Кончиком пальца я убираю прядь волос, упавшую Стелле на щеку.

— Я думаю, мы кое-что упустили. — Ее глаза загораются, и я догадываюсь, что Кнопка хочет поиграть. Это распаляет меня еще сильнее. — Придется наверстать. — Стелла гладит линию моей шеи, легко и плавно, словно у нее нет цели в голове, она просто хочет прикоснуться. — Я имею в виду, это не дом моих родителей. Но мог бы быть. Если бы Хэнк вошел и застал меня здесь…

Касаясь губами, я заново изучаю мягкую, сладкую выпуклость ее нижней губы, а потом захватываю верхнюю. Не помню, как пошевелился или даже решил поцеловать ее. Но теперь уже не останавливаюсь. Нежно целую девушку, наслаждаясь ее ответной дрожью. Целую ее в щеку, в изгиб челюсти. Рукой обхватываю затылок, целуя шею, а затем снова нахожу ее рот.

Стелла зарывается пальцами мне в волосы и массирует кожу головы. Ощущения просто невероятные. Я прижимаюсь к ее лбу своим, играясь с воротником футболки.

— Если нас поймают, тебя накажут, Кнопка?

— Возможно, — шепчет она, совсем немного выгибая спину, чтобы ее грудь оказалась выше.

Стелла одета в старую футболку с логотипом «Никс». Медленно обвожу «Н», цепляя твердую вершинку соска. У девушки перехватывает дыхание. Я снова провожу пальцем вверх, дразня. Меня это распаляет не меньше, и приходится прикусить губу, чтобы не зарычать, чтобы не прекратить игру и просто не взять Стеллу.

— Ты очень красивая. — Костяшками пальцев обрисовываю изгиб ее груди. — Можно увидеть тебя обнаженной, сладкая Стеллс? Ты позволишь мне посмотреть?

Я и раньше видел ее грудь. Ласкал руками и ртом. Гребаные небеса, здесь, в темноте, в доме, который не принадлежит ни мне, ни ей, все иначе. Простое волнение заводит меня сильнее, чем когда-либо.

Понятия не имею, какое влияние это оказывает на Стеллу, но она издает негромкий стон и ерзает на диване, словно в попытке удержаться на месте. Ее голос охрип, тон невинный, как будто она сомневается.

— Просто посмотреть?

Черт, а она в курсе правил игры. Мой член болезненно твердеет.

— Я не прикоснусь к тебе, клянусь. — Я действительно не притронусь, ведь если сделать это прямо сейчас, игра закончится. — Дай мне немного посмотреть на эту прекрасную грудь, милая.

В темной комнате Стелла освещена зеленоватым уличным светом, льющимся из окна, так что не могу сказать, покраснела ли она. Но ее веки опускаются, губы приоткрываются, а груди приподнимаются в возбужденном дыхании. Девушка неуклюже тянется и хватает подол своей футболки, отчего мои яйца сжимаются в предвкушении.

Боже, как же она сексуально покачивает бедрами, чтобы стянуть футболку со своей задницы. А потом та скользит по этим изгибам. Кстати, на трусиках нет сердца. Они в мелкий горошек. Мне нестерпимо хочется коснуться языком каждого. Замираю, стоит обнажиться мягкой выпуклости небольшого животика и части пупка. Эта девушка как персик — сочный и спелый.

Стелла медленно обнажается. К тому времени, как открывается нижняя часть мягких полушарий, я уже покрыт потом. Она притормаживает, встречаясь со мной взглядом. Мгновение замирает и растягивается, прежде чем я начинаю ощущать прикосновение к коже.

— Покажи мне, — хриплю, не узнавая собственный голос.

Стелла прикусывает нижнюю губу и поглядывает из-под ресниц. Она меня убивает и знает об этом. Мне это нравится. С негромким звуком она поднимает футболку выше.

И наконец вот она — полная, округлая грудь, увенчанная торчащими вверх коричневатыми сосками. Ее кожу покрывают веснушки, мне это известно, но сейчас они скрыты в темноте. Хочется включить свет только чтобы увидеть их, но я не двигаюсь. Лишь крепко сжимаю пальцы в попытке удержаться от касания.

— Ты красавица. Ты ведь знаешь это? Абсолютно потрясающая.

Стелла потягивается, словно наслаждаясь тем, что ее тело выставлено напоказ, как будто распалена не меньше моего. Продолжая сжимать руками футболку, девушка смотрит на меня, и с каждым неглубоким вдохом ее грудь поднимается и опускается.

— Тебе нравится, что я смотрю на тебя, Стелла?

Она облизывает нижнюю губу.

