Улица пустовала, окутанная прохладой рано наступившей зимы. Ванесса направилась на стоянку рядом с госпиталем, где её ждал служебный автомобиль.

Сейчас она бы захотела выпить, если бы не покончила с этой пагубной привычкой около трёх лет назад. Последнее время даже старинные подруги-собутыльницы не беспокоили своими звонками и сообщениями. Это и к лучшему. В суровые дни любой может сорваться, но не она. Ванесса вспоминала слова покойной бабушки о том, что теперь её жизнь это вечная борьба с самой собой, и расслабляться нельзя ни на минуту.

«Золотое блюдце» уже не сияло прежним гламуром. Когда Чейз подошла к главному входу, то поняла, что заведение закрыто. На двери висела табличка с извинениями начальства и ссылкой на постановление правительства с просьбой о временной приостановке деятельности.

Ванесса позвонила в дверь, спустя несколько минут ей открыла девушка. Вроде бы, та же самая, что работала за стойкой администратора ещё восемь месяцев назад, когда Чейз приходила в клуб на собеседование.

— Мы закрыты, — вместо приветствия сказала та, внимательно рассматривая нежданную гостью, будто пытаясь её вспомнить.

Ванессу всегда поражала плохая память людей на лица. Сама она помнила многих. Даже детей, с которыми в раннем детстве играла в салки единожды, она могла вспомнить их, встретив на улице или в метро, когда те уже давно стали взрослыми. На этот счёт у неё самой было несколько теорий. Либо кто-то не хотел лишний раз заводить беседу, а может, и на самом деле не узнавал, хотя Ванесса не считала, что сильно изменилась за это время. Двадцать пять лет — не тот возраст, в котором мимо тебя проходят знакомые, не то что, не узнавая, но даже не останавливая взгляд. А может, это огромный мегалополис, кипящий жизнью, накладывает на своих жителей отпечаток?

Ванесса протянула девушке-администратору письмо от Кейры, и та впустила её внутрь.

— Я провожу Вас.

«Вас». Либо простое уважение, либо действительно не помнит меня с текучкой кадров и постоянным мерцанием лиц посетителей.

По пути в цех, в котором производился чудо-препарат Кейры, как Чейз полагала, они проходили мимо залов для гостей, в которые ненароком тянуло заглянуть.

Несмотря на то, что «Золотое блюдце» было закрыто, местные работники продолжали следить за клубом, поддерживать своё состояние боевой готовности, чтобы рано или поздно открыться после победы над болезнью и дать о себе вспомнить во всеуслышание.

На огромной сцене, запомнившейся Ванессе по её первому визиту для собеседования, в гостевом зале, где она впервые встретила Кейру, шла репетиция. Джерри, главный хореограф, оттачивал номер с труппой музыкантов, танцоров и певцов. В баре Педро Фаренгейт и Винченцо о чём-то спорили, прямо в присутствии юных барменов, которых они обучали.

Ностальгия нахлынула на Ванессу.

«Будто вновь пришла на собеседование, — подумалось ей. — Нет, на самом деле, я здесь не за этим, и меня мало интересует ночная жизнь клуба. Я врач, и мне предстоит борьба за жизни и благополучие этих людей. Они, возможно, даже не догадываются, что какая-то девушка, готовившая земляничные коктейли, держит в теперь своих хрупких руках не бокалы с алкоголем, а судьбы».

За всеми этими размышлениями, Чейз не заметила, как они подошли к двери с надписью: «Не входить никому».

«Очень интересно, кто-то, да нарушает этот запрет».

— Всё, дальше сможете пройти только Вы, — сказала администратор. — Желаю удачи.

За дверью доктора Чейз втречала лестница, ведущая на цокольный этаж. Спустившись по ней, Ванесса оказалась в помещении, похожем на самую настоящую фабрику. Небольшой конвейер был остановлен, а пространство среди котлов и других массивных приспособлений пустовало. Горело лишь дежурное освещение. В одном из углов помещения было оборудовано ещё одно, поменьше. Его стены из прозрачного пластика были занавешены с внутренней стороны светло-бежевыми шторами, за ними горел свет.

