— О, так это все меняет. — Под пальцами его кожа теплая и гладкая. — Ты мне тоже нравишься.

— Хорошо. — Он смотрит на меня сверху вниз, и на его губах расцветает улыбка. — Не беспокойся. Я уделю должное внимание твоей милой киске. — Он с визгом отступает, уклоняясь от моих щипков, и смеется. — Поначалу она может и не получить полноценного питания, но я постараюсь, чтобы она осталась довольна.

Я снова щипаю его, а Джон продолжает хохотать, обнимая меня так, что мои руки оказываются зажаты между нами. Его смех стихает.

— И мы будем целоваться. — Его горячий, наполненный жаждой взгляд опускается на мои губы. — Много.

— Много, — повторяю я в оцепенении.

Выражение его лица тоже потрясенное.

— Поцелуи с тобой стали моим любимым занятием.

Мои губы все еще припухшие и чувствительные. Я полностью согласна с этим планом, но не думаю, что все пойдет так, как он задумал.

— Джон, ты раньше целовался с девушкой просто так? Дурачился без секса?

Между его бровями появляется небольшая морщинка.

— Нет. А что?

Я улыбаюсь, раскрывая сжатые ладони и прижимая к его твердой груди.

— Думаю, соблазнов окажется больше, чем ты думаешь.

Глаза Джона блестят весельем.

— Я не собираюсь сдаваться, Кнопка.

— Посмотрим.

Глава 18

ДЖОН

Я просыпаюсь от звучащей в голове мелодии. Как и большинство моих лучших работ, «Нежданная Стелла» не запланирована, она просто возникает и тут же поселяется в голове. Во время утреннего чая записываю несколько вариантов, а потом направляюсь навстречу к своей музе.

Она приветствует меня с улыбкой, ее волосы сияют, словно солнце вокруг красивого лица.

— Ты позавтракал?

— Выпил чашку чая.

Она берет меня под руку.

— Тогда идем, англичанин в Нью-Йорке.

— Куда?

Сегодня Стелла обещала немного познакомить меня со своим миром. Признаюсь, мне чертовски интересно. Мы, конечно, притягиваемся друг к другу с пугающей скоростью, но я не в курсе всех ее занятий. Не знаю ее взглядов на жизнь. Я смотрю на жизнь только собственными глазами. Никогда не заботился о том, чтобы делать нечто большее… до Стеллы.

— Куда угодно, — отвечает она.

Быстро становится очевидным, что эта девушка не просто обитает на Манхэттене, она является его частью. Я прожил на этом острове всю свою жизнь, но никогда настолько не укоренялся. Для начала, ее все знают. Мы заходим в булочную, и два парня за стойкой немедленно выкрикивают ее имя, словно парочка влюбленных Марлонов Брандо.

Она приветствует их в своей обычной задорной манере.

— Тони. Мюррей. Хорошо выглядите, парни.

На самом деле, они похожи на ходячую рекламу воска для усов или представителей хипстерского крафтового пива, типа того, что имеет вкус шоколада и ягод акации или еще какого изысканного дерьма.

Тони, мускулистый итальянец с моржовыми усами, поет ей серенаду, поистине ужасно исполняя «Вот и она» группы The La. Стелла в ответ лишь смущенно смеется. Зал переполнен, и пока мы ждем своей очереди, люди пялятся на девушку, явно гадая, кто она такая. Я стою рядом с ней, и ни один человек не смотрит в мою сторону. Это чертовски здорово.

Мы подходим к стойке, и жилистый Мюррей с густой бородой спрашивает, не желает ли она как обычно. Стелла смотрит на меня.

— Ты решил, что будешь заказывать?

— А что такое «как обычно»?

Она застенчиво улыбается.

— Тебе просто нужно увидеть, если ты это выберешь.

В худшем случае, я возненавижу блюдо и найду что-нибудь другое, чтобы поесть позже. Однако учитывая наше жуткое сходство во вкусах, я в этом сомневаюсь.

— Я буду то же, что и ты.

— Два, Марко. И кофе. — Еще раз смотрит на меня, и я киваю. — Сделай три кофе.

Мюррей отрицательно качает головой.

— Ты слишком добрая, детка.

— Настоящая святоша, — отвечает она, но не выглядит обиженной.

— Три? — бормочу я, когда Мюррей отходит, чтобы выполнить наш заказ. — Насколько сильно тебя мучает жажда?

— Третий не для нас, — сообщает она перед тем, как подходит Тони, чтобы поболтать с ним.

