— Мизери?

Я поворачиваюсь к Лоу. — Ана…? — я сглатываю. Потому что нет. Это не тот вопрос. Вместо него задаю: — Лилиана?

Он кивает.

— Эстер. — Л. Э. Морленд. — Я не… Я не знала.

Лoу снова кивает, взгляд у него мрачный. — Мизери. Нам с тобой нужно поговорить.

Глава 10

Он не безрассуден, не халатен и не доверчив по своей природе. Но он умеет распознать в человеке ценного союзника.

Во многих комнатах этого дома можно было бы спокойно поговорить, но мы сидим за кухонным столом. Перед Лоу стоит кружка черного кофе, из которой поднимается пар, пока за окном восходит солнце.

Моя ночь, как и большинство других, прошла без сна. Его тоже, судя по тёмным кругам под глазами. Лицо у него измождённое, но по-прежнему поразительно красивое. Он давно не брился, и видно, что ему не помешал бы отдых и передышка хотя бы на две недели без переворотов.

У меня есть смутное подозрение, что ему не светит ни то, ни другое.

— Я не мог понять, почему ты согласилась, — говорит он мне между глотками, почти буднично. Все наши предыдущие взаимодействия были полны напряжения, поскольку он постоянно заставал меня в щекотливых ситуациях. Сейчас же… мы не стали закадычными друзьями, но мне интересно, таким ли становится Лоу, когда вся его энергия не направлена на защиту своей стаи? Мощная фигура, излучающая спокойствие и уверенность. Его губы даже тронула слабая улыбка, когда он увидел, как я спускаюсь по лестнице, и он жестом предложил мне сесть напротив него. — Почему ты снова пошла на это.

— Ты думал, у меня комплекс мученицы? — обняв колени руками, я наблюдаю за тем, как его губы смыкаются вокруг ободка кружки. — У меня нет верности ни к вампирам, ни к людям, за одним единственным исключением. И я её найду.

Он ставит кружку на стол и прямо спрашивает: — Ты уверена, что она жива?

— Надеюсь, что да. — Моё сердце сжимается. — Даже если нет, мне всё равно нужно знать, что с ней случилось. — Если я не выясню, никто больше о ней не вспомнит. Никто, кроме горстки сирот, которые дразнили её за косоглазие, коллег, не разделявших её чувства юмора, людей, с которыми она встречалась, но к которым не испытывала особых чувств. Это недопустимо. — Она бы сделала то же самое для меня.

Лоу без колебаний кивает. Подозреваю, что верность для него болезненно знакомое понятие.

— Ты знаешь, какую статью она писала? Что вызвало её интерес к Ане?

— Нет. Обычно она хотя бы вскользь рассказывала о сюжетах, над которыми работала. А так она занималась финансовыми вопросами.

— Преступлениями?

— Иногда. В основном анализом рынка. У неё диплом по экономике.

Лоу задумчиво барабанит пальцем по краю стола. — Что-нибудь о взаимоотношениях оборотней и людей, или вампиров и людей?

— Она же росла в качестве ребёнка-компаньона для Залога. Она бы и близко не подошла к этой теме.

— Разумно, — он встаёт, подходит к холодильнику без крови. Его широкие плечи заполняют всю кухню, пока он берёт несколько продуктов и возвращается с ними к столу. Банка арахисовой пасты, которая заставляет насторожиться мои самые тёмные желания. Хлеб для тостов. Какое-то ягодное желе, которое меня просто ставит в тупик.

Серена любила ягоды, и я пыталась запомнить их названия, но они такие нелогичные. Голубика? Не голубая. Ежевика? Не похожа на ежа. Клубника? Не растёт клубками. Малина? Не маленькая, ну или не такая уж и маленькая. И так далее.

— Я хочу просмотреть её сообщения перед исчезновением. У тебя же наверняка к ним ещё есть доступ?

— Есть. И уже проверила — никаких зацепок.

Он достаёт два ломтика хлеба. Его предплечья сильные, с большими мышцами, на которых то тут, то там виднеются белые шрамы.

— Если замешаны оборотни, ты можешь просто не понять, что искать. Я поговорю с Алексом, и передам…

— Эй, — я ёрзаю и подтягиваю ноги под себя. — Я ничего не передам, пока ты не расскажешь, что сам стал бы искать.

