— Я уже знаю.

— Что бы ты ни думала, это не то. На самом деле я…

— Ты копалась в теме оборотней, вокруг Томаса Джалакаса, в финансовых махинациях, или ещё чем-то таком. Выяснила, что Лилиана Морленд — гибрид человека и оборотня, возможно, единственная в своём роде, а затем тебя похитили за твои старания.

Серена отпрянула. — Как ты…?

— Твой кот… И клочок с твоего ежедневника, на котором было написано Алфавитом бабочки, и… — я массирую висок. — Просто поверь, я знаю, откровенно говоря, намного больше, чем когда-либо хотела о чём-либо. Лоу сказал, что…

— Кто такой Лоу?

Сердце кольнуло. Одним махом я отбросила воспоминание и боль.

— Альфа оборотней. Мой муж.

— Знаешь что, неважно. Расскажи, как они… — она резко останавливается. С недоверием смотрит на меня. Многократно хлопает глазами. — Ты только что сказала…

Я вздыхаю. — Да.

— Мизери.

— Я знаю.

— Серьёзно.

— Я знаю.

— Пропадаю на три месяца, и после вечности без буквально никаких новостей, ты теперь замужем за Альфой оборотней?

— Да.

— О боже мой.

— Технически, это твоя вина.

— Прости, что?

— Ты думаешь, я вышла замуж, потому что нашла свою любовь в лице оборотня в приложении для знакомств? Я искала тебя. Всё то время, пока тебя не было. Всеми доступными мне способами. Именно так я очутилась замужем за братом той самой юной, совершенно невинной девочки полу-оборотня, которую ты готова была использовать в своих целях. И теперь мы здесь, и я готова поставить на кон всё своё хакерское оборудование, что именно Эмери нас похитила, а Мик всё это время работал с ней за спиной Лоу. Спорю… Знаешь что? Спорю, Эмери знает, что Ана — гибрид, и хочет убедиться, что Ана никогда не сможет служить символом единства между оборотнями и людьми, а то, как ты всё вынюхивала, привлекло к тебе внимание Эмери. И, Серена, мне было чертовски трудно тебя найти.

Всё вырывается наружу так быстро, что я едва успеваю контролировать свой тон. Но моментально жалею об этом, когда рука Серены поднимается и прижимается к её потрескавшимся губам. Ногти обкусаны до мяса — привычка, от которой она избавилась много лет назад.

— Просто… — она сглатывает. — Я не была уверена.

— Не была уверена в чём?

— Что ты будешь меня искать. Мы поссорились, и… — её голос немного ломается. — Я наговорила лишнего, и подумала, что, может, ты покончил со мной.

Я смотрю на неё, на мгновение лишившись дара речи. Может, кожееды ей мозг проели?

— Чика, я даже не рассматривала такую возможность.

Она выдала слабый, дрожащий смешок. — Взаперти у меня было много времени, чтобы переосмыслить свои слова.

Я киваю, проводя языком по своему пересохшему, противно кислому рту.

— У меня тоже было много времени.

Мы глядим друг другу в глаза. Будь мы чуть лучше, менее испорченными, наверняка смогли бы произнести что-то вроде: «Я люблю тебя» или «Так рада тебя видеть». Или, может, более мрачное «Слава богу, ты жива». Но привычное молчание повисло между нами.

Мы обе понимаем невысказанное, таковы уж мы.

Серена прочищает горло первой.

— Может, пока отложим этот разговор? — предложила она. — Пострижём друг другу ногти, когда выберемся отсюда, или что-нибудь в этом роде.

— Отлично придумано. Давай лучше подумаем, что нам делать дальше.

Она делает глубокий вдох. — Вообще-то, я уже придумала кое-какой план.

— Ну, выкладывай.

— Он заключается в том, чтобы остаться здесь. Построить жизнь. Постареть. Заработать катаракту.

Я улыбаюсь. — У тебя всегда были самые ужасные планы.

Она рассмеялась. И я тоже. И мы продолжаем смеяться, пока наш смех не начинает напоминать истерический. Боже, как же мне этого не хватало.

— Ещё один план, — говорит она, вытирая глаза и понижая голос, — который я придумала за последние три минуты, заключается в том, чтобы заманить охранника у двери и использовать твою вампирскую магию, чтобы подчинить его и заставить отпустить нас.

Я хмурюсь. — Ты же знаешь, я не могу сделать это без прикосновения.

