— Нисколько. Она не смогла бы поставить такое проклятье. Каролина умеет только совсем элементарные вещи. Чему-то более сложному её так и не научили. Причина проста: она не создана для чёрного шаманства, а учил её именно чёрный шаман. Обучил простым вещам, объяснил азы, а потом отпустил, признав бесперспективной. Будь Каролина более талантливой в чёрном шаманстве, он не дал бы ей уйти.

Роланд решил не уточнять, каким образом — ему и так было неприятно говорить о подобном. Что ни говори, а ситуация Каролины, которую отдали в услужение шаману не как человека, а как скотину, была похожа на его собственную. Только у его матери не было выбора, а у родителей Каролины он был, но они решили пожертвовать дочерью ради сына.

— Флоранс, наверное, лучше отнести в её комнату, — между тем произнёс Рид, вставая с пола. Слегка покачнулся от усталости, но устоял. Повёл плечами, разминая их, и продолжил, подходя к кровати: — А то она испугается, когда проснётся здесь.

— Вы хотите отнести её сами?

— Конечно. Не переживайте, я справлюсь, — криво улыбнулся шаман. — Я устал, но не до такой степени, чтобы не донести хрупкую девушку до её комнаты, это ведь недолго. А вы идите отдыхать, канцлер. Уже почти три часа ночи.

— Да, — кивнул Роланд. — Сейчас пойду, разумеется. У меня утром вновь совещание с министерством юстиции. И проблем там после ареста Бивиусов точно прибавилось.

— Тогда до завтра, — попрощался с канцлером Морган, подхватывая на руки Флоранс. — Точнее, до сегодня.

Роланд дождался, пока Рид уйдёт, и перед тем, как самому покинуть спальню Анастасии через потайной ход, подошёл к кровати и легко, почти не касаясь, поцеловал принцессу в лоб.

«Скорее бы всё это закончилось», — подумал Роланд, с нежностью глядя на Анастасию и не зная, что его желание сбудется уже сегодня.

Риан

Бывшему принцу не спалось — что-то невнятно тревожило, зудело в мозгу, как назойливая муха, летающая по комнате под потолком. Вроде бы ерунда — подумаешь, муха! — но раздражает настолько, что делать ничего не можешь, пока не выгонишь насекомое наружу или не убьёшь.

Около трёх часов ночи вернулся Морган. Внимательно посмотрел на хмурого Риана, который лежал на застеленной кровати и таращил глаза в пространство, усмехнулся и сказал:

— Я сейчас заходил к Эрнесту. Они с Нортоном тоже не спят, отчёты смотрят. У Актона Вестериуса умерла мать.

От неожиданности услышанного Риан сел на постели, непроизвольно вцепляясь пальцами в покрывало.

— Значит, вот кем он решил пожертвовать… — протянул бывший принц, закатив глаза, и упал обратно на кровать. — И чего всех так тянет в эту власть? Разве там настолько хорошо? Куча же проблем и никакой свободы.

— Проблемы может решать другой человек, мы это отлично видим на примере канцлера. Хотя подобное не в характере Вестериусов. У них, я думаю, классическая жажда власти, основанная на мнении о собственной исключительности. Тем более, что они огненные маги. Скорее всего, считают себя почти родственниками Альго. И полагают, что будет справедливо, если именно они начнут править соседней с Альганной страной.

— Да, наверное. Но я всё равно не понимаю, зачем нужны эти проблемы. Я только рад, что больше не… сам понимаешь.

— Ты — редкое исключение, — хмыкнул Морган, садясь на свою кровать. — Но давай всё же попробуем отдохнуть. Только не раздевайся.

— Почему? — удивился Риан. Нет, он и так не собирался снимать с себя одежду, почему-то считая, что в скором времени обязательно понадобится куда-нибудь бежать, и отсутствие штанов будет лишь мешать.

— Так надо, — туманно объяснил Морган, обречённо вздохнул и лёг.

Даже ботинок не снял.

.

Сон наползал медленно, но тяжело, придавливая, словно камень. Постоянно хотелось проснуться и куда-то бежать, было тревожно и тошно, а ещё кровь в жилах будто стала чуть теплее — значит, где-то поблизости творилась родовая магия. И Риан бы встал, чтобы проверить свою мысль, но отчего-то не мог. Напрягался, силился перебороть ощущение приколоченности к кровати, однако безуспешно. Сонливость накатывала мощными волнами, захлёстывая с головой, и всё, на что он был способен — это дышать.

