Интересно, не будет ли слишком простовато то голубое платье, которое я надевала на выпускной в колледже Серены, для межвидовой свадебной церемонии? Потому что, да.

Кажется, я выхожу замуж.

Глава 2

Раньше ему казалось, что глаза у всех вампиров выглядят одинаково. Кажется, он поторопился с выводами.

Наши дни

— Какое неудачное, унылое имя. Разве любящий родитель назвал бы своё дитя Мизери? (прим. пер.: имя главной героини переводится как «несчастье»)

Я не считаю себя чувствительной натурой. Мне, как правило, всё равно, если люди намекают, что я разочарование для семьи и всего вида. Но я прошу об одном: держите своё мнение подальше от меня.

И всё же я здесь. С губернатором Дэвенпортом. Опираюсь на локти, стоя на балконе, который выходит во внутренний двор, где я только что вышла замуж. Сдерживаю вздох, прежде чем объяснить:

— Совет.

— Прошу прощения?

Оценить уровень опьянения у людей всегда сложно, но я почти уверена, что губернатор не совсем трезв. — Вы спросили, кто дал мне имя. Это был Совет вампиров.

— Не ваши родители?

Я качаю головой. — Это происходит не так.

— А. А там… магические ритуалы? Жертвенные алтари? Провидцы?

До чего же люди эгоцентричны, раз считают, будто всё иное окутано тайной и сверхъестественным! Они лелеют свои мифы и легенды, где вампиры и оборотни — существа магии и преданий, способные накладывать проклятия и совершать мистические деяния. Они думают, что мы можем видеть будущее, летать, становиться невидимыми. Поскольку мы отличаемся от них, наше существование подчиняется потусторонним силам, а не просто биологии, как у них.

И, возможно, паре законов термодинамики.

Серена тоже такой была, когда мы только познакомились. «Значит, от распятия у тебя ожоги», — спросила она недели через две после того, как мы начали жить вместе. Дело в том, что мне так и не удалось убедить её, будто густая красная жидкость в моём холодильнике — всего лишь томатный сок.

— Только если они, типа, очень горячие.

— Но вы же, ребята, ненавидите чеснок?

Я пожала плечами. — Мы вообще не едим еду, так что… наверное?

— И сколько ты людей убила?

— Ноль, — сказала я, потрясённая. — А сколько людей убила ты?

— Эй, я — человек.

— Люди всё время убивают.

— Да, но косвенно. Делая медицинскую страховку слишком дорогой или упорно выступая против контроля над оружием. Вы же высасываете людей досуха, чтобы выжить?

Я фыркнула. — Пить прямо из человека довольно мерзко, и никто этого не делает. — Это была маленькая ложь, но тогда я не понимала, зачем. Всё, что я знала, так это то, что несколькими годами ранее мы с Оуэном вошли в библиотеку и застали отца, вцепившегося в шею советницы Селамио. Оуэн, который был более смышлёным и не таким изгоем в обществе, закрыл мне глаза рукой и настоял на том, что эта травма замедлит наше развитие. Правда, он так и не объяснил причины. — К тому же, до банков крови рукой подать. Так что нам не нужно причинять вреда людям.

Мне стало интересно, связано ли это больше с тем, что убийство кого-то было бы очень утомительной работой, со всеми этими метаниями, закапыванием трупа и потенциальным появлением полиции посреди дня, когда всё, чего мы хотим, это забиться в тёмное место.

— А что насчёт приглашения?

— Чего?

— Чтобы войти в комнату, тебя ведь должны пригласить, верно?

Я покачала головой, возненавидев её разочарованный взгляд. Она была забавной, прямой и немного странной, что делало её одновременно крутой и доступной. Мне было десять, и она уже нравилась мне больше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречала.

— Ты можешь хотя бы мысли читать? О чём я думаю?

— М-м-м… — я почесала нос. — О той книге, которая тебе нравится. Про ведьм?

— Нечестно, я всегда думаю об этой книге. О каком числе я думаю?

— Э… семь?

Она ахнула. — Мизери!

— Я угадала? — Офигеть!

— Нет! Я загадала триста пятьдесят шесть. Что ещё ложь?

