По мере того, как ладья устремлялась дальше, вид берегов незначительно, но менялся. Река всё больше приближалась к одному из основных притоков и готовилась войти в него, менялась растительность и обитатели джунглей, чьи возгласы слышались с берегов.

Деревья становились выше, не только пальмы, но и интересные папоротниковые высокодревы, перемежающиеся с густым кустарником, оплетённым лианами. Здесь река расширилась в полтора раза. Взяв у одного из членов команды Курта бинокль, Беатрис один раз встретилась взглядами со стаей длинноносых обезьян, провожающих движущееся «Дырявое корыто» с тем же любопытством, с каким детектив изучала их.

В редких местах из-за верхушек деревьев проступали скалистые выступы, не особо широкие, поросшие мхом и лишайником. На их верхушках гнездились туканы и другие крупные птицы.

— Уникальное явление природы, — прокомментировал Брауз. — Мне до сих пор непонятно, откуда берутся эти скалистые островки. По всей логике, разрастающиеся корни деревьев этих густых джунглей давно должны были разрушить их. Похоже, эти скалистые колонны состоят из очень прочных пород, возможно даже солевых. Другого объяснения я не нахожу.

Постепенно приближаясь к низменности, течение ослабевало, и ветер приобретал большую роль в скорости их передвижения. Тесное размещение, маленькая площадь ладьи, всё это действовало на Беатрис не лучшим образом. Ей не терпелось скорее уже оказаться в местах, где они будут высаживаться на берега, какими бы они ни были, как-никак так ожидало бы хоть какое-то разнообразие.

Сон в одной каюте с лингвистами, стал уже привычен для Александрос, компанию Дарена Брауза она также спокойно воспринимала, но вот нахождение Курта в том помещении, где она спит, давило на неё.

Убийца. Она и сама убивала, приходилось, но по долгу службы, а этот человек был хладнокровным головорезом, и хоть сам и мог прикрываться тем, что убивает также «по работе», но это была не та деятельность, которую мог одобрить хоть немного гуманный человек.

Беатрис не смыкала глаз, не дожидавшись мирного храпа Курта. Его сопение она уже отличала от всех остальных. Пару раз, просыпаясь посреди ночи, детектив слышала, как Шипка разговаривает во сне, ему снились кошмары. Из всех невнятных слов, которые он произносил, она чётко разобрала лишь: «брат», «глаз», «раз на раз» и различные бранные слова.

«Раз на раз, что бы это могло значить? Может, так он искажает слова один на один? — Беатрис могла только догадываться. — Брат».

С глазом было всё предельно ясно, наверняка Курту вспоминалось, как он лишился своего ока. Но вот упоминания брата, и всё это рядом — наводило на странные мысли.

«Может, это его брат лишил глаза?»

Клебенс как-то упоминал о том, что был пират, по имени Эландрэ, фамилию его никто не знал, только название его корабля «Чёрная жемчужина». Судно было потоплено несколько лет назад неподалеку от берегов континента Камня, а знаменитый пират схвачен и отправлен пожизненно в Королевские Рудники.

Когда Беатрис завершала вереницу следующих на борт «Дырявого корыта» и спрашивала капитана, о том, не боится ли он называть так ладью, он ответил отрицательно и упомянул, что не потерял ни одного своего корабля, разве что братские.

Может быть, он имел в виду Эландрэ? Это бы многое объяснило.

Помимо того, что проживание на судне проходило под девизом «в тесноте, да не в обиде», их питание имело не менее вселяющий оптимизм девиз «чем бог послал».

За исключением черепахи, употребление супа из которой, к счастью, обошло Беатрис стороной, рацион не отличался богатством. Исключение составляла свежая форель, которую в первую неделю пути удавалось немного вылавливать, да пара мурен. Их употребление Дарен одобрил. Где бы ещё Александрос вкусила такую экзотику, как не на дальних берегах.

«Нет, всё-таки напишу книгу, — подумала Беатрис, с оптимизмом добавив про себя, — когда вернусь из этой экспедиции».

