Так что я после этого связался с Петровой и договорился о встрече. Аль-гуль явилась через три часа. Этого времени как раз хватило, чтобы привести армию в окончательную кондицию. Одно слово — и на логово монстров обрушится вся мощь, которую я собирал в течение почти двух лет.

Как говорится, пан или пропал.

Когда мне доложили о приезде Петровой, я сразу же велел провести её в кабинет. Когда она вошла, мне стоило труда сдержать нахлынувшее отвращение.

— Добрый день, господин Скуратов, — холодно улыбнулась аль-гуль, вперившись в меня взглядом. — Я правильно поняла, что у вас для меня хорошие новости? И надеюсь, не только новости, но и подарок?

— Вот, — я придвинул к ней по столу коробку с черепом. — Это ваше.

— Неужели? — женщина быстро подняла крышку и достала артефакт.

Внутри черепа были бомба, маячок и кусочек осколка Чёрного Сердца — чтобы тварь почувствовал исходящую от черепа магию и ничего не заподозрила.

— Великолепно! — прошептала, вертя артефакт в руках, Петрова. — Расскажите, как вам это удалось!

— С вашей помощью. Остальное оставлю при себе.

— Как угодно, — пожала плечами аль-гуль.

— Что насчёт оплаты? Ваш король обещал научить меня пользоваться Иркаллой.

— Не так быстро, маркиз. Сначала мы должны убедиться, что артефакт подлинный.

— Предлагаете поверить на слово?

— Если всё в порядке, вы получите своё, — отозвалась аль-гуль, кладя череп обратно в коробку. — Через несколько дней я свяжусь с вами.

— Так себе условия, — проговорил я сварливо.

— Какие есть. Не беспокойтесь. Его Величество слово держит.

Я в этом очень сомневался. Но спорить не стал. Просто изобразил недовольство — для убедительности.

— Рассчитываю на это.

— Ждите, — сказала Петрова. — А теперь позвольте откланяться.

Как только она покинула замок, слежка началась. Благодаря маячку мы могли видеть, как перемещается по городу аль-гуль. Задерживаться она не стала. Поехала на частный аэродром, где села в вертолёт. Я велел немедленно передать в Тайную Канцелярию сведения о компании, которой он принадлежал. Наверняка владельцы связаны с коммунистами и Лиловым кланом. Если да, это будет означать минус ещё один червь в яблоке империи.

Петрова пересекла по воздуху внешний бастион и направилась через Пустошь в сторону леса. В это время дальнобои готовились открыть огонь, занимая нужные позиции. Самолёты и вертолёты ждали приказа покинуть аэродромы. Как и дроны, включая те, которые должны были заснять операцию.

Наконец, коптер Петровой приземлился. Сигнал немного подвигался по экрану и замер. Выждав четверть часа, чтобы убедиться, что он попал, куда надо — в руки короля гулей — я кивнул Андровой.

— Пора!

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство.

Подняв трубку, генерал отдала приказ о начале операции.

Тотчас авиация поднялась в воздух и направилась к точке сигнала. С ней летели нагруженные боеприпасами беспилотники и дроны, ведущие запись. Позже кассеты отправятся на телевидение, чтобы все жители Камнегорска могли лично полюбоваться тем, как Скуратов избавил город от гулей.

Заработали дальнобои. Чуть позже к ним присоединились бомбардировщики и беспилотники. А затем — истребители и вертолёты. С части дронов транслировался прямой эфир, так что можно было наблюдать в режиме почти реального времени, как лес, где расположилось логово гулей, расцветает огнёнными цветами, горят и падают деревья. Зелёное море сменялось пламенным.

Я поднял предохранительную крышку над кнопкой пульта дистанционного управления.

Время пришло!

Большой палец надавил красный пластмассовый кружок, радиосигнал полетел сквозь эфир, нашёл бомбу кабаллистов и активировал её.

Тотчас над лесом вспучилось нечто огненное и кипящее — словно гигантский пузырь. А затем он лопнул, снося концентрическими кругами деревья в радиусе до полукилометра!

Дворцу Магариба-Д’Алои, грибнице, порождающей орды гулей, и большей части тварей, превратившихся в поджаренный кровавый фарш, пришёл конец!

Сигнал маячка жалобно мигнул и погас.

— Выдвигаемся, — сказал я, вставая.

Боевой вертолёт ждал на крыше. Не прошло и десяти минут, как мы уже взлетели и направились в сторону выжженного и выкорчеванного участка леса.

Особой необходимости в моём присутствии там не было, но зрители должны видеть своего героя на экране. Желательно — на фоне огня и трупов ненавистных врагов.

Пришло время сняться в лучшем фильме, который показывали в империи.

Все следующие дни телевизионные каналы крутили кадры, которые им передала моя пресс-служба. Меня приглашали на кучу интервью. Буквально каждый канал хотел видеть меня в своих студиях. И я сходил на все. Иногда поесть было некогда, но оно того стоило.

Телефоны в замке разрывались от звонков. Почтовый ящик заваливали письмами. Ко мне с визитами приезжали чуть ли не все бароны и их родственники. Поздравляли, жали руку, хлопали по спине и выражали восхищение. На лицах проходили демонстрации в мою честь. Художники и скульпторы дрались за право увековечить меня на холсте, в виде фрески, мозаики или в камне. Вокруг замка круглосуточно дежурила толпа жителей, ждавших моего появления, чтобы забросать восторженными криками.

Примерно в то же время на улицах начали появляться пророки, заговорившие о Спасителе. Никакой конкретики. Про меня не было ни слова, но почва готовилась.

В мою честь Его Величество устроил в конце недели приём, куда позвали не только знать, но и богатейших представителей бизнеса, а также гильдий.

Стоя перед зеркалом, пока портной подгонял на мне новый смокинг тёмно-зелёного цвета с вышитым на левой стороне груди гербом, я думал о том, что хотел бы посетить мероприятие с Есенией. Она заслужила это, как никто. Однако идти придётся с Екатериной Голицыной и Глафирой Каминской. Серая была в восторге от того, какую славу стяжал её жених. Из одиночки, которому прочили безвестие и смерть, а затем — сомнительного товарища, подозреваемого в том, что он нежить, я превратился за один день в героя, каких не знала империя. Парадоксально, но случилось это тогда, когда я стал демоном. Ну, разве не причудливо порой складываются обстоятельства?

Эта мысль вызвала на моём лице саркастическую улыбку. Но она сразу исчезла, ибо радость, которую я должен был испытывать, отравлялась отсутствием Есении. Торжество оказалось неполным.

Но на людях я был вынужден изображать счастье. Этого ждали от победителя орды, избавившего город от напасти. Мне не раз приходилось лицемерить, но ещё никогда это не давалось с таким трудом.

— Что-то не так? — спросила Каминская, наблюдавшая за тем, как портной заканчивает работу.

— Почему ты спрашиваешь? — отозвался я.

— У тебя глаза грустные.

— Тебе кажется. С чего мне печалиться?

— Из-за твоей невесты, например.

Всё-таки, женщины проницательны. Особенно, когда дело касается сердечных дел.

— Мне жаль, что она погибла, — добавила Каминская.

— Да, не повезло, — сказал я. — Но ничего не попишешь. Она жила, как воин, и умерла в бою. Мои Падшие утверждают, что это прекрасная смерть, о которой можно только мечтать.

— Сомневаюсь, что можно мечтать о смерти, какой бы они ни была.

— Не знаю. Многое зависит от воспитания. Ты готова?

— Уже давно. Жду тебя.

— Я закончил, — сказал портной. — Подвигайтесь, Ваше Сиятельство. Всё ли удобно, нигде не жмёт?

— Благодарю, вы, как всегда, на высоте.

Когда мастер, собрав инструменты, удалился, Каминская подошла и взяла меня за руку.

— Ты её любил? — спросила она тихо.

— Как и тебя, — улыбнулся я.

— Если я умру, ты будешь так же опечален?

— Точно не меньше.

Глафира улыбнулась.

— Пойдём?

— Конечно.

Мы направились вниз, где нас ожидал кортеж, чтобы отвезли в Запретный город, где должен был состояться торжественный приём.

Прибыли заранее — минут за двадцать. К моему удивлению, народу уже было много. На меня накинулись сразу же. Я едва успевал благодарить и раскланиваться.