Постучав в дверь, Ванесса дождалась, пока ей откроют. Это сделал парень, лет на пять старше её, облачённый в медицинский халат, на носу очки в чёрной оправе с толстыми линзами. Его волосы, судя по всему, давно не мытые, были собраны в хвост. На лице красовалась недельная щетина.

— Вот, — Ванесса развёрнуто представилась и протянула письмо от Кейры. — Там всё написано.

— Леонард, — представился в ответ молодой мужчина. — Проходите, сейчас всё сделаем, сказал он, дочитав письмо. — Это Куп, — он указал на высокого худощавого лысого мужчину, примерно того же возраста. Тот что-то рассматривал в пробирках и делал отметки в журнале.

Комнатка за пластиковыми стенами была маленькой, но хорошо освещённой. Светлые занавески только усиливали действие осветительных приборов. Запах стоял как в холостяцкой берлоге: спёртый воздух, наполненный нотами растворимого кофе и еды быстрого приготовления. Почти кругом царила антисанитария. Две кресла-кровати были разложены и застелены постельным бельём, на них разбросанная одежда, а вот что касается рабочих столов, то на них царил идеальный порядок.

— Так, что нам лучше Вам предоставить в качестве образцов? — спросил Леонард, поправляя съезжающие с переносицы очки. — У нас в наличии есть готовые таблетки, а также есть субстрат, который ещё не смешан с желатиновой составляющей.

— Как насчёт формулы? Может, мне и не понадобятся образцы, если вы расскажете мне о составе данного препарата.

Леонард и Куп переглянулись.

— Как бы Вам сказать, дело в том, что мы не настолько сильны в фармакологии и химии, и не сможем сказать Вам конкретно, что именно представляет собой конечный продукт, — пристыжено произнёс Куп.

— Это как такое возможно? — Ванесса была обескуражена.

— Мы смешиваем некоторые вытяжки растений и экстракты животного происхождения с несколькими витаминами и ещё одним медицинским препаратом. Его госпожа Кейра закупала для нас в одной ей известном месте. О его составе мы мало что знаем, — заявил Леонард.

— Как видите, — перенял эстафету Куп. — Я занимаюсь тем, что пытаюсь установить его формулу. Потому что запасы на исходе, а госпожа Кейра в больнице, и мы не знаем, на сколько ещё хватит наших закромов. Может быть, если мы разгадаем формулу, то наладим полностью независимое производство.

Ванесса стукнула себя ладонью по лбу:

«Вот и хвалёные специалисты Кейры!»

— И как обстоят успехи? Есть ли они вообще?

— К сожалению, мы только начали работать над этим.

— Ладно, — сказала Чейз. — Давайте мне и готовые таблетки, и чудо субстрат. Я исследую всё сама, в больничной лаборатории.

Куп и Леонард послушно собрали и упаковали Ванессе всё необходимое и даже галантно проводили до самого выхода из «Золотого блюдца».

Домой ехать со всеми препаратами смысла не было, да и хотелось как можно быстрее приступить к изучению полученных материалов. Поэтому Чейз отправилась прямиком в госпиталь.

С порога отделения Ванессу встречали осуждающие взгляды коллег.

«Очевидно, негодуют, почему я не пришла попрощаться с Гарландом Хиллом, — поняла Чейз. — Ничего, вы по другому запоёте, когда я добьюсь успеха в том, в чём потерпел фиаско мой наставник».

Придя в лабораторию по изучению звёздного вируса, несмотря на непреодолимое желание поскорее приступить к работе, Чейз поняла, что вряд ли у неё хватит бодрости и сил, чтобы полноценно функционировать после столь тяжёлых суток. Кофе, обильно сдобренный сахаром и сливками, не вернул её в строй. Тогда врач решила прилечь на неудобном диване, укрылась пледом: «Ничего, часик посплю, и в бой!» Однако, задремав, она проснулась лишь утром, когда её расталкивал один из врачей отделения.

— Доктор Чейз, Вы опять ночевали тут?

— В этой борьбе я либо умру, либо одержу победу, — ответила Ванесса, вставая и заваривая себе новую порцию бодрящего напитка.

— Вам пора на еженедельный объезд городских больниц.

— Не сегодня, у меня есть дела поважнее.

Взглянув на молодого врача, которого она даже имени не знала, Чейз прочитала в его взгляде пренебрежительное осуждение.