— Хочу в первую очередь извиниться перед дамой за то, что она могла увидеть в увеселительном заведении.

— Не стоит, всё в порядке. Я и не такое видела в жизни, — Александрос было приятно галантное внимание следопыта, по такому поведению мужчин она уже соскучилась.

Брутальный, покрытый густым чёрным волосом, загорелый небритый брюнет с карими глазами чем-то напомнил Беатрис Джона Анасси.

— Не сомневаюсь, — продолжил Дарен, — путешествуя в компании этого морского волка, Вы могли и не на такое насмотреться.

— Это Беатрис Александрос, — представил её Курт старинному приятелю. — Детектив из Мулсатора. И одна из моих компаньонов в заплпнированной экспедиции.

— Что ж, тогда вопрос о том, зачем я тебе понадобился, отпадает сам собой, — сказал Брауз, сделав заказ. Он последовал традиции и присоединился в выборе к капитану и детективу. — Я думаю, что моё имя Вам уже знакомо, Беатрис.

Александрос кивнула.

— Тогда перейдём к делу.

— Мы собираемся в джунгли речной системы Кар-Мин. Нам нужен гид, — начал Курт. — А я знаю, что не найти никого достойней тебя.

— Зачем тебе это?

— Мы ищем одно племя, носителей языка, перевод с которого одной занятной письменности мы хотим получить. Заинтригован?

— Более чем. Не могу вспомнить, чтобы ты так интересовался расшифровкой непонятной письменности, — Дарен глотнул вина.

— Эти письмена обнаружены детективом Беатрис при вскрытии человека, на внутренней поверхности его кожных покровов. На том же языке я когда-то обнаружил древнюю табличку на одном из разграбляемых судов. К ней прилагался манускрипт, с помощью которого получилось немного коряво перевести фрагмент.

— Фрагмент?

— Да, своеобразное предупреждение. Или пророчество. Мне стало понятно, что это лишь часть текста. Когда я встретил на своём пути детектива Беатрис, которая обладала более объёмным писанием, я понял, что это то, что даст ответы на многие вопросы бытия.

— Звучит серьёзно, — Брауз скептически посмотрел на Курта. — Ты действительно в это веришь?

— Знаешь, я человек не суеверный, если дело не касается пиратского кодекса и морских законов. Но я видел сон, яркий и запоминающийся. Планета в огне, я проснулся от дикого жара. Весь в поту, на мне были ожоги! После такого, во что угодно поверишь.

Дарен продолжал налегать на вино:

— А что же такого говорилось в том фрагменте?

— Детектив, — Курт обратился к Беатрис, налегающей на салат, — не поможешь мне с моей куриной памятью?

— Да, конечно, — Александрос оторвалась от рапанов. Она хорошо помнила отрывок дословно. — «Есть те кто, существует в космосе автономно, а есть и такие, что жаждут поглотить других, чтобы выжить. Бойтесь этих планет. Они странствуют по Вселенной, находят и поедают своих жертв, как настоящие хищники. Четырёх предвестников посылают они для исполнения своих целей: раздор, мор, голод и смерть».

— Интересно, конечно, но я не понимаю, чего ты так переполошился, — Брауз пожал плечами, — разве кто-нибудь видел планеты, которые путешествуют в космосе? Разве такое возможно?

— Лично я не исключаю, что это предостережение может быть отчасти метафоричным, однако прослеживается, что кое-что из него уже начало сбываться, — Беатрис вовлеклась в беседу со слегка захмелевшим Дареном.

— Поподробней с этого места, пожалуйста.

— В Мулсаторе было восстание против монархов, которое уже, правда, подавили, но может быть и не до конца — верный признак раздора. Далее, я сама стала участником того, что привезла на континент Камня вирус, названный позже звёздным. Им заболел мой напарник, заразившись от заключённого в Королевских Рудниках парня. Тот контактировал с небесным объектом, с кометой, столкнувшейся с Землей в архипелаге Сентры. Именно при вскрытии этого заключённого мы обнаружили письмена. «Зубодробительная лихорадка» изрядно потерзала Мулсатор. Это мор. Ну, а что касается войны, то тут и объяснять нечего. Она захлестнула весь континент.

— А как же голод?

— Голод и смерть, неразлучные спутники таких бедствий.

— И что будет потом? Хищная планета закусит нашей, как мы этими щедрыми дарами моря? — Дарен отправил в рот кусок.

