«Может, он и не такой мудрый муж, каким я его нарисовала у себя в голове, — подумала детектив. — Такой же человек, как и все мы, способный заблуждаться».

— Беатрис, — сказал Александрос Курт в один из наступивших осенних дней, — я не просто так отправился в эту экспедицию. Я верю чертовщину, с какой сталкивался много раз, поэтому я хочу перевести это пророчество или предостережение. Я хочу быть готов к тому, что ждёт людей. Будь то демоны, инопланетные вторжения, хищные миры, или ещё бог весть что.

— Почему же тогда ты так скептически отнёсся к джинам, когда мы были в Долине Высоких Ветров? — попыталась подловить капитана пиратов Беатрис.

— Ты меня неправильно поняла. Я не относился скептически к этому, просто не хотел никого пугать. Ни свою команду, ни вас, воробушков.

— Зачем же ты назвал наши имена? Чтобы разозлить злых духов?

— Нет, чтобы разозлить всех вас, чтобы вы подобрали свои нюни с пола и стали готовиться дать отпор надвигающейся угрозе. Когда мои парни начали пропадать, я понял, что за этим что-то да стоит. Джины или разбойники, может, дикие звери, прячущиеся в ущельях и атакующие ночью, тогда я ещё не был до конца уверен. Я надеялся дать отпор этой заразе. Я уже говорил, что за свою команду я порву, вот только ветер и тьму разорвать не удастся.

После такого диалога Детектив вновь поменяла своё отношение к пиратскому капитану. Она осознала его неоднозначность, как и любого другого человека. Ей вспомнился рассказ Клебенса Штеймана о том, что Курту кто-то постоянно звонил на «Свежий ветер», когда они были в плавании. Капитан хранил немало тайн, и сердце у него было чёрным. Но никто не знал его, кроме него самого, и своих демонов он не прочь был изгнать, да только подходящего времени и возможности не было.

Как главный врач, она могла бы заниматься только управлением госпиталем, но в сложившемся серьёзном положении, когда люди гибли и получали ранения на войне, Ванесса не могла отсиживаться в своём кабинете. Путь целителя, избранный ею, звал в унисон с голосом чести.

Отделение травматологии переполнилось, как и остальные корпуса госпиталя Шияры Кор.

Уроженцы Мулсатора и сдавшиеся в северной войне жители Фирсмура уже были выписаны, либо отправлены на кладбище. Новыми пациентами стали пострадавшие на войне с Портом Огненного Моря. Противников, сдавшихся в плен, среди них не было, судя по всему, бывшие побратимы стояли за свою независимость ещё жёстче, чем северяне, либо был отдан приказ: «пленных не брать!» Это не могло не беспокоить, ведь королева через министерство обещала, что отца Ванессы, находящегося за стенами портового мегалополиса, доставят обратно целым и невредимым после победы.

Солдаты получили разные степени травм: кто-то пострадал от ожогов, кто-то лишился конечностей. Некоторым несчастным выбило глаз или оба, у кого-то внутренности проглядывали наружу из отверстий, прожжённых бластерами.

Врачи и медсестры принимали и обслуживали их каждый день, в операционных теснились хирурги. Часть пациентов доставляли после полевой хирургии. Несмотря на всю развитость медицины, инфекционные осложнения встречались в огромном количестве, и антибиотики не всегда справлялись. Случались гангрены, требующие ампутации, сепсисы различной тяжести.

Личные кладбища врачей во время войны неотвратимо росли с небывалой для мирного времени скоростью. Из медицинского университета и колледжа приходили студенты-волонтёры, их энтузиазм не мог не радовать Ванессу, хотя куда больше её бы обрадовало окончание войны.

Раздор, мор и смерть, оставался голод. Слова учёного о четырёх всадниках апокалипсиса, которые она услышала в музее, перед тем как прикоснулась к зловещему камню, холодили её душу. Хотелось закричать: «Люди! Остановитесь, пока не поздно!»

Когда она боролась с эпидемией звёздного вируса, обвинять было некого. Разве можно обратиться к молекуле ДНК, окружённой защитной оболочкой, и, глядя в микроскоп на клетку, пораженную вирусом, крикнуть: «Сволочь, ты убиваешь людей!» Нет. А что сказать, когда люди сами друг друга убивают? На них накричать, тоже не получится, они солдаты, они не виноваты.

