— Хочу посмотреть на тебя.

Посмотреть, ну конечно. Я и так абсолютно открыта перед ним, стою в трусиках и лифчике, остальную одежду растеряла где-то по дороге. Правда, я ничуть не смущена. С ним хочется быть обнаженной. Голой и мокрой. Но я в курсе, к чему он привык, хотя сама устроена иначе.

— Ничего особенного, — шепчу я. — Это просто я, такая же девушка, как и другие.

Джон из-под ресниц серьезно смотрит на меня.

— Ты необыкновенная.

В этот момент я верю любым его словам. Льну к прикосновениям, когда он играется с застежкой лифчика. Пожалуйста. Пожалуйста. Просто сними его с меня. Я бы попросила его об этом, но куда-то пропал голос. Впрочем, парень понимает язык тела. Застежка расстегнута, бюстгальтер соскальзывает. Блаженная свобода.

— А вот и ты, — говорит Джон, будто скучал, и большой теплой ладонью накрывает ноющую грудь. Губами прижимается к чувствительной коже в изгибе шеи и шумно вдыхает. — У меня были планы, — сообщает, прокладывая дорожку поцелуев к груди. Целует нежно, исследуя и посасывая. — Я собирался привезти тебя домой, сделать влажной, а потом трахнуть. — Продолжает медленно целовать, помечая веснушки, а потом опускается на колени. — Жестко и быстро, вытрахать все это отчаяние.

Страсть буквально захлестывает, и я погружаюсь в нее с головой. Джон обхватывает меня за талию, обездвиживая.

— Наполеоновские планы. — Поцелуй в сосок настолько легкий, что я тянусь к мужскому рту за большим и издаю стон, когда парень сдается и всасывает его. — Однако ты нарушаешь все мои планы, — бормочет он мне в кожу, щелкая языком.

Я пальцами зарываюсь в его густые волосы.

— Мне жаль.

Откуда ему знать, что я совсем не сожалею.

— Лгунья, — смеется Джон, обдавая теплым дыханием мой влажный сосок.

— Хуже, — соглашаюсь я слабым голосом. Хочется прикасаться к нему повсюду: к широким плечам, твердой спине. В солнечном свете его кожа кажется теплой, золотистой, красивой и гладкой. Однако он опускается ниже, покидая пределы досягаемости.

— А теперь все, что я хочу сделать — это не торопиться, насладиться моментом.

Обнимая бедра сильными руками, он губами скользит по моему животу. С нарочитой осторожностью подхватывает край моих трусиков и стягивает их вниз. Они опускаются к ногам, и я остаюсь обнажена. Джон просто смотрит, а затем удовлетворенно замечает:

— Рыжие.

Боже, он прямо там, утыкается носом в мою промежность и вдыхает запах. У меня начинают дрожать ноги.

— Джон… ты не должен… — Я сильно прикусываю губу. Зачем вообще что-то говорить? Наверное, затем, что мне не хочется, чтобы он считал это обязанностью.

Парень замирает, но хватка становится немного крепче, и я тяжело сглатываю, желая провалиться сквозь землю. Я затронула его прошлое, совершенно не собираясь сделать нечто подобное. В этом моменте, кроме нас, ни для чего больше нет места.

У него есть все основания разозлиться и прекратить наше занятие. Но Джон не отпускает меня. Наоборот, широко разводит пальцы, прижимаясь горячей ладонью к моей коже. И смотрит на меня потемневшими от желания зелеными глазами.

— Мне хочется создать новые воспоминания об этом. Создать их с тобой. — Указательным пальцем очерчивает красную полоску, которую оставила резинка трусиков. — Согласна, Кнопка?

Я киваю, словно находясь в тумане. В уголках его глаз появляются морщинки, а в них самих — запретный блеск.

— Хорошо. А теперь будь умницей и раздвинь для меня свои шикарные ножки. — Вежливый и терпеливый Джон исчезает, оставляя после себя лишь острые углы и грубоватые требования. — Немного шире. Покажи мне свою сладкую киску. Она нуждается в хорошем поцелуе, бедная, лишенная любви. — Джон хватает меня за задницу, мягкими губами касаясь внутренней поверхности бедра. — Шире, милая. Дай мне хорошенько рассмотреть. — Он с легкостью поднимает мою ногу и укладывает к себе на плечо. — Вот так.

— Боже, — шепчу я. От осознания, насколько я влажная и опухшая, начинаю тяжело дышать. И это он еще даже не притрагивался ко мне там.

