Когда долгожданный последний день лета наступил, староста пригласил всех членов экспедиции на праздник в качестве почётных гостей, желая приобщить чужеземцев к местным традициям и показать широкий размах своей добродетели и радушия.

На самом же деле, Беатрис понимала, что нет в этом ничего бескорыстного. Во-первых, когда все значимые лица поселения будут задействованы тем или иным образом в праздновании последнего дня лета и урожая, легче будет проследить за гостями Бобровой Норы, ну а во-вторых, дать понять многим свою значимость в циклах природы и неотъемлемую духовную связь человечества с окружающим миром.

Когда солнце едва покинуло свой зенит, а шатры, раскинутые на центральной площади вокруг плетеного дерева, символизирующего всё плодородие местной земли, были снабжены всем необходимым для пира, места для гостей праздника приготовлены, а столы накрыты, музыканты рассажены по местам, староста вышел в центр площади и произнёс речь.

Он благодарил и людей, и богов, и духов, своей похвалой и признательностью не упустив абсолютно никого из того заслуживающих. После чего староста поднял кубок с ромом, который здесь в изобилии готовили из сахарного тростника, и призвал всех к началу пира.

Помимо крепкого напитка присутствовали и разные сорта вина, фруктовые соки, свежая леденящая вода, добытая из богатых минералами подземных источников. Блюда были и в самом деле из растительной пищи, а также из грибов, но приятно удивляли своим многообразием. Они не заканчивались банальными фруктовыми и овощными салатами и нарезками. Супы, холодные и горячие, на основе масел из орехов, грибов, корнеплодов, жареные, запечённые смеси и сочетания всевозможных даров растительного мира на деле пришлись сытными, свежими и полезными.

Беатрис больше всего впечатлили неизвестные ей овощные плоды, по форме напоминающие цветки ромашки, запечённые в углях. Внутри они таили сладко-солёную начинку из ягод и перца, оставляющую ореховое послевкусие.

Праздник живота продолжался до захода солнца, тогда вновь на площади продолжилась развлекательная программа. Было понятно, почему для неё ждали наступления темноты. Начиналось завораживающее огненное представление.

Местные факиры начинали с простого. Выдыхали струи и кольца огня, потом создавали фигуры, переплетающие их. Следом шоу усложнялось. При помощи факелов, горящих палок, плетей и выдохов подожжённого спирта, на глазах публики оживали невероятно сложные картины. Пляски людей, изображения сражений, трагическая история одинокого тигрёнка, оставшегося без мамы. Пробирало до мурашек и даже до слёз.

Кто-то танцевал под ритмы местных барабанов, под мотивы, уходящие к временам предков народа, населяющего Бобровую Нору, кто-то бродил меж шатров, рассказывая небылицы и анекдоты.

Изрядно выпившие участники праздника выглядели веселыми, раскрепощёнными, настроенными на позитивное мышление и готовыми к наступающей осени.

— Молодцы, — сказал Клебенс. — Давно я не был свидетелем такого братского единения людей. На континенте Камня забыли, что такое единство.

— Ничего, — сказал Виктор, — скоро королева Эйрин Кор всем напомнит, что такое единство наций.

— Ну, зачем ты так, оставь этот континент Камня, мы сейчас здесь, на Забытом материке, — раскинула руками Беатрис. — Забытые и сами по себе.

— Я так понимаю, что ты не собираешься возвращаться на материк? — удивил её своим выводом Курт.

— Собираюсь, но не сейчас же. Посмотрите, насколько этот народ един, как они празднуют завершение лета. В этот день видно, что их труды, работы по уходу за деревьями, кустами и травами, всё для того, чтобы поддерживать жизнь в этом городке. Чтобы здесь был мир и покой.

— Похоже, ты совсем захмелела, детектив, — оборвал её Дарен.

— Да нет. Я прекрасно разглядела за эти полтора месяца, что здесь многое схоже и с укладом, присутствующим в современном обществе Мулсатора. Работа на производствах, неравенство. Но без этого не бывать человеческому строю. Это тоже часть природы, если хочешь.

Брауз ухмыльнулся:

— Нет, Беатрис, я не это имел в виду. Ты считаешь этот народ миролюбивым, но ты не знаешь, что здесь бывает весной.

