-- Всё проходит, -- говорил он, пытаясь себя убедить. – Всё проходит… И это пройдёт.

А чтобы оно прошло – нужно было что-то делать в ответ, а не просто лишь уносить ноги в неведомо куда – всюду царил Морок.

-- Это иллюзии, -- говорил он. – Этот ужас – иллюзии…

А бойцы неслись в панике. И паника эта была заразной, особенно когда паниковал даже дед Захар. Опытный боец кричал от ужаса и молился Богу, но молитвы были здесь бессильны – в этом царстве ада. Кажется, они уже и не принадлежали реальному миру, угодив куда-то в пространства Изнанки. Может, они уже и погибли вовсе.

Олег первым обернулся назад и, преодолевая ужас от вида лица Смерти – это точно была Смерть, Олег это понял одним лишь ощущением – Олег отправил в черепообразный фрактальный лик весь рожок, всадил выстрел из подствольника. И всё без толку. Дальше бежать. Оно не воспринимало пули. Даже с метками Изнанки. Ему было наплевать.

Пули поглотились бесконечностью тёмных пространств, коими Смерть и являлась…

А потом Смерть забрала Артёма. Кто-то из ребят бросил своего товарища, не выдержав ужаса. Олег не успел подхватить бойца – всё случилось слишком быстро. Когда он заметил пропажу Артёма и обернулся, было поздно. Артём упал на колени, глядя на командира потерянным взглядом, полным мольбы и ужаса. А потом огромный клыкастый рот с бесконечными рядами зубов сомкнулся над ним, разрывая на части.

Бойцы почувствовали, как Артём умер. Восприятие их обострилось в этих пространствах. Артём сделался частью этих пространств. Остальных ждала та же кошмарная участь.

-- Всё пройдёт! – говорил себе Олег, пытаясь преодолеть неконтролируемую панику. Он вспоминал, что делали сновидцы, когда попали на границу с Изнанкой, столкнувшись с Королём Падали. Вот только Смерть была куда глубже. Она была не на границе с Изнанкой. Она сама была Изнанкой. А Олег – не был сновидцем. И Ясным Светом не владел.

Но он помнил слова Хамидуллы.

Те столкнулись со страхом лицом к лицу. С самой сутью страха. А затем полностью ему отдались.

И Олег пытался сделать то же самое.

Чтобы вспыхнул нимб просветления.

Чтобы страдания привели к неуязвимой святости.

Но ничего не получалось. Он пытался полностью отдаться ужасу с намерением от этого ужаса избавиться, а, значит, неискренне. А по другому не получалось. Для этого нужно было сдаться, а сдаваться Олег не умел.

Олег перезарядился и снова выпустил в чудовище полный рожок. Швырнул гранату. Но что было толку?..

Смерть щёлкнула своей пастью, едва не задев Олега.

Их уносило всё дальше в чудовищные фрактальные миры, чья структура разительно отличалась от привычного мозгу трёхмерного мира. Они точно были теперь не в Загорске. И не только клыки были опасны. Олег чувствовал, как постепенно растворяется в бесконечности, как сам постепенно становится чем-то фрактальным – голова закипала, вместе с мыслями, с личностью. Но что были «мысли»! Они оказались лишь верхушкой айсберга. И что-то в Олеге истёрлось, некая внутренняя граница исчезла. И тогда из глубин психики, из подсознания хлынули все ужасы, которыми Олег успел обзавестись за жизнь, но которые усердно блокировались до этого момента защитными механизмами.

И не только Алтайские горы привиделись ему. Не только выбрасывающаяся из окна больницы искажённая и поломанная Алиса. Не только ампутация руки Бануша, ужасающая вина за то, что Олег перетянул смертельно раненному пастуху руку жгутом… Светлана со своим сыном, изгрызенная в канаве. Фермер Виктор, терзаемый «метаморфозой» на куски. Наружу хлынули все ужасы жизни – одновременно, сразу. Жизнь была полна ужасов. Жизнь была полна тьмы. Каждое событие несло в себе страдание. Даже каждый вздох, совершенно неосознаваемый, нёс в себе неутолимую жажду, а значит и страдание. Любой момент, любая секунда жизни – это борьба. Между Жизнью и Изнанкой. Борьба бессмысленная и вечная.

