…Что-то изменилось… ага, музыка кончилась. Зал рукоплескал, Катрин тоже улыбалась и аплодировала. Весьма своевременный антракт, весьма….

— Божественно! — поспешно провозгласил Л-Гише. — Я должен немедленно припудрить усы, в смысле, выпить рюмочку ликера и взглянуть кое на кого. Я мигом…

Катрин хотела напомнить, что с трансформациями в переполненных помещениях нужно быть поосторожнее, но Оно уже исчезло среди потекшего к выходу человеческого половодья. Ладно, матерого оборотня учить, только портить…

— Я что-то упустила? — спросила Флоранс — она улыбалась, но в голосе проскочила нотка тревоги.

Тоже чуткая, хотя и ловит лишь отражение чувств.

— Пожалуй, нам стоит вдохнуть свежего воздуха, — сказала Катрин.

…Ничего не происходило, никто не пытался задержать, никто не окружал, не оттеснял. В сторону ВИП-помоста Катрин так и не взглянула, это излишне…

Остановились у распахнутых окон — джентльменское фрачное стадо активно курило, несло табачным дымом, зато подходы просматривались…

— Что? — тихо спросила Фло, кутая плечи в черный мех.

— Пока ничего, — признала Катрин, пытаясь держать в поле зрения как можно большую часть толпы.

— Дамы, я мог бы отойти, — предложил догадливый юный мистер Холмс.

— Это излишне, — остановила его шпионка. — Абсолютно ничего не произошло, всего лишь старинное суеверие.

— У вас есть поверье, что встреча с принцессой сулит неприятности? — удивился юноша. — Вы ведь знакомы? Мне показалось, вы обменялись взглядами.

— О! — тихо издала Фло.

— Вильяму показалось, — улыбнулась Катрин. — Мы с принцессой не представлены, и вряд ли моя персона способна ее всерьез интересовать.

— Прошу прощения, полагаю, я ошибся, — не замедлил признать свою ошибку излишне зоркий мальчишка. — Возможно, нам лучше уйти? Должен признать, я ожидал от концерта большего, слегка отвлекся, и мне почудилась всякая ерунда.

— Как⁈ Тебе не нравится Гендель? — ахнула Флоранс. — Даже в столь изумительном исполнении?

— Действительно, Вильям, вы же поклонник классической музыки, — поддержала Катрин, нервничающая из-за отсутствия Оно, револьверов, и неясности оперативной обстановки. — А как же скрипка и вечерние импровизации?

— Боюсь вас разочаровать, но я никогда не держал в руках скрипки, — растеряно признался мальчик. — Как-то даже в голову не приходило.

— Ничего, когда-нибудь начнете радовать соседей, — напророчила Катрин, с облегчением видя приближающееся Оно — судя по виду, оборотень была спокойна. — Как ликер, дорогой кузен?

— Гадость! — искренне сообщил Л-Гише, по жизни предпочитающий пить что угодно, кроме алкоголя. — Напиток мерзкий, а буфет дико дорогой. Зато все остальное нормально.

— Говори, все уже поняли проблему, — потребовала Флоранс.

— Так, а что говорить? — удивилось Оно. — Нечего говорить. Беседует та милая особа с какими-то нарядными старичками, беспокойства не проявляет. Но оглядывается на публику. Полагаю, ей, бедняжке, тоже что-то показалось. Или наоборот.

— В каком смысле «наоборот»? — ласково уточнила Катрин.

— В том смысле, что если ей показалось что-то особо личное и интимное, то она, наша скромная незнакомка, предпочла это померещившееся видение оставить без огласки, — охотно пояснило Оно. — Что интересно: вот тоже особа из королевской шебутной семейки, где и минутку не могут не орать и не прыгать, а ведь на редкость рассудительная и симпатичная особа. А вы говорите «наследственность, наследственность»…

— А… я все-таки чего-то не знаю? — Фло с изумлением глянула на подругу.

— Видимо, я тоже что-то упустила, — сдерживаясь, признала Катрин. — Мы с принцессой столкнулись буквально на секунду, а вот твой болтливый супруг…

— Меня там вообще не было, — возмутилось Лоуд. — Принцесска у тебя на коленях сидела, и нечего сваливать на других свое распущенное поведение и его мутные последствия.

— Но… — не выдержал юный Холмс.

— А если сейчас я как… — посулила Катрин не в меру разговорившейся оборотню.