— Это Вы о чём? — спросил Виктор.

— Давай, расскажи им о местном фольклоре и о том, как эти дикари в него верят, — Курт откинулся на бок и начал ковыряться в зубах тростинкой.

— Ты это про джинов и прочие суеверия? — это не удивило Беатрис.

— Про суеверия, но несколько другие. Ни кому из вас не приходилось за полтора месяца пребывания здесь слышать о чужаках? — Брауз интригующе оглянул взглядом всех.

— О чужаках вроде нас? — в недоумении уточнил Виктор.

— Нет, лингвист, — следопыт отрицательно покачал указательным пальцем. — Я о других чужаках. Если верить местным преданиям, этих созданий рождают джунгли. Если весной кто-то уходит в леса, то он не возвращается оттуда. Тот, кто приходит вместо него — чужак. Тварь из чащи, притворившаяся человеком, — голос Дарена стал зловеще тихим и протяжным.

— Что за тварь? — Беатрис почувствовала как встали дыбом волоски на шее под её затылком.

— Раньше, до того как первые люди смогли преодолеть Долину Высоких Ветров, обманув обитающих там джинов, здесь жил народ. Нимфы, дриады и русалки. Чтобы занять территорию, принадлежавшую им, выгодно расположившись у истока Бобровой реки, люди изгнали созданий вглубь чащи, в джунгли. Но там несчастным созданиям было не выжить, без воды, рыбы, окружённые хищниками, они умирали пачками. Однако их души остались неуспокоенными. Они затаили вековую обиду на жителей Бобровой Норы. Духи дриад призвали демонов из потустороннего мира, способных воровать душу у человека, выгонять её из тела безвозвратно и занимать его. Тех, кем овладели эти мерзкие демоны, местные жители именуют чужаками. Эти создания после своего возвращения втираются в доверие людей, ведут себя как их телесные оболочки, пока не начинают убивать, чтобы лакомиться кровью и плотью членов семьи. Есть только один способ понять, что перед вами чужак — убить его и вскрыть труп. У этих тварей два сердца.

— Бред, — Беатрис махнула рукой.

— На самом деле, дорогая детектив. Весной по подозрении в принадлежности к чужакам убивают около сотни жителей, и так каждый год, — подвёл к финалу свою мысль Брауз.

— И что, вскрывая людей десятками, обнаруживая у них всего одно сердце, никто не остановился? — возмутилась Беатрис.

— А с чего ты взяла, что у всех было лишь одно сердце? — прищурившись, спросил Дарен. — Эти люди не самые развитые, но не идиоты, чтобы убивать понапрасну.

Дерево, украшенное плодами, сплетённое из сухих частей пальм, вспыхнуло быстро, но горело не меньше часа. Началась астрономическая осень. Когда дар духам и богам плодородия был принесён полностью, народ стал расходиться.

Вернувшись к себе в номер, несмотря на присутствующих рядом Клебенса и Виктора, Беатрис долго не могла уснуть. Рассказ Дарена Брауза о чужаках очень впечатлил её.

И в самом деле. Она не могла поверить, что люди продолжали бы жестоко убивать своих соседей, глупо подозревая их в том, что не было подтверждено на практике ни разу. К середине ночи Александрос заснула, но ей снились кошмары. Грезились жертвы подозрений, невинные, а также те, у кого среди чёрных, кишащих червями внутренностей нашлось по два сердца.

Проснувшись утром, детектив отвлекалась играми в Шеш-Беш и пешими прогулками по городу и вдоль речного берега. Она встретила молодую девушку, хотела расспросить её о чужаках, но та не захотела обсуждать этого, оставив Беатрис в ещё большем замешательстве. Лишь Клебенс, как и всегда, смог вернуть ей душевный покой:

— Делите всё надвое, детектив. Не верьте слепо тому, что Вас не коснулось.

Уже перед следующей ночёвкой ей вспомнились россказни и о джинах, в которых никто не верил, а потом вспомнилось, как её тащило нечто во тьму. Даже не углубляясь в мистику и фольклор, она усомнилась в убеждениях Клебенса, которые он пытался ей привить. В слухи о пиратах и работорговле, процветающей на берегах Забытого континента, лингвист тоже призывал её не верить, но со всем этим она уже познакомилась лично.