— Не знаю, Брауз, — ответил Курт. — Но у меня плохое предчувствие. Если что-то и назревает, я хочу быть в курсе.

— Признаюсь, весь этот рассказ меня заинтриговал, и я был бы рад вам помочь, но не могу, — развел руками следопыт.

Курт ударил кулаком по столу, нож упал на пол:

— Это что, шутка? Мы тут тебе все уши заездили своими домыслами, а ты всё расспрашивал и расспрашивал, чтобы отказать?

— Выдохни, бродяга, — Дарен Брауз подался вперёд, распрямив спину. — Дело не в моих прихотях, а в матушке природе. Самый короткий путь в джунгли лежит через Долину Высоких Ветров. Это перевал между двух массивных горных хребтов. Сейчас там начался сезон бурь. Это место не просто так носит своё название. Песчаные вихри, бушующие на перевале, непреодолимы. Придётся переждать их и только тогда выдвигаться.

— И сколько же будут бушевать бури?

— Около трёх месяцев.

Беатрис чуть не подавилась вином. Эта экспедиция откладывается уже так долго, что даже королева Эйрин про неё, должно быть, забыла.

— И что мы должны делать всё это время? — спросила детектив.

— Ждать, наслаждаться вином и вкусной едой, — ответил Брауз. — Если капитан будет готов нас всем этим обеспечить и сможет снарядить экспедицию, то я в свою очередь соглашусь погостить на «Свежем ветре» и сопроводить вас к аборигенам, которых вы так неустанно ищите. Ну, что скажешь, приятель?

Беатрис повернулась к Курту, тот побагровел от злости, поднял руку и позвал официантку:

— Принесите счёт, пожалуйста.

Одинокий и раненый номер Седьмой

Среди чёрного дыма, золы и огня,

Чей-то внук, чей-то сын, чей-то брат, но не мой,

Умирает, подумав: «Кто вспомнит меня?»

И далёкий загадочный свет маяков

Отвечает, что он будет помнить бойца.

«Лжёшь ты, свет, незнаком я с тобой. Ты — суров!

Даже имя моё не узнал до конца».

«Буду я тебя помнить», — сказала луна.

«Как зовут меня, милая, только скажи!»

«Я не помню, не знаю», — призналась она.

«Замолчи тогда, тошно уже ото лжи!»

«Я тебя не забуду», — шепнул ветерок.

«Хорошо, может, ты вспомнишь имя моё?»

«Нет, прости, я лишь воздух, несущий листок.

И по имени мне не известен никто».

«Убирайтесь, лжецы! Я погибну Седьмым.

Командир даже имя моё не запомнил…»

Умирал он во тьме, умирал молодым.

Он свой долг в этой битве последний исполнил.

«Я отвечу тебе на вопрос, номер Семь,

Если есть небеса, или что ещё вдруг,

Докричусь и туда, я богам надоем:

Ты — не имя, не номер, ты — воин, ты — друг!

Маяков яркий свет, ветерок и луна —

Они помнят всех разом: людей, города,

Но не им, а друзьям не нужны имена.

Я ответил теперь: В чьих сердцах ты всегда?»

Одинокий непонятый номер Седьмой

Среди камня и пепла, глаза леденя,

Крепко обнят он был лишь глухой тишиной.

Умер парень, лишь с мыслью: «Кто вспомнит меня?»

Проснувшись после короткой дрёмы, Корен помнил каждую строчку лиры, которую его душа посвятила ушедшему навсегда товарищу по оружию. Ид действительно не знал его имени, но дал себе слово, что обязательно узнает, когда вернётся в Мулсатор.

Когда это будет? Лишь ветру, луне и огням маяков известно.

Первые лучи восходящего солнца робко пробивались через небо, затянутое дымом и тучами. Шёл мелкий снег.

«Нет, это пепел», — выглянув из-за церкви с выбитыми взрывом гранаты окнами, Корен с новой силой ощутил горечь минувшей ночи.

Воздушный бой превратил столицу Фирсмура в какой-то постапокалиптический ад: звенящая тишина на серых улицах, медленно укрываемых одеялом из сажи и пепла, дымящиеся обломки самолётов, дома, лишенные окон и крыш.

«Сколько людей смогло пережить эту ночь?» — Корен подумал сейчас о мирных гражданах, не о воинах.