— Мизери. Милая.

— Что?

— Сомневаюсь, что есть другой способ.

— Мы могли бы сразиться. Нас двое, и мы знаем приёмы по самообороне…

— Они не войдут внутрь. Всё передаётся мне через это отверстие, — она указывает на квадратную панель в двери. — Но теперь, когда ты здесь, возможно, у нас получиться их обмануть. Я смогу отвлечь охранника достаточно надолго, чтобы ты смогла подчинить его.

Я качаю головой, прекрасно понимая, что не говорю «нет».

— Это может очень плохо кончиться.

— Они не будут отыгрываться на тебе, — замечает она. — Ты же дочь члена Совета вампиров, а теперь, выходит, и жена Альфы оборотней? — она морщит нос. — В отличие от меня, ты — ценный заложник, которого можно использовать в переговорах, и эта Эмери, должно быть, это понимает. Если уж на то пошло, то злость они бы скорее всего выместили на мне, что…

— Тоже неприемлемо.

Она прикусывает внутреннюю сторону щеки.

— Мне правда хочется выбраться от сюда. Провести больше времени с Сильвестром.

— Сильвестром?

— Моим котом.

— А, — я виновато отвожу взгляд. — Насчёт него…

— Клянусь богом, если ты скажешь, что позволила моему коту умереть с голоду, подавиться моей пряжей, или его сожрал енот…

— Нет, не позволила, хотя он этого заслуживал. Однако теперь его зовут Искорка, и он очень привязался к Лилиане Морленд, или наоборот, — говорю я, игнорируя её испепеляющий взгляд. — В мире столько котов, а Искорка не самый блистательный из них, так что я заведу тебе другого, если мы когда-нибудь…

Внезапный стук в дверь заставил нас обеих вздрогнуть.

— Да? — кричит Серена. Она отталкивает меня в сторону, даже несмотря на то, что дверь и окошко для еды остаются закрытыми.

— У меня тут… пакет с кровью. Для вампира.

— Кто это? — шепчу я.

— Боб.

Я наклоняю голову. — Кто, чёрт возьми, такой Боб?

— Это имя, которое я придумала для охранников. Они все Бобы. — А потом, громче: — Мизери плохо, — что правда, я чувствую себя ужасно. — Кажется, из-за этих наркотиков она сейчас умрёт!

«Какого хрена?» — беззвучно спрашиваю я. Сейчас я не в состоянии исполнять план Серены.

— Ну, это выше моей компетенции. Да и я всё равно не могу ничего сделать для кровопийцы…

— Она королевская особа у вампиров. Кем бы не бы твой бос, думаешь он обрадуется, если она умрёт у тебя на смене?

Раздаётся несколько неразборчивых ругательств. Затем открывается окошко.

— Что там у вас происходит?

Я смотрю на Серену в полной растерянности. Всё, что она делает, это неопределённо жестикулирует в мою сторону, вероятно, пытаясь телепатически передать свой план. Я корчу гримасу в надежде сморщиться так сильно, чтобы исчезнуть из этого мира. Когда это не срабатывает, я неохотно направляюсь к двери.

Отверстие находится на уровне головы, но из-за особенностей конструкции чердака Боб видит внутреннее пространство лишь частично. — Что-то не так. С моим… глазом, — говорю я ему, оказавшись с ним лицом к лицу. Он оборотень, и выглядит моложе, чем я ожидала. Слишком молод для этой грязной работы, как и Макс.

Пошла ты, Эмери, и пошёл ты, Мик.

Он что-то бормочет себе под нос о ноющих кровопийцах, и спрашивает:

— Что у тебя?

— Вот это, — я всхлипываю и начинаю издавать набор драматических звуков. Справа от меня, скрытая от Боба, Серена показывает мне большой палец. Самый бесполезный помощник на свете. — Видишь?

— Ничего не вижу, — он слегка наклоняется вперёд, но достаточно сообразительный, чтобы не совать голову в окошко. Жаль, я бы с удовольствием его стукнула. С другой стороны, это бы меня только морально удовлетворило, но не выпустило отсюда. — Обычный сиреневый глаз. Что я должен заметить?

— Наверное, это реакция на наркотики. Нужно срочно позвать врача, — говорю я. Может, слишком сухо, потому что Серена изображает пантомиму, которая может означать только одно: «Больше драматизма». — Я могу умереть.