Виды берегов, сменившиеся по мере спуска в низину, застыли в картине, не имеющей ни конца, ни края. Река, она и на Забытом континенте река, и даже крокодилы с черепахами больше не будоражили внимание Беатрис, а от криков обезьян, доносящихся из джунглей, уже вяли уши. Появилось желание попросить у кого-нибудь из команды бластерную винтовку и пострелять в гущу тёмно-зелёных зарослей. Заткнуть хотя бы пару из них.

С удивлением детектив наблюдала, как Клебенс и Виктор неустанно играют в Шеш-Беш, будто это им совсем не наскучивает.

— Как успехи? — детектив обращалась скорее к Виктору, у которого изначально получалось играть куда хуже, но ответил за сына Клебенс:

— Определённо есть, мой отпрыск учится новым стратегиям.

— Я удивляюсь, как Вам не надоедает эта однообразная игра изо дня в день?

— Ну почему же однообразная? — удивился Штейман старший. — Благодаря множеству правил и нестандартных для континента Камня вариаций игры, ход для творчества открывается весьма широкий. Кроме того, скажу я Вам, по мере того, как Виктор осваивает новые тактики, я как будто бы перехожу на новый уровень в компьютерной игре, сражаясь с всё более сильным противником с каждым разом.

— Не льсти мне, отец, — отмахнулся Виктор. — Мы, кстати, придумали новый вид партии.

— Ну-ка ну-ка, — на самом деле ей было неинтересно, но Беатрис так устала от всего однообразия, царящего на маленьком островке их «Дырявого корыта», что была готова послушать что угодно, лишь бы отвлечься.

— Мы строим из шашек разноуровневые фигуры, обладающие своими собственными характеристиками, некоторые можно выбить, некоторые нет.

«Очень интересно», — с сарказмом подумала детектив, но вслух она лишь пожелала удачи обоим и оставила их наедине с доской и фигурами.

Курт смотрел в бинокль, стоя на носу ладьи, когда Беатрис добралась до него:

— Интересные виды?

— К сожалению, пока что ничего не заприметил, но Дарен утверждает, что через пару дней мы достигнем мест, богатых на различные руины и тому подобную хрень.

— Жду не дождусь, — искренне, но печально искривила губы в улыбке Александрос. — Я помню, что ты просил не донимать тебя лишними вопросами, но я уже скоро за борт прыгну от скуки, может, всё-таки поговорим?

— Прыгай за борт, — Курт развернулся и ушёл в каюту.

Детектив упорно преследовала его. Когда она показалась на пороге, он уже откупорил бутылку рома, сидя на своей койке. На одном из спальных мест похрапывал Дарен.

— Какого морского дьявола эти корабельные мастера из Бобровой Норы не делают засовы на двери?! — нахмурившись, выругался Шипка.

— Мы здесь, на маленьком деревянном островке, дрейфующем по течению реки. Даже если бы на двери в каюту был засов, я бы проняла тебя своим криком, и тебе пришлось бы открыть.

— Я бы отрезал тебе язык, — сухо произнес Курт. — Предложение броситься за борт всё ещё в силе. И могу тебе сказать, что в отличие от твоего приятеля Пита, у тебя будет меньше шансов выбраться из воды живой.

Он окончательно её остудил. Беатрис молча легла на своё место и, прикрыв глаза, пустила несколько слезинок. Одну за Джона, другую за Пита, третью за себя. Александрос наконец вспомнила, что Курт с ней не играет, и лучше его не трогать.

Ближайшие три дня ветер был совсем слаб, «Дырявое корыто» еле двигалось, но капитан не сажал людей на весла. Все держали языки за зубами и продолжали маяться от безделья. Беатрис завидовала команде Курта, матросы были постоянно заняты, либо отдыхали, уставшие без задних ног.

К счастью, на следующий день ветер усилился, ладья ускорилась. И скучное однообразие пейзажей начало потихоньку сменяться. Судно соединилось сначала с одним притоком, затем ко второй половине дня с другим. Детектив позвала на палубу их гида, который к её удаче был почти трезв. Александрос мечтала, чтобы Брауз развеял её тоску своим экскурсионным обзором на местность, которую они проплывали.

Фортуна благоволила Беатрис, и слегка хмельной Дарен был в настроении, чтобы трещать как радио: