— Интересно, каково это, — легкомысленно сказала я и выскользнула из комнаты, больше не взглянув на него.

Глава 6

Уйти — это облегчение. И в то же время невыносимая мука.

В общем, не самое удачное начало.

Всю следующую за моим прибытием неделю я мысленно колотила себя за то, как повела себя с Максом. Мне плевать, считают ли меня оборотни обезумевшим монстром, но меня беспокоит, что малейшую свободу, которую они, возможно, собирались мне предоставить, так быстро отобрали.

Меня сопровождают повсюду: на прогулке у озера; за пакетом крови к холодильнику; когда я сижу в саду в сумерках, просто чтобы хоть что-то поменять, кроме ванной комнаты. Я — просто кладезь сожаления. Потому что все мы те ещё сучки — пока хмурый оборотень не стоит у двери ванной, в то время как ты моешь голову.

Пока не лишимся возможности сунуть нос куда не следует.

Столько свободного времени, а тратить его не на что. Такая вот жизнь Залога, к которой я привыкла, разве что Серены в моей жизни стало значительно меньше, а значит, и дел тоже. По идее, мне должно быть скучно до смерти, но, по правде говоря, это не слишком отличается от моей рутины в мире людей. Нет друзей, нет хобби, нет никакой настоящей цели, кроме как заработать достаточно денег на оплату жилья, чтобы… существовать, наверное.

«Это как будто ты… не знаю, в подвешенном состоянии. Оторвана от всего вокруг. Мне просто нужно видеть, что ты к чему-то стремишься, Мизери».

Возможно, со мной что-то не так. После окончания срока в роли Залога, мы с Сереной получили свободу выйти в большой мир, общаться с людьми, которые не были нашими наставниками или опекунами, влюбляться и заводить друзей. Серена с головой окунулась в это, но я так и не смогла заставить себя сделать то же самое. Частично потому, что чем ближе я подпускала к себе кого-то, тем сложнее было скрывать, кто я на самом деле. А может быть, то, что первые восемнадцать лет моей жизни прошли в знакомстве с жестокостью всех видов, не совсем подготовило меня к светлому будущему.

Кто знает.

Таким образом, днём я сплю, а ночи коротаю в полудрёме. Принимаю долгие ванны — сначала ради Лоу, а потом потому, что начинаю по-настоящему наслаждаться ими. Смотрю старые человеческие фильмы. Хожу по своей комнате, восхищаясь её красотой, гадая, кто, чёрт возьми, придумал этот потолок с балками — одновременно изысканный, уютный и потрясающий.

Мне действительно не хватает интернета. Опасаясь, что я могу захотеть подрабатывать шпионкой, и чтобы я не могла передавать секретную и конфиденциальную информацию, с которой могу столкнуться на территории оборотней, у меня нет доступа к технологиям. Исключение составляет мой еженедельный звонок Ване, который строго контролируется и длится ровно столько, чтобы она успела презрительно фыркнуть и убедиться, что я ещё жива. Конечно, это не моё первое родео, и я действительно пыталась протащить сюда мобильный телефон, а также ноутбук и кучу гаджетов для тестирования на проникновение.

Ваша честь, меня поймали. Тот, кто рылся в моих вещах, имел наглость конфисковать половину из них, а из оставшейся техники вытащить все антенны и Wi-Fi карты. Когда я это поняла, то два часа пролежала на полу, как выброшенная на солнце медуза, чьи планы сорваны.

Лоу редко бывает рядом, и никогда не появляется на виду, хотя иногда я чувствую, как его низкий голос вибрирует сквозь стены. Строгие приказы. Долгие тихие разговоры. Однажды, что особенно запомнилось, как раз когда я залезла в гардеробную для своего полуденного отдыха, раздался громкий смех, за которым последовали восторженные крики Аны. Несколько мгновений спустя я уснула, сомневаясь в том, что слышала.

На пятый вечер кто-то стучит в мою дверь.

— Эй, Мизери, — это Мик — тот пожилой оборотень, который разговаривал с Лоу на церемонии. Он мне очень нравится. Главным образом потому, что, в отличие от других моих охранников, он, похоже, не хочет, чтобы я вышла на улицу и меня поразила молния. Мне нравится думать, что мы сдружились, когда он впервые заступил на ночную смену: я заметила, как он облокотился о стену, выкатила своё кресло в коридор и бац — мы мгновенно стали лучшими друзьями. Наш трёхминутный разговор о напоре воды стал апогеем моей недели.

— Что случилось, дружелюбный соседский надзиратель?

— Политически корректное название — «охрана», — его сердцебиение сбито: глухое, с едва заметными задержками, словно у него на душе тоска. Меня мучает мысль, не связано ли это с огромным шрамом на его горле, но, возможно, я всё себе напридумывала. Ведь он улыбается мне так тепло, что в уголках его глаз появляются вороньи лапки. Почему все не могут быть такими милыми? — И у тебя видеозвонок от твоего брата. Идём со мной.

Любая надежда на то, что Мик отведёт меня в офис Лоу и оставит одну, чтобы я могла пошарить вокруг, угасает, когда мы направляемся в солнечную комнату.

— Готова вернуться? — говорит Оуэн, даже не поздоровавшись.

— Не думаю, что это вариант, если мы хотим избежать…

— Разозлить отца?

— Я думала о полномасштабной войне.

Оуэн отмахивается рукой. — Ах, да. И это тоже. Как супружеская жизнь?

Под пристальным взглядом Мика, который ловит каждое моё слово, я выдаю:

— Скучно.

— Ты вышла замуж за парня, который может убить тебя в любой момент. Какая скука?

— Технически, любой может убить кого угодно, в любой момент. Твои противные дружки запросто могли бы тебя сегодня ночью придушить. А я могла бы миллион раз за последние двадцать лет подсыпать триазолопиримидины в твои пакеты с кровью, — я постучала себя по подбородку. — Кстати говоря, почему я этого не сделала?

В его глазах что-то промелькнуло.

— И подумать только, что раньше мы нравились друг другу, — мрачно пробормотал он. Он прав. До того, как я уехала на территорию людей, с каждым вампирским ребёнком, решивший поиздеваться над моим будущим в роли Залога, случались странные кармически события.

Загадочные синяки, пауки, ползающие в рюкзаках, позорные секреты, раскрытые перед всем сообществом. Я всегда подозревала, что это дело рук Оуэна. С другой стороны, может, я ошибалась. Когда я вернулась домой в восемнадцать, он, казалось, был не слишком рад моему появлению и уж точно не хотел общаться со мной на людях.

— Ты можешь просто ужаснуться тому, что живёшь среди оборотней? — спросил он.

— Люди пока что похуже будут. Они занимаются всякой ерундой, вроде сжигания тропических лесов Амазонки или оставляют ночью поднятым сиденье унитаза. В любом случае, тебе что-нибудь нужно от меня?

Он покачал головой.

— Просто убеждаюсь, что ты ещё жива.

— О, — я облизнула губы. Сомневаюсь, что ему есть дело до того, продолжаю ли я существовать в этом метафизическом плане, но это хорошая возможность. — Я так рада, что ты позвонил, потому что… я так скучаю по тебе, Оуэн.

На его зернистом лице промелькнула вспышка недоумения. Затем до него дошло.

— Да? Я тоже скучаю по тебе, милая, — он откинулся на спинку кресла, заинтригованный. — Расскажи, что тебя тревожит.

Каждый вампир на Юго-Западе знает, что мы близнецы, хотя бы потому, что наше появление изначально праздновалось как ослепительный источник надежды («Двое детей сразу! В престижной семье Ларков! Когда зачатие было так сложно, и так мало наших детей появляются на свет! Слава!») а затем быстро замято под толстый ковёр мрачных историй («Они убили собственную мать во время двухдневных родов. Мальчик ослабил её, а девочка нанесла последний удар — Мизери, так они её назвали. На той кровати пролилось больше крови, чем во время Астры»). Серена тоже это знала, когда я впервые познакомила её с ним после того, как она донимала меня просьбами познакомить её с «парнем, который мог бы быть твоим соседом по комнате годами, если бы ты лучше разыграла свои карты, Мизери». Они, к моему удивлению, прекрасно поладили, сплотившись на любви к высмеиванию моей внешности, одежды, музыкального вкуса. В общем, всего моего стиля.