Да и было бы на кого кричать.

Те бойцы, что приходили в себя и при этом не лишились части своих органов, как-то держались. Кто потерял обе руки, обе ноги, оба глаза, или всё сразу, чаще молили о смерти. И за многими она приходила, но кому-то предстояло жить калеками, столько времени, сколько отвела судьба.

Чейз удивлялась и другим бойцам, которые с точной противоположностью рвались обратно в бой:

— Я видел этих шакалов, крыс и прочих гадов! Я бы ещё раз с радостью обагрился их кровью, за всех собратьев, кто пал в бою с изменниками короны! — глаголил один из патриотов.

Часть раненых пребывала в панике, боясь, что после поправки может снова вернуться на фронт. Среди таких в основном и ходили рассказы о боевых машинах, выпущенных на поле боя противником:

— Крошеры, так они их называют, и не зря. Они и в самом деле крошат. Причем всё: и метал, и камень, и плоть. Эти махины, это же просто какие-то роботы пилотируемые. Они столь сильны, что разбрасывают танки! Отряд суперсолдат был отослан на юг, без них эти машины не одолеть!

— Очевидно ты не слышал, брат, что суперсолдаты здорово пострадали в Агаджане, многих из них везут уже сюда, — отвечал другой раненый.

— Многих? Я слышал, что их всего одиннадцать осталось. Если ещё кого-то убьют, то нам конец!

— Что за бред вы несёте, — вмешался третий. — Есть ещё генерал Квазарус, он вернётся с секретного задания и присоединится к штурму.

— А я слышал, что он мертв.

— Это откуда же?

— Да ему крысы вражеские на поле боя нашептали, — рассмеялся над собственной шуткой контуженый боец.

— У королевы Эйрин Кор есть козырь в рукаве, уж я-то знаю!

— Знаток.

— Так, тишина в палате, — Ванесса произнесла это так тихо, почти шепотом, но так грозно, что солдаты замолкли.

Вести, которые Чейз получала от рассказов очевидцев, пугали её, в отличие от страшных увечий и ран тех, кто их передавал. Крошеры. Эти страшные боевые машины наверняка созданы при участии её отца. Помилуют ли его после такой сильной помощи противнику?

Ей показалось, будто дурные мысли притянули и дурные вести за собой следом, когда один из молодых врачей сообщил Ванессе, что её вызывают в королевский дворец.

Уж, не по этому ли дурному поводу, чтобы отказаться от всех данных ранее обещаний? «Я не переживу, отец — мой последний живой родственник!» — Чейз пронял мандраж.

И вот она опять во дворце, в его тронном зале, в последний раз ей вручали здесь звезду героя за спасение народа от звёздного вируса, что ждало её сейчас, она не знала и жутко нервничала, но королева ободрила её уже во время приветствия:

— Я несказанно рада вновь лицезреть героиню Мулсатора.

— Рада служить своей родине, — Ванесса поклонилась.

— Наше государство вновь нуждается в ваших особых знаниях, смелости и самоотверженности.

Как будто бы она переставала служить ему, управляя госпиталем, который норовил выскользнуть из рук её контроля.

— В дворцовый лазарет поступил особенный пациент, — продолжала Эйрин. — У нас есть квалифицированный врач, который уже занимается им, но у него нет подходящей медсестры, ассистента, если хотите.

«Она предлагает мне снизойти с должности главного врача центрального госпиталя мегалополиса до простой медсестры?! — Ванесса разочарованно негодовала. — По собственной воле я не гнушалась бы такой работой, но услышать это из королевских уст — другое дело».

— Не поймите меня неправильно, госпожа Чейз. Ваша должность никуда не денется от Вас, её временно займет министр здравоохранения, могу уверить Вас, он негодовал, равно, как и Вы. Но всё дело в том, что наш главный королевский хирург не удовлетворён работой наших медсестер и просил подобрать на эту роль кандидатуру самоотверженную, можно сказать героическую, поэтому я и выбрала Вас. Тем более пациент, которым он сейчас занимается, представляет для государства чрезвычайную важность.