Он запнулся и посмотрел на Каролину.

— Ты чего плачешь-то, девочка? Всё хорошо. Риан уберёт остаток влияния и…

Но Каролина никак не могла перестать плакать, сама не понимая, почему. То ли потому что только сейчас начала осознавать, что именно её хотели заставить сделать, то ли…

Ну обидно же, когда тебя целуют просто для того, чтобы заставить очнуться от влияния чужой магии?..

Каролина всхлипнула и зажмурилась, пытаясь справиться с рыданиями. Потёрла ладонями мокрые щёки — и едва не завизжала, почувствовав, что взмыла в воздух.

Морган взял её на руки.

— Пойдём, — проворчал он, перехватывая девушку поудобнее. — Защитник, я слишком стар для таких приключений.

Безопасница, вместе с которой Рид следил за Каролиной, рассмеялась и что-то сказала, но девушка не слушала её, сжавшись в комочек на руках у Моргана и уткнувшись мокрым лицом в его грудь.

Отчего-то его тёмная жизненная сила больше не внушала Каролине ужас. Наоборот, навевала ощущение безопасности — как темнота, в которой можно спрятаться, чтобы тебя ни за что и никогда не нашли.

Роланд

Вечером, когда Каролина с двумя сопровождающими отправилась в город, к канцлеру зашёл Эрнест Тад. Роланд ещё толком не успел вздохнуть после тяжёлого дня, не говоря о чём-то большем, но привычно приветственно кивнул, про себя надеясь, что этот аврал всё-таки когда-нибудь закончится.