Он приподнимает бровь. — Мизери, ты не в том положении, чтобы торговаться.

— Как и ты.

Бровь поднимается ещё выше.

— Ладно, может, у меня меньше рычагов, чем у тебя. Но если мы будем этим заниматься, мне нужно знать, какую выгоду ты из этого получишь, потому что я сильно сомневаюсь, что ты вдруг стал заботиться о моей случайной подруге-человеке, чтобы помочь мне разыскать её.

Он мастерски умеет сверлить взглядом. Смотрит своими ледяными глазами, не говоря ни слова, и я начинаю ёрзать на стуле, покрываясь испариной. Как этому парню удаётся сделать так, чтобы у кого-то с базальной температурой тела тридцать четыре с лишним градуса и практически отсутствующими потовыми железами появилась испарина?

— Это из-за Аны, верно? Ты думаешь, Серена её искала.

Ещё один пристальный взгляд. Теперь к пронзительности добавился намёк на оценку.

— Слушай, очевидно, что тебе хочется выяснить, как человек узнал о существовании твоей сестры. И я не прошу тебя доверять мне…

— А я, пожалуй, всё же доверюсь, — наконец решительно произносит он. А затем начинает намазывать арахисовое масло на хлеб, словно только что решил важный вопрос и теперь нуждается в перекусе.

— Ты… доверишься?

— Тебе.

— Не понимаю.

— Нет, — выражение его лица не нежное, но становится более… понимающим. Добрым. И, безусловно, немного весёлым. — Я так и думал, что не поймёшь.

— Я просто предлагала обмен информацией.

— И ты можешь сделать много ужасных вещей воспользовавшись информацией, которую я собираюсь тебе дать. Но ты сама побывала в шкуре Аны. И тебе больно, потому что ты побежала ей на помощь, когда солнце ещё не село, — Лоу указывает на покрасневшую кожу моей правой руки и протягивает мне пакет со льдом.

Он, должно быть, достал его раньше из морозилки. Ох, и как же это приятно.

— Хотя твои действия и были опрометчивыми, я сомневаюсь, что ты могла бы предать Ану.

— Не менее опрометчивы, чем использовать её в качестве приманки. К слову, отличные методы воспитания, — добавляю я немного ехидно.

— За ситуацией следили восемь оборотней, — говорит он, ничуть не обидевшись. — А в её наряде был маячок. У Макса не было машины, поэтому мы знали, что он попытается передать Ану кому-то другому. Она никогда не была в реальной опасности.

— Конечно, — я пожимаю плечами, притворяясь, будто мне всё равно. — И дети ведь такие мягкие, легко приспосабливаются и идеально подходят на роль пешек в играх великих лидеров, верно?

— Я смогу защитить Ану только если буду знать, откуда исходит угроза, — он наклоняется через стол. Аромат его крови словно волна омывает мою кожу. — Я не такой, как твой отец, Мизери.

В горле внезапно пересохло. — Ну, ты ошибаешься. Я бы и Ану подставила, если бы пришлось выбирать между ней и Сереной. — У меня есть приоритеты, очень мало сочувствия, и мне не доставляет удовольствия лгать, когда другие честны со мной. Может быть, Ана и начинает мне нравиться, но не она спала рядом со мной целую неделю, когда мне было четырнадцать, и я заработала себе припадки, пытаясь впервые спилить клыки… тёркой для сыра.

— Да? — он звучит так, будто не верит мне. — Надеюсь, до этого не дойдёт.

— Я не думаю, что дойдёт, — соглашаюсь я. — И да, нам определённо стоит объединить усилия. Как брат Аны и сестра Серены.

Его взгляд встречается с моим, серьёзный и тревожный. — Не как муж и жена?

Потому что мы и те, кем являемся, даже если это ужасно легко забыть. Я отвожу взгляд, фокусируясь на комочке арахисовой пасты на краю банки. Это паста без кусочков орехов, что… ну да.

Я кладу на стол холодный компресс и откидываюсь на стуле, как можно дальше от неё.

— Кстати, в следующем месяце ей исполняется семь, — говорит он мне. — Просто у неё лучше получается лгать словами, чем пальцами.

— А её родители… Где они?

Он слегка запинается в движениях и отставляет банку с желе.