Да, в Анастасии не было ни капризности, ни заносчивости, ни спеси. Хорошая девушка. Пожалуй, даже слишком хорошая для дочери Аарона. Хотя… брат императора ведь тоже был демонски обаятельной личностью, он производил приятное впечатление на окружающих. Улыбчивый и артистичный, он умел расположить к себе собеседника. Фокс видел его всего несколько раз в жизни, но каждый раз поражался удивительному контрасту между строгим, неулыбчивым и словно даже каким-то замороженным Ареном — и его старшим братом, необыкновенно живым и харизматичным.

Значит, Аарон хорошо умел притворяться, раз никто не догадался, что он стоит во главе заговора против императора. Может, Анастасия тоже умеет? И строит из себя милашку, а сама — такая же змея.

Странно: Роланду вроде не должно быть никакого дела до настоящего характера принцессы, однако отчего-то при мысли о притворстве стало неприятно. Как будто протянул руку, чтобы погладить милого котёнка, а тот ощерился и тяпнул тебя острыми зубками за палец.

.

После того, как её высочество, попрощавшись с Фоксом и его помощниками, удалилась, император попросил покинуть кабинет и всех остальных, кроме Роланда. И когда мужчины послушно вышли, поинтересовался, глядя на канцлера с острой внимательностью:

— Огден не слишком желает этого союза, верно?

Да, было чересчур наивно думать, будто Арен не догадается, отчего Роланд приехал в Альганну один.

— Пока это так, ваше величество, — честно ответил Фокс, кивнув. Врать императору? Нет. Умолчать можно, но не лгать. — Однако я надеюсь, что со временем это пройдёт. Её высочество Анастасия — прекрасная девушка.

— Согласен. И тем не менее полюбить по приказу невозможно, — произнёс Арен, задумчиво прищурившись. И не успел Роланд ответить, что любить никто и не требует, как император сменил тему: — Что со старшими братьями Огдена? Я помню, что их отправили в королевскую резиденцию в другом городе. Но насколько долго они там просидят?

Для канцлера это была больная тема. Даже ещё больнее, чем наличие Каролины напротив покоев Огдена. Подобное, разумеется, не понравится Анастасии, но шанс разрулить ситуацию пока был — если принцесса столь же адекватна и понятлива, какой показалась Роланду нынешним вечером.

А вот тот факт, что Тедеон и Грегор остались в живых…

— Обоих охраняют, ваше величество. Обоим запрещено покидать пределы города, куда их отправили. Я несколько раз в день разговариваю с начальником стражи — пока и Тедеон, и Грегор не выходят из замка, только пьют и бьют посуду. Тот факт, что гвардия перешла на сторону Огдена и переворот был осуществлён легко и просто, здорово ударил по их психике.

— Слишком легко, — подчеркнул Арен. — И это настораживает.

В этом канцлер был с ним солидарен. Он тоже ожидал большего сопротивления. Однако в ночь смерти Фредерика они с Огденом просто вызвали из Альганны людей Арена, затем пригласили в большой дворцовый зал собраний всех министров, советников и начальника королевской гвардии и объявили им о поддержке кандидатуры Огдена императором соседней страны и будущей помолвке с Анастасией. Возражать и уж тем более сопротивляться никто не стал, не желая идти против Арена. Вот так буквально через час после смерти короля Фредерика его старшие сыновья были задержаны и был осуществлён самый короткий в истории Альтаки государственный переворот.

— Да, ваше величество, вы правы, — уважительно кивнул Роланд. — Мне тоже порой кажется, что Тедеон и Грегор затаились и выжидают. Первоначально решили, что не смогут победить, тем более что тогда они открыто враждовали. Но теперь могли и договориться. Слишком уж показательно они пьют и бьют посуду.

Император усмехнулся.

— Смотрите в оба, Фокс, — подытожил он привычно жёстким тоном. — Эти мальчики, по-моему, не слишком хорошо представляют, с кем связались. Если мне понадобится, от династии Фредерика останется один семейный склеп. Вы давно взялись их воспитывать — не разочаруйте меня, канцлер.