Даже моменты счастья были насквозь пронизаны страданием, страхом упустить это самое счастье. Ворох желаний. Ворох мыслей. Всё это разбивалось на чёрные фракталы.

Все они окажутся там. И будут вариться в собственных переживаниях целую вечность, пока не растворятся окончательно, пока не «излечатся» от жизни…

Смерть пыталась убедить Олега в том, что жизнь недостойна того, чтобы её жить. Смерть пыталась утянуть его в пространства Изнанки. Однако, в этих самых пространствах было ещё холоднее, чем в самом страшном сне подсознания. Там не было счастья, любви, света. Изнанка – пространства вне всякого понимания. Сознание оказалось бессильно осознать правила игры, для человеческого сознания просторы Изнанки несли ещё больший ужас. Только отделавшись от своей жизненности можно было стать частью Изнанки, только умерев до конца…

Витя впал в истерику. Он принялся палить по остальным из автомата.

-- Это вы во всем виноваты! – вопил он.

На него тут же набросился Захар, схватил его за автомат вовремя. Пули просвистели рядом с Олегом, едва не задели. Захар и Витя вступили в борьбу.

-- Очнись, дурень! – пытался его образумить Захар. Они остановились. И клыкастая фрактальная пасть приближалась к ним, ощетинившись. – Очнись и бежим!!!

-- Я УБЬЮ ТЕБЯ! И ТОГДА ВСЁ ЗАКОНЧИТСЯ!

Витя зажал спусковой крючок, пытаясь одновременно наставить дуло на Захара. Хоть дед был крепок и опытен, но на стороне Вити оказалась молодость.

Они упали и покатились, в попытках угробить друг друга.

В ту секунду Олег осознал, что все они умрут здесь.

Он набросился на фрактальный череп, преграждая путь к ребятам. Это ведь по его вине они угодили в мрак смерти. Нужно было отступать с остальными. Нужно было отходить… И пусть он теперь умрёт. Но хотя бы кто-то из ребят спасётся. Пусть хотя бы у кого-то появится шанс выжить, выбраться из этого ада живым.

Кинжал с символами Изнанки пронзил фракталы, отчего те расступились в стороны. Пасть щёлкнула прямо перед ним, но Олег увернулся и нанёс удар снова. И снова. Рассекая фракталы, не позволяя им собраться воедино. Пасть распадалась на множество составляющих, смыкалась прямо над ним, но ранить не могла, потому что расходилась на части, расползалась.

Ужасы, хлынувшие на Олега в тот момент, сделались совсем уж вне всякой размерности. Он ощущал, как сходит с ума. Как ломается всё, чем он был. Как распадается сама личность, все идеи, все ценности.

Захар повалил Витю, оказался сверху. Малец, конечно, был крупнее и сильнее. Но он не умел убивать людей так же хорошо и хладнокровно, как это делал старый волк. Захар на мгновение отпустил Витю, за что тут же поплатился выбитыми зубами – Витя заехал прикладом с размаху. В это мгновение Захар выхватил свой нож.

И с размаху обрушился на Витю, вонзая лезвие тому в горло, раз за разом. Парень захрипел кровью, забулькал, но продолжал замахиваться прикладом, разбивая деду лицо. Надолго его, однако, не хватило. Захар вогнал острие ножа Вите в глазницу. И безумец обмяк.

Витя был мёртв.

Тогда окровавленный Захар оглянулся, предвкушая скорую смерть. Но увидел, как командир рассекал фрактальное чудовище на части. И расхохотался беззубым ртом. Страх развеивался. Ужас ослабевал. Захар чувствовал, как чудовище теряет свою силу.

А ещё он чувствовал, как приближаются сновидцы.

Он чувствовал, как проясняется в голове. Но что же сталось с Олегом? Командир рубился отчаянно, с неведомым напором, позабыв о себе.

Из тьмы выскочили насекомообразные твари и Захар схватил автомат, принялся прикрывать своего командира.

-- Силами Господа! И да одолеем Тьму!! Лишь дай нам сил! Дай сил разглядеть добро и свет! В долине смертной тени…