— Чего уж там, все равно скис концерт, — хмуро буркнуло Оно. — Эх, такую музыщу не дали дослушать…

Действительно, зрительская толпа качнулась не к зрительному залу, а к окнам — за ними, меж цепочки фонарей у дороги и пятен безводных фонтанов, к Хрустальному дворцу текла огненная река. Оттуда доносился смутный хор множества отнюдь не оперных голосов:

— Нгу! Нгу! Нгу! — ревели грубые глотки.

Впоследствии следственный комитет палаты лордов установил ход событий в лагере «Нью-Крэйн». Бунт вспыхнул до завтрака, около 6:30 во время утренних строевых занятий. Один из сержантов-инструкторов неосмотрительно сравнил марширующих с «пьяными задастыми девками». Сыграл ли роль языковой барьер или неуравновешенные волинтеры лишь ждали повода проявить свой дикий нрав, установить не удалось. Рота-полусотня накинулась на сержанта, и с криками «шлындры де?» затоптала несчастного. Одновременно другие полусотни накинулись на своих кураторов, связывая и избивая британский командный состав. В 7:10 полк выстроился на плацу, несколько зачинщиков-сотников выступили перед заговорщиками с призывами «собрать правильный майдун и идти с требованиями к Королеве». После митинга дивизион приступил к завтраку. Прием пищи затянулся, поскольку был вскрыт продуктовый склад и волинтеры разграбили запасы походной провизии. Примерно в 9:20 дивизион вновь собрался на плацу и принялся митинговать, определяя порядок и цели «майдуна».

К этому времени, двое уцелевших солдат охранной роты успели добраться до города и доложить о мятеже. В 9:30 была объявлена гарнизонная тревога.

На митинге-совете био-х утвердили походного полковника, трех его заместителей и группу «совета переговоров». Голосованием было решено ждать послов от Королевы и передать им просительное требование о немедленном выделении лагерю стрелкового оружия, женщин легкого поведения и духового оркестра. Сотниками было объявлено, что комендант лагеря капитан Гирдвуд, принял сторону восставших и уехал во дворец, дабы просить королеву лично прибыть на переговоры с дивизионом. Хотя новость не соответствовала истине, она была встречена с ликованием[1]. Био-х занялись уборкой лагеря: плац был подметен, тела убитых охранников сложены в мертвецкой. С какой целью мятежники разломали дивизионную кухню, выволокли котлы на плац и принялись варить пищу под открытым небом следствие установить не смогло.

В 11:50 в лагерь на трех автоматонах прибыла группа военных под руководством полковника Полмана. Его сопровождали двадцать два рядовых, вооруженных скорострельными пневмо-карабинами и два офицера. Транспорт и солдаты были беспрепятственно пропущены в лагерь. Сотники мятежников спросили у полковника Полмана, когда ожидается прибытие Королевы, и предложили провести переговоры с их самоназванным «походным полковником». Полковник Полман потребовал у био-х немедленно разойтись по баракам и отпустить захваченных солдат охранной роты. Мятежники демонстрировали готовность к уступкам, но заспорили о том, кто именно должен отпускать пленных. Полман потребовал немедленного повиновения. Детали дальнейшего установить не удалось: свидетельства био-х были сочтены «неадекватными», а из солдат никто не выжил. С патрульного полицейского дирижабля видели лишь итог схватки и горящие автоматоны. Судя по всему, столкновение было коротким и окруженные солдаты не смогли оказать сопротивление сотням озверевших био-х. Более десяти тел британских военнослужащих были найдены обваренными похлебкой. Понеся потери, разъяренные бунтовщики вскрыли оружейные склады и собрали новый митинг. Около 14:00 Внеочередным Сходом Волинтеров было принято решение идти навстречу королеве. Мятежники выстроились в походную колонну…

В 14:30 от полиции поступило сообщение о том, что колонна био-х направляется к Лондону по Олд-Кейт-роуд. Поднятые по тревоге войска немедленно были направлены навстречу дикарям. Нужно учесть, что, несмотря на многочисленность городского гарнизона, немедленно вступить в бой с мятежниками мог лишь батальон Лондонского пехотного полка и рота моряков, только что прибывшая из Кейптауна. Королевский Шотландский полк в ту минуту с трудом собирал своих людей, Королевская конная гвардия приказа готовиться к боевым действиям вообще не получила. Остальные полки и батареи получили лишь уведомление о происходящем, солдат и офицеров в казармах практически не имели и оперативно отреагировать на угрозу не могли. Но в воздух были подняты два дирижабля Третьего легкого дивизиона.