— От чего?
— Вот от этого, видишь? — я указываю под правый глаз, и он сосредотачивает на этом месте, пытаясь разглядеть какую-нибудь мерзость. Когда мои внутриглазные мышцы начинают сокращаться, чтобы начать подчинение, я вкладываю всю свою силу в это движение, надеясь быстро захватить его разум.
На мгновение это срабатывает. Я захватываю лишь поверхность его подсознания, замешательство Боба очевидно по его открытому рту и пустым глазам. «Получилось, — думаю я. — Я его контролирую. Я его контролирую, я его контролирую».
Но затем он хмурится и отстраняется, и я понимаю, что потерпела неудачу.
Позорную неудачу.
— Ты что…? — он хлопает глазами дважды, и до него доходит. — Ты только что пыталась подчинить меня? Проклятая кровопийца!
Он в ярости, настолько сильной, что просовывает руку через отверстие и тянется к моему горлу. И тут Серена напоминает мне кое о чём.
О том, какой же охренительно крутой она всегда была.
Двигаясь быстрее, чем я считала возможным для человека, она хватает Боба за запястье, сгибая его под неестественным углом. Боб вскрикивает и тут же пытается отдёрнуть руку, но моё паршивое подчинение, должно быть, как-то на него подействовало, потому что, несмотря на свою силу оборотня, он кажется слишком слабым, чтобы вырваться из хватки Серены.
— Открывай дверь, — приказывает Серена.
— Блять, нет.
Она ещё сильнее сгибает запястье. Боб вопит.
— Открой дверь, или я сделаю это… — она хрустит его большим пальцем. Я слышу, как он выскакивает из сустава, и это отвратительно. — …со всеми твоими пальцами.
Потребовалось ещё два сломанных пальца, но Боб всё же открывает дверь. Несмотря на свою силу оборотня, он явно не был тренированным бойцом, и нам потребовалось совсем немного усилий, чтобы поменяться с ним местами. Мы оба запыхались и немного ушиблись, но затолкав его внутрь, я оборачиваюсь к Серене, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и вижу, как она прижала руки ко рту и подпрыгивает на месте.
Может, она и крутая, но при этом ещё и слегка с приветом. Моё сердце замирает от того, какое облегчение… какое гребаное облегчение и счастье я испытываю. Она здесь. Цела и невредима. Совершенно не изменившись, несмотря на нашу разлуку.
— Говорила же, что без прикосновения не получится, — говорю я. Боб орёт изнутри, требуя выпустить его, а Серена бросает виноватый взгляд на дверь.
— Серьёзно?
— С одной стороны, он козёл. С другой, как-то раз он тайком подсунул мне дополнительную порцию ванильного пудинга.
— Не терпится услышать обо всех прелестях твоего проживания в этом доме престарелых.
Она поморщилась. — Пошли. Кажется, у него не было с собой телефона, но я могла проглядеть.
Мы бежим в конец коридора, но там оказывается ещё одна запертая дверь.
— Эта выглядит хлипкой. Если обе навалимся, то сможем выбить. На счёт три, хорошо?
Серена смотрит на меня в недоумении. Потом делает шаг вперёд, хватает ручку и поворачивает её.
Дверь открывается.
— Откуда ты знала…?
— А я и не знала. Просто сделала такую штуку, называется «проверить». Тебе стоит как-нибудь попробовать.
Я прочищаю горло и прохожу мимо неё на выход, чувствуя, как сжимается моя грудь от того, как сильно я скучала по ней.
— Не то чтобы я не получила бы удовольствия, наблюдая за тем, как ты пробиваешь себе путь сквозь эту дверь, но… — она замолкает и останавливается. Я тоже. Мы оба оцепенели, потому что…
Я оказалась права, когда говорила, что камера Серены находится на чердаке, но здание намного выше, чем мы ожидали. Под нами как минимум двадцать этажей. Это небоскрёб, и он мне очень знаком.
Потому что я выросла в нём.
— Это Логово? — пробормотала Серена. Она была здесь всего один раз, но это место слишком своеобразно, чтобы его забыть.
Я медленно киваю. Оглянувшись, я увидела, что дверь, из которой мы только что вышли, выкрашена в тот же цвет, что и стена. Почти идеальная маскировка.
— Не понимаю.
— Боб ведь оборотень, верно? Я не ошиблась?