В душе у Роланда взметнулось раздражение, но он быстро его погасил.

— Да, ваше величество, — ответил прохладно.

К чему спорить? В конце концов, так он и собирается сделать.

Анастасия

Дворцовые балы принцесса не слишком любила и поэтому всегда старалась их избегать. Причина была проста, как школьная программа по биологии: по сравнению с остальными ближайшими родственниками Анастасия неважно танцевала. Нет, разумеется, неуклюжей её высочество не была, но, наблюдая за тем, как грациозно получается двигаться у дяди, отца или брата, она начинала стыдиться собственной деревянности. В момент танца Анастасия ощущала себя так, будто ей вставляли палку в позвоночник, лишая желанной гибкости.

Ситуацию многократно пытались исправить — принцессе нанимали лучших учителей, да и брат старался научить Анастасию не зажиматься в танце. Но увы, ничего не получалось. Да, технически все её движения казались безупречными, но в них не чувствовалось лёгкости и свободы. Анастасия словно танцевала из-под той самой палки, которая так и торчала в её позвоночнике.

Поэтому перед приёмом в честь официального визита делегации из Альтаки принцесса переживала. Чтобы её поведение не сочли пренебрежительным, Анастасии следовало потанцевать хотя бы трижды, причём один раз — с канцлером.

Глядя накануне на Остина Роланда Фокса, она отчего-то совсем не сомневалась — этот человек всё делает идеально, почти как её дядя. И уж тем более он идеально танцует. Не хотелось его разочаровывать — ведь вчера канцлер смотрел на неё с таким восхищением… Каково будет ему узнать, что Анастасия в танце похожа на заводную игрушку?

— Не переживайте, ваше высочество, — говорила Мэл, застёгивая на принцессе нежно-розовое платье. По правилам, на официальных приёмах император мог носить только бело-золотое, императрица — то же самое и голубое. Первые наследники появлялись в ало-золотом или синем. Остальные цвета были в распоряжении Анастасии — первой наследницей она не являлась из-за посредственной для Альго силы дара, — и принцесса выбрала красивейшее бледно-розовое платье. Несколько слоёв ткани — внизу более яркая, а сверху совсем бледно-розовая и прозрачная органза, — с пышной юбкой, длинными рукавами и с лифом, усыпанным мелким речным жемчугом. Спина была полностью закрытой, а вот спереди имелся вырез, скромно обнажающий верхнюю часть груди. — У вас всё получится!

— Ты же знаешь, что я не мастер по танцам, — грустно улыбнулась Анастасия, рассматривая своё отражение. Сегодня Мэл не заколола ей волосы на затылке, а распустила, убрав лишь часть из них, чтобы не лезли в глаза. И украсила причёску тонкой диадемой из золота с розовыми бриллиантами. — Мягко говоря.

— Я не видела, как вы танцуете, но помню, что по этому поводу говорил… — Мэл запнулась, но всё же продолжила: — …ваш брат. «Ноги не отдавит, а всё остальное ерунда».

— Да, — вздохнула Анастасия. Сердце кольнуло тоской по Адриану. Несмотря на его не самый приятный характер, брата она любила. И когда выяснилось, что и он тоже был предателем…

Было больно. Уже привычно больно — после того, как дядя Арен убил её отца, а потом таинственно и быстро умерла мама, Анастасия не могла плакать. В первый раз, когда она узнала об участии в заговоре отца, ей было невыносимо и жутко, и позже, когда выяснилось, что мать Анастасии хотела убить семилетнюю дочь Арена, принцессу накрыло запредельной болью. Она тогда ничего не могла делать — так ей было плохо. И, видимо, перегорело…

Предательство и гибель Адриана уже не воспринимались настолько остро. Во-первых, потому что до этого Анастасия несколько месяцев не видела брата — он сбежал из столицы и где-то скрывался. Где она даже не знала. А во-вторых…

Анастасия не поверила в его вину. Она знала Адриана едва ли хуже себя самой, поэтому легенду о том, что именно его их отец оставил в качестве лидера заговора второй волны, восприняла как детскую сказку, которую интересно послушать, но даже в голову не придёт, что она может быть правдивой.