Дело в том, что люди, оборотни и вампиры хоть и разные виды, но мы тесно связаны. То, что нас отличает, меньше связано с оккультизмом, а больше со спонтанными генетическими мутациями, произошедшими тысячи лет назад. И, конечно, с ценностями, которые мы выработали в ответ. Потеря пуринового основания здесь, перестановка атома водорода там, и вуаля: вампиры питаются исключительно кровью, боятся солнца и постоянно балансируют на грани вымирания; оборотни быстрее, более (предполагаю) волосатые и поклоняются насилию. Но никто из нас не может взмахнуть волшебной палочкой и поднять шестидесятикилограммовый чемодан на полку, узнать заранее номера лотереи «Powerball» или превратиться в летучих мышей.

В любом случае, вампиры не могут. Я недостаточно знаю об оборотнях, чтобы обижаться за них.

— Никаких ритуалов наречения, — говорю я губернатору. — Просто вмешивающийся Совет. Никто не хочет, чтобы в одном классе было пять Мэдисонов, — я выдерживаю паузу. — Кроме того, это казалось уместным, учитывая, что я убила свою мать.

Он колеблется, не зная, как реагировать, а затем нервно смеётся. — А. Ну, хорошо. Но всё равно, как имя, оно очень… — он оглядывается по сторонам, словно ища подходящее слово.

О, ладно. — Унылое?

Он указывает на меня пальцем, изображая пистолет, и я вздрагиваю, то ли оттого, что ненавижу его, то ли оттого, что становится слишком холодно для моих вампирских нужд, а на мне кружевной комбинезон.

Собрание можно было назвать «вечеринкой» только с большой натяжкой. Примерно через час я решила, что с меня хватит. Если мой муж — да, муж, который чуть не убил меня у алтаря супружеского блаженства из-за моего запаха — может где-то там обсуждать важные вопросы с моим отцом, то и я могу улизнуть.

Я поднялась на балкон мезонина, чтобы побыть одной. К несчастью, губернатору пришла в голову та же мысль, правда, он притащил с собой целый ворох проблем в виде выпивки. Он решил составить мне компанию — душераздирающее зрелище — и, похоже, горит желанием поговорить — чёртово бедствие. Его взгляд то и дело блуждает к столику Мэдди Гарсиа, словно он пытается испепелить её взглядом перед инаугурацией в следующем месяце. Наверное, мне стоило бы разделить его неприязнь к новоизбранному губернатору-человеку, ведь именно из-за её политики этот брак по расчёту стал необходим. Но я не могу не восхищаться тем, как ловко она избегает моего отца. Безусловно, умная женщина. В отличие от мямлящего придурка рядом со мной.

— Очень смело с вашей стороны, мисс Ларк, — говорит он мне, похлопывая по плечу. Видимо, он пропустил памятку: вампиров нельзя трогать. — Очень смело, перед лицом большой опасности.

— Хмм… — Приём, как и ожидалось, проходит с карикатурной отвратительностью. Оборотни и вампиры сидят за столами по разные стороны зала, обмениваясь враждебными взглядами, пока самый недооценённый альтист в мире душевно проводит время с Рахманиновым. Перед оборотнями и несколькими гостями-людьми стоят блюда, приготовленные всемирно известным шеф-поваром, и они доблестно пытаются их съесть, несмотря на гнетущую атмосферу. Пробираясь сюда, я услышала, как дочь советника Росса говорит на Языке: «Невоспитанные дикари. Кормятся на людях, гадят на людях, совокупляются на людях». Я воздержалась от замечания, что это называется «питанием», а последние два пункта незаконны в мире людей. Просто рада, что мне удалось объяснить организатору, что на вечеринках не «потягивают кровь», кормление для вампиров — это частное дело, никогда не коллективное и не развлекательное, и что нет, подавать коктейли с кровью и маленькими зонтиками в них — это не «забавная идея». Когда она спросила: «Что будут делать вампиры, пока оборотни едят?», я предположила: «Будут буравить их взглядом?». И попала в точку.

— Ну, храбрости вам не занимать, — губернатор снова делает большой глоток. — Какая же интересная у вас жизнь. Вампир, воспитанный среди людей. Знаменитый Залог. Похоже, у оборотней есть две причины вас ненавидеть.