Я качаю головой. Кровь Боба перекачивалась гораздо быстрее, чем у человека, и он точно не был вампиром.
— Значит, у нас были охранники-оборотни, и Мик привёл тебя сюда, но мы на территории вампиров. Как?
— Не знаю.
Серена встряхивается. — Разберёмся потом. Нам нужно выбираться отсюда поскорее, пока нас не поймали.
Я киваю и начинаю спускаться по лестнице. Примерно на середине первого пролёта Серена берет меня за руку. Когда мы достигли конца лестницы, я переплела свои пальцы с её. Понятия не имею, что происходит, но Серена здесь, и всё будет хорошо, если…
— Остановитесь, — раздаётся голос позади нас. Очень знакомый голос.
Страх пробежал по моей спине. Я резко оборачиваюсь и вижу улыбающуюся мне Ваню.
— Мне нужно, чтобы ты пошла со мной. В последний раз, Мизери.
Глава 28
Он думал, что сильнее любить её уже невозможно, но она постоянно преподносит ему сюрпризы.
Мы с Сереной хоть и неплохо обучены самообороне, но Ваня — самый опытный головорез моего отца. У неё в руках не один, а целых два ножа, да ещё и двое охранников по бокам — те самые, что сопровождали меня на территорию вампиров несколько недель назад. Лезть на рожон было бы сущим идиотизмом, а у нас с Сереной, к счастью, ума хватает. Поэтому мы послушно зашагали вперёд, подняв руки над головой, выполняя все её указания. При этом не забывая, что если кто-то из нас попробует сбежать, то у другой мигом окажется нож в спине.
Будем честны: в случае чего, нож в спину воткнут именно Серене. А меня, скорее всего, просто оттащат за ухо к отцу.
Потому что мы в Логове. А Ваня отвечает только перед ним, и больше ни перед кем.
— Если они убьют меня, отомсти за меня, — шепчет Серена.
Приятно, что она так в меня верит.
— Есть пожелания относительно способа?
— Прояви креативность.
Отец, как и прежде, восседал в своём кабинете на высоком кожаном кресле за массивным деревянным столом в окружении ещё четырёх охранников. Улыбка не достигала его глаз, он не встал и не предложил нам сесть. Вместо этого он оперся локтями о тёмное красное дерево, сцепив кончики пальцев перед лицом, ожидая, что я что-нибудь скажу.
Но я молчу.
Мне больно, я чувствую себя преданной, шокированной причастностью отца к чему-то столь чудовищному. Но в то же время… нет. Не было смысла удивляться тому, что отъявленный безжалостный и эгоистичный убийца всадил тебе нож в спину, даже если он твой родственник. Совсем другое дело, когда удар наносит тот, кого ты считаешь добрым, порядочным человеком. Тот, кого ты считаешь другом.
Мой взгляд падает на Мика, который стоит у стола отца, как один из его головорезов. Я смотрю на него до тех пор, пока Мик не опускает глаза. Он выглядит пристыженным, и меня это устраивает.
— Почему? — сухо спрашиваю я. Когда он ничего не отвечает, я добавляю: — Это были вы, не так ли?
Складки по бокам его рта углубляются.
— Эмери вообще в курсе? Или вы просто убедили всех вокруг, что она нацелилась на Ану, потому что Лоялисты — удобный козел отпущения?
Он отводит взгляд, что можно расценить только как подтверждение, и мои кулаки сжимаются от страха и гнева. «Ты никчёмный, — хочу сказать я, — я тебя ненавижу». Но, похоже, он и так уже преисполнен отвращения к себе.
— Почему? — снова спрашиваю я.
— У него мой сын, — шепчет он, глядя на отца. У того самодовольное выражение лица, словно он поставил всем мат в игре.
— Тогда вы должны были рассказать Лоу!
Мик покачал головой. — Лoу не смог бы…
— Лоу сделал бы всё ради вас, — шиплю я, тошнотворная ярость клокочет во мне. — Лоу сам бы умер, прежде чем допустить, чтобы с членом стаи что-то случилось. Вы знаете его с детства — он ваш Альфа, и всё же вы совсем его не понимаете. — Во мне закипел гнев. Не помню, когда я в последний раз так грубо разговаривала с кем-то. — Яд, это ведь были вы, не так ли? И вы же послали Макса за Аной?