Он рассказывает о своей жене Глории, которая со дня на день родит второго ребенка и пожимает мою руку, когда Стелла представляет меня как ее друга Джона. А потом Тони спрашивает, насколько ей понравился его рецепт минестрони18.

— Могу поклясться, он не настолько хорош, как мой рецепт яблочного торта, — говорит Мюррей, передавая нам заказ.

Пока Стелла возится с кофе, я беру пакет с едой и расплачиваюсь. Она бросает на меня возмущенный взгляд, который встречаю пожатием плеч. Меня воспитали так, что на свидании должен платить я. И вряд ли это сексизм, потому что я поступил бы точно так же, даже если бы мне нравились парни.

— Они дополнили друг друга, — дипломатично произносит она. — Суп на ужин. Торт на десерт.

Парни слишком заняты, чтобы продолжать болтовню, поэтому машут нам на прощание.

— Мы можем поесть в парке Юнион-сквер, — предлагает она на улице. — Это в двух кварталах отсюда.

— Так расскажешь мне, что входит в твой обычный заказ?

Стелла широко улыбается.

— Бейгл «все включено» с травяным сливочным сыром и копченым лососем.

Я спотыкаюсь.

— Стеллс, наше дыхание будет отпугивать людей.

Она весело смеется.

— Тогда хорошо, что мы не собираемся заниматься сексом.

Я бросаю на нее косой взгляд.

— Поцелуи, однако, были согласованным занятием, Стелла. Готовься. От чеснока я становлюсь смелым.

У входа в Юнион-сквер она останавливается рядом со стариком, который занят тем, что покрывает тротуар рисунками мелом. Мастер хорош, его образы так и пышут яркими красками. Он нарисовал несколько очень детализированных репродукций старых мастеров: Леонардо, Микеланджело, а рядом с ними Элвис со стразами и пухлогубый Джеймс Дин.

Художник поднимает голову и улыбается Стелле во все тридцать два.

— Звездочка.

— Рамон. Подумала, ты захочешь немного кофеина. — И передает ему стакан с кофе.

— Ты ангел, — говорит он, а потом делает глоток.

— Я думала, что я Звездочка, — замечает Стелла.

— Все звездочки — это ангелы, — настаивает Рамон. — Теперь я собираюсь нарисовать твой портрет.

— Позже я вернусь и посмотрю, — обещает она.

Мы киваем и отходим.

— Талантливый мастер, — хвалю старика.

— Так и есть, — между ее бровей образуется складка, — но он в своем собственном мире. Иногда мыслит трезво, иногда — нет. Он забывает заботиться о себе, так что окружающие люди помогают ему по возможности.

Не просто люди — Стелла.

— Ты и правда присматриваешь за всеми, да?

Я чертовски восхищаюсь этим в ней. Однако Стелла точно не любит внимания. Хмурится сильнее, а щеки розовеют.

— Это не… я просто… никто не заботился обо мне, пока я об этом не попросила, хорошо помню это ощущение. Если вижу человека, который нуждается в помощи, я просто… действую.

Я обнимаю ее за плечи и прижимаюсь поцелуем к макушке.

— Вот что делает тебя Звездочкой.

На скамейке под деревьями мы подкрепляемся все еще теплыми и мягкими бейглами.

— Это удивительно вкусно, — произношу я с набитым ртом, — полно чеснока, но вкусно.

Глаза Стеллы загораются, а набитые едой щеки делают ее похожей на бурундука.

— Я же говорила.

Она проглатывает, слизывает прилипший крем-сыр со своих губ и улыбается, словно ребенок летом. Я наклоняюсь, минуя составленные стаканы с кофе и бутерброды, и целую ее. Протестующий вскрик вибрирует на моих губах, и я улыбаюсь, не двигаясь с места.

— Джон, от меня воняет, — снова протестует она, касаясь моих губ своими.

— Я тебя предупреждал, — прикусываю ее губу и слегка посасываю, — чуточка чеснока не отпугнет меня.

К слову, от нее не воняет. Может быть, дело в прописной истине, что люди, которые едят одно и то же, не замечают запаха. Или, возможно, я просто хочу поцеловать ее. Больше всего на свете. Поэтому у поцелуя вкус Стеллы, маслянисто-сладкий, как ириска на моем языке. Ее губы смягчаются, и она наклоняется ближе, пальцами сжимая мое плечо и проводя по краю воротника. Я ощущаю это прикосновение у основания позвоночника.