— Очень красиво. — Он целует меня, медленно и томно, в идеальном ритме двигая губами и языком. Я издаю стон и напрягаюсь всем телом от скольжения его горячего, влажного рта. Пальцами зарываюсь в его волосы и сжимаю в кулаках пряди, чтобы удержаться и не упасть на пол.

У Джона из глубины горла вырывается какой-то звук.

— Боже, Стеллс, твой вкус… настолько, блядь…

Он замолкает, прерывисто дыша, и это дыхание я чувствую кожей. В его действиях нет изящества, наигранных прикосновений, одна лишь страсть. Губами и языком он очерчивает изгибы, облизывает, сосет.

Ощущения просто непередаваемые. Хочу так каждый день. Каждый божий день.

— Джон… пожалуйста.

Сама не понимаю, о чем прошу. Больше. Меньше. Сильнее. Нежнее. Не могу думать. Просто подаюсь бедрами к его рту, гонясь за лаской и сбегая от нее. Кажется, вот-вот развалюсь на кусочки, растворюсь у него на языке.

Боже, что он творит со мной! Время от времени отстраняется, чтобы оценить свою работу. А потом нападает с новой стороны. Парень явно наслаждается процессом. С сосредоточенным лицом вылизывает меня, вызывая неконтролируемую дрожь.

Нежное посасывание клитора, и я кончаю. Горячая волна удовольствия превращает меня в бескостную массу. Однако это лишь прелюдия. Мои внутренние мышцы пульсируют, желая быть заполненными. Я толкаюсь к нему, умоляя без слов.

Я хочу его. Буквально сгораю от желания.

— Пожалуйста, — прошу я, — пожалуйста.

Джон дразнит меня кончиком пальца.

— Понимаю, милая. Но первым внутри тебя окажется мой член. — Парень смотрит на меня взглядом невинного ангела, нераскаявшегося дьявола. — Погоди.

— Что… — вскрикиваю я и хватаюсь за его голову, когда Джон встает. Просто, черт возьми, встает со мной на плечах, поднимая меня так же легко, как одну из своих гитар. Направляясь к кровати, он смеется между моих бедер. Звук выходит приглушенный и теплый. — Сумасшедший, — упрекаю его со смехом.

Ухмыляясь, Джон бросает меня в ворох подушек. Я лежу, распутно разведя ноги, и с растущим голодом наблюдаю, как он достает из кармана ленту презервативов и бросает на кровать рядом со мной. Приземляясь, они не издают ни звука, но я чувствую, как в костях резонирует удар. Вымышленный глухой удар, от которого по коже пробегает дрожь предвкушения. Удерживая мой взгляд, он одним движением избавляется от джинсов и боксеров.

Божечки, этот мужчина прекрасен. Стройный, грациозный, с очень твердым членом. И он принадлежит мне. Я счастливица.

— Выглядит болезненно, — хриплю я, указывая на толстую эрекцию, которую он поглаживает.

Джон хищно улыбается.

— Да, причиняет сильную боль, Кнопка. Ты облегчишь мое состояние?

С легкостью раздвигаю ноги и выгибаю спину, открываясь его взгляду.

— Тогда иди сюда, — зову с нежной улыбкой.

Джон прищуривается и залезает на кровать, нависая надо мной. Напрягая мышцы, он заключает меня в клетку своих рук. Его щеки и шею заливает краска.

— Если тебе что-то не нравится или ты хочешь большего, скажи мне, Кнопка. — Он изгибает губы в улыбке. — Я хочу сделать тебе приятно.

Ладонями оглаживаю широкие плечи, останавливаясь на затылке, где кожа горячая и влажная от пота.

— Тебя это тоже касается.

На его лице вспыхивает удивление, и Джон коротко смеется.

— Ох, ангел, все, что вело к этому моменту, уже стало лучшим опытом в моей жизни. Ты можешь поступать отвратительно, все равно мне это покажется идеальным.

Я улыбаюсь, как сумасшедшая, притягивая его к себе. Наши губы встречаются, и мы оба вздыхаем. Поначалу немного хаотичный поцелуй вскоре становится лихорадочным, жадным, беспорядочным.

— Черт, — хриплю я, — не тяни. Я хочу тебя. Ужасно хочу.

Это срывает его тормоза. Прекращаются аккуратные касания, медленные движения. Он ладонью хватает меня за задницу, мнет ее, пока твердым членом трется о мою промежность. Углубляет поцелуй, заставляя меня шире открыть рот. Я хватаюсь за его плечи и впиваюсь ногтями, когда он тянется за презервативом.