— Да.

На моих глазах ее соски сморщиваются и затвердевают, превращаясь в розовые бутоны.

Сильнее стискиваю простыню.

— Посмотри на эти великолепные затвердевшие соски. Они болят, детка?

Очевидно, она краснеет. Я буквально чувствую исходящий от нее жар.

— Да, — хрипло произносит она.

— Сожми эти сладкие вершинки, — тоже хриплю я.

Я влюбляюсь в ее сдавленный стон, будто она шокирована до чертиков.

Стелла колеблется, и я задаюсь вопросом, не слишком ли далеко зашел, но затем ее руки опускаются на грудь. Едва сдерживаю стон, отказываясь даже моргнуть. Она осторожно обхватывает свои соски и сжимает их, в резком вздохе откидывая голову назад.

Уже не отдаю отчета своим действиям, когда удар раскаленного добела жара приходится прямо по члену, и просто вдавливаю стояк в кровать, чтобы облегчить боль.

— Господи. Боже, сделай это еще раз.

Она повторяет. Ее ресницы трепещут, когда она касается своей груди.

— Какая же красивая. Просто идеальная, — хриплю в темное. Ее бедра нетерпеливо трутся друг о друга, выражая жажду. — Ты влажная, детка?

— М-м-м, — стонет она, кусая нижнюю губу.

— Просунь руку в трусики и посмотри, насколько ты влажная.

Стелла судорожно выдыхает, ее тело дергается.

— О боже. — Она не смотрит на меня, когда тянется вниз. Ее глаза закрыты, между бровей залегает складка, словно девушке больно. Ныряя ладонью под трикотажную ткань трусиков, она мурлычет от отчаяния. — Очень мокрая, Джон. Я безумно мокрая.

Я едва не слетаю с катушек. Секунду мы просто дышим, Стелла с закрытыми глазами обхватывает себя рукой, а я смотрю на нее, понимая: она лучшее, что мне приходилось видеть.

— Позволишь посмотреть на тебя? — спрашиваю. — Хочу посмотреть, как ты себя удовлетворяешь.

— Ты… ты не хочешь прикоснуться ко мне? — шепчет она в ответ, дрожа всем телом.

— Так сильно хочу, что это приносит боль, — тяжело сглатываю, — но я обещал держать руки при себе.

— Джон, — она не то смеется, не то рычит на меня, — ты дьявол.

Я улыбаюсь, но улыбка быстро испаряется, а в голосе слышна нужда.

— Покажи. Покажи, как тебе нравится. Покажи, чтобы я точно знал, что делать, когда мы вернемся домой. — Потому что в ту же секунду, как мы останемся наедине у меня дома, все клятвы будут забыты.

— Хорошо, — отвечает она, — но тогда и ты покажи мне.

По моему позвоночнику прокатывается жар.

— Хочешь, чтобы я кончил?

Стелла смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а я слушаю, как дождь барабанит по стеклу.

— Ты когда-нибудь делал это раньше? Мастурбировал у кого-то на глазах?

У меня было много секса. Я делал массу сумасшедшего дерьма, часть из которого казалась забавной, кое-что заставляло меня чувствовать себя неуютно и сомневаться в своем выборе. Но сейчас я отвечаю предельно честно.

— Никто никогда не просил меня об этом.

Обычно женщины желают доставить мне удовольствие. Они дрочат мне или отсасывают, постоянно твердя при этом, будто не могут поверить, что касаются члена самого Джакса Блэквуда. Это очень быстро надоело, и я научился абстрагироваться. Но только не сейчас. Более того, я даже слишком погружен в момент.

Раньше я бы сказал, что дрочка или наблюдение за мастурбирующей женщиной — это просто еще один вид сексуального акта. При мысли о подобном занятии со Стеллой, я понимаю, что это не так. Необходим высокий уровень доверия, чтобы открыться, обнажиться. Внезапно я начинаю чувствовать себя тем самым подростком, которым притворяюсь, потому что знаю все о настоящей интимности.

Задняя часть моей шеи напрягается.

— Мы не обязаны, — шепчу я, — если тебе некомфортно.

— Я переживаю. — Стелла одаривает меня неуверенной улыбкой, вызывающей желание поцеловать ее. — Я никогда такого не делала. Но хочу попробовать с тобой.

Насколько же она храбрее меня. Не успеваю осознать это, а Стелла уже спускает трусики по бедрам. Я пялюсь слишком долго, кажется, мой рот приоткрыт, как у тяжело дышащей собаки. Но потом прихожу в себя и начинаю возиться со своими боксерами. Я так тверд, что освобожденный от ткани член ударяет по животу.