Он понял, что происходит нечто ненормальное, ещё даже не проснувшись. Точнее, именно поэтому и понял, ведь такого с ним раньше не водилось. Да и родовая магия… Вокруг всё было пронизано ею, словно Риан находился не в своей комнате во дворце, а в клетке из родовой силы.

А потом ему вдруг стало настолько холодно, что сонливость моментально прошла, и бывший принц, ругаясь, как сапожник, вскочил на ноги. Тут же схватился руками за закружившуюся голову, слыша, как рядом точно так же ругается канцлер.

— Что это? — раздался поблизости чей-то недоумевающий голос, и Риан узнал в говорившей Элизу. — Где мы? И почему так холодно?

— Потому что на улице почти зима, — сварливо отозвался Морган, и бывший принц, отпустив ноющие виски, огляделся.

Где именно они оказались, Риан понял сразу. Это было очевидно. Слева и справа находились стены из колючего боярышника, ровные и аккуратные, будто его кто-то недавно подстригал. Под ногами была густая, но короткая трава, и Риан пожалел, что, в отличие от Моргана, снял ботинки — в носках ходить по земле было холодновато. Будь он по-прежнему Альго, и внимания бы не обратил, но возможность согревать самого себя родовой магией Риан потерял.

Трава была ярко-зелёной, сочной, практически летней. И если бы не иней, её покрывавший, и редкий снежок возле стен из живой изгороди, можно было бы подумать, что внутри лабиринта по-прежнему лето.

Да, лабиринт…

Риан задрал голову и посмотрел вверх. Стены были настолько высокими, что неба почти не было видно — оно казалось далёким, будто Риан смотрел на него в бинокль с обратной стороны. Соответственно, и свет в лабиринт почти не проникал, хотя для того, чтобы рассмотреть окружающее, его хватало.

— Думаю, где мы находимся, и так понятно, — послышался рядом злой голос Эрнеста, и Риан опустил голову, оглядываясь. Тут же едва не воскликнул удивлённо, наконец осознав, что очутился в лабиринте вовсе не один, и даже не в компании с канцлером, Морганом, Нортоном и Эрнестом. Судя по количеству людей, встающих сейчас с земли, причём некоторые были в одном нижнем белье — здесь оказалась, скорее всего, вся свита принцессы. Человек пятьдесят, не меньше. А вот самой Анастасии не было.

— Браслет связи не работает, — вздохнул Нортон, встав рядом с дознавателем. Он, как и Эрнест, тоже был полностью одет, но без ботинок. — Родовую магию лабиринт глушит напрочь. И любую другую, направленную извне, тоже — я уже проверил. Не могу никому послать сигнал.

— Если магия будет оставаться внутри, то лабиринт её не заглушит, — заметил Риан, создавая вокруг погодный купол, чтобы стало теплее. Раздались возгласы облегчения, а Элиза, стоявшая ближе всего к артефактору, даже улыбнулась благодарно, но печально. На девушке была лишь ночная рубашка, закрытая, но не самая тёплая.

— Получается, мы все погибнем? Из лабиринта ведь нельзя выбраться.

Кто именно сказал эту фразу серьёзным, но обеспокоенным тоном, Риан осознал не сразу: всё-таки он слишком мало общался с Огденом и ещё не научился узнавать его голос. Тем более, что король стоял сзади.

— Ваше величество, и вы здесь, — вздохнул канцлер, моментально оборачиваясь, как и Риан. Бывший принц едва не расхохотался, увидев, что Огден, в отличие от Роланда, по-видимому, давно и крепко спал в своей постели — на нём оказались одни подштанники. — Сейчас будем разбираться, можно выбраться или нет. А пока…

Окружающие с удивлением наблюдали за тем, как канцлер начинает раздеваться, снимая с себя поочерёдно камзол, рубашку, ремень и штаны с ботинками. Наконец, оставшись в одних трусах — намного более коротких и открытых, чем ночные штаны короля, — Роланд протянул одежду Огдену и твёрдо сказал: