И его руки. Боже милостивый, его руки.

— Эмми, привет, — я услышала, как мужчина зовёт меня по имени. Я осмотрелась, пока не увидела Кенни. Конечно, он был здесь. Я забыла, что его отец владел чёртовым тракторным магазином.

— Привет, — сказала я. — Не ожидала увидеть тебя здесь.

Он улыбнулся меня. Хорошо. Может, он не был расстроен тем, что я не отвечала на его сообщения.

— Как поживаешь? Я ничего не слышал от тебя с тех пор, как мы увиделись в баре в прошлом месяце. Бедный Кенни. Он проиграл в гонке, в которой даже не знал, что участвует.

— О да, всё хорошо. Просто занята!

— Уверен в этом. Не знал, что ты осталась в городе на так долго, — сказал он. Его голос был полон надежды, что заставило почувствовать меня сукой.

— Да, мне нравится быть дома.

— Хорошо. — Он замолчал на секунду и провёл рукой по волосам, нервная привычка, которая была у него всё время, что я его знаю. — Так не хочешь поужинать как-нибудь?

Боже, он был таким милым, но я не могла согласиться поужинать с ним. Кенни был хорошим парнем, но он не хотел быть просто моим другом, а я хотела только Люка.

— Прости, я не могу. Я встречаюсь кое с кем, — сказала я, не веря, что сказала кому-то ещё это.

— О. Чёрт, прости. Я не знал.

— Не извиняйся. Спасибо за предложение. — Я улыбнулась Кенни максимально дружелюбно, как только смогла.

— Картофелинка, — позвал меня папа с другого конца магазина. — Ты готова идти?

Мой спаситель.

— Ага! — ответила я. Я поставила своего динозавра на место и нашла своего папу рядом с прилавком. — Увидимся, — крикнула я Кенни. Он лишь кивнул.

Из витрины магазина я смогла увидеть, как всё, что было нужно моему папе, загружается в багажник его грузовика ребятами Дона.

— Привет, Эмми. Добро пожаловать домой, — Дон кивнул мне. — Кенни рассказал мне, что видел тебя.

— Спасибо, Дон. Рада увидеть тебя, — сказала я вежливо, надеясь, что Дон не будет подталкивать меня к Кенни. Прежде чем у него появился шанс, мой папа вмешался.

— Спасибо, Дон. Береги себя. — Он слегка постучал по стойке, прежде чем повернуться и жестом пригласить меня следовать за ним.

Как только мы вышли из магазина, он спросил:

— Хочешь захватить кофе, прежде чем мы поедем домой?

Я кивнула.

Мы перешли улицу и направились в «Бин». Внутри было так же, как я помнила. Там было так уютно. Ничего не сочеталось. Столы, стулья, диваны — они все были неподходящими. Не как шикарный стиль Тедди, а как хаотичный блошиный рынок. Я не знала, хорошо или плохо это воздействует на моё СДВГ.

Мы с Тедди раньше приходили сюда делать домашку, но я никогда не могла сделать её. Теперь я понимала почему.

Мой папа подошёл к прилавку и заказал два фильтр-кофе, его чёрный и мой с большим количеством сливок, без сахара. Насколько я знала, он был единственным другим мужчиной в моей жизни, который знал, какое кофе заказать для меня.

Мы выбрали столик у окна, чтобы немного посидеть.

— Я принимаю твоё предложение, пап, — сказала я спонтанно.

— Ты будешь преподавать?

— Ага. Я не хочу брать занятия Люка, если только он не откажется, но я возьму занятия Рональда.

— Я согласен. Ты получишь стартовую зарплату за первый сезон, а потом мы пересчитаем.

— По рукам.

Мой папа протянул свою руку через стол, чтобы мы пожали руку. Мы немного сидели там, смотря в окно. Это было приятно.

Через некоторое время он посмотрел на меня и сказал:

— Ты так похожа на свою маму, Эмми. — Я знала, что мой папа любил мою маму и скучал по неё каждый день, но он не говорил о ней без причины. Мне всегда приходилось спрашивать. — Ты знаешь, именно она хотела назвать тебя Клементиной.

Я кивнула. Он говорил об этом раньше.

— Она обычно пела песню мальчикам, когда они капризничали или не могли уснуть. Это всегда срабатывало. Мы думали, что у нас будет ещё один мальчик, но, когда ты родилась, я даже не вымолвить ни слова, пока она не дала тебе имя. Ты редко плакала, будучи младенцем. Мне нравится думать, что это потому, что в твоём имени была частичка твоей мамы, хотя её там и не было.

Этого я не знала.

— Чем старше ты становилась, тем больше её я видел в тебе. Она была тихой, как ты. Она предпочитала всё обдумывать самостоятельно и держала свои карты при себе.

— Это плохо? — спросила я тихо.

— Нет. Это делало её отчаянно независимой и решительной. Я любил это в ней. Когда я встретил её, я никогда не встречал кого-то как она. Я также люблю это в тебе.

Мой папа никогда такого не рассказывал.

— Почему ты не говоришь о неё чаще?

Ему потребовалась секунда, чтобы ответить.

— Когда она в моей голове, я могу защитить её.

Папины глаза были грустными. Защитить её. Услышав его слова, моё сердце разбилось. Папа был с ней, когда она умерла. Её сбросила лошадь, и она упала головой прямо на камень. Это был ужасный несчастный случай.

Я не упустила параллель между моей мамой и мной. Думаю, это было частью причины, по которой я не рассказала ему о том, что со мной случилось.

— Мне жаль, что я не рассказывал тебе о ней чаще, — сказал мой папа.

— Всё в порядке, — сказала я. И так и было. Я любила свою маму и хотела бы знать её, но я не скучала по ней так, как скучал Гас или Уэс. Тяжело скучать по тому, кого вы не знали, но я всё ещё скучала по идеи о неё.

Иногда казалось, что в моём сердце была пустота там, где должна была быть она.

— Почему ты говоришь о ней сейчас? — спросила я, искренне интересуясь, что вызвало этот разговор.

— Я впервые встретил её в этом месте. Это не было кофейней тогда, просто закусочная. Когда я посмотрел на тебя сейчас, мне вспомнился тот день. Её машина сломалась за городом. Она прошла пешком несколько километров, чтобы добраться сюда. Она планировала остаться на одну ночь, но так никогда и не уехала. — Мой папа был как река, устойчивый и сильный. Я могла представить, как моя мама увлеклась им.

— Это тяжело? Любить кого-то, даже если его больше нет? — я чувствовала, что мне нужно воспользоваться этим временем с моим отцом, когда он свободно говорил о моей маме.

— Нет, любить Стеллу — самое лёгкое, что я когда-либо делал, не важно здесь она или нет. — Кто знал, что Эймос Райдер такой романтик? Моему сердцу стало тяжело в груди. Я боялась, что оно упадет.

— Она когда-либо жалела? Что осталась здесь? — спросила я, озвучив мой самый большой страх папе: что я пожалею о том, что осталась здесь. Мой папа внимательно посмотрел на меня, будто точно знал, о чём я думала.

— Знаешь, я так не думаю. Когда она покинула свой родной город, она искала что-то. Думаю, она нашла это здесь.

— Что она искала?

— То, что мы все ищем: любовь, поддержку, цель.

— И она нашла ее в тебе?

— И в горах. И в Августе. И в Уэстоне. И в тебе.

Я почувствовала, как слёзы собираются в моих глазах. Кто резал лук в чёртовой кофейне? Я никогда на самом деле не плакала по маме, но сегодня я плакала по мужчине, который потерял её. Предоставьте моему папе возможность заставить меня плакать в общественном месте.

Он посмотрел на меня, и любовь была написана на его лице, когда он сказал:

— Я надеюсь, ты тоже найдёшь ее, Клементина. Будь то в Мидоуларке или где-нибудь ещё позже в будущем.

Я понимала решение своей мамы покинуть родной город, но я также понимала её решение остаться в этом маленьком городке больше, чем я бы поняла пару месяцев назад.

Когда я была моложе, всё, о чём я могла думать, это переезд. Каждая цель, которая у меня была, как-то относилась к переезду из Мидоуларка: колледж, скачки, всё.

Но сейчас я хотела остаться.

Я чувствовала себя здесь в безопасности.

Может быть, мне просто нужно было уехать ненадолго, чтобы осознать, что это место особенное, что я горжусь, что я отсюда родом, и потому что я была отсюда родом, у меня есть опыт, отличный от любого другого человека.

Я раньше думала, что Мидоуларк делал меня маленькой, но на самом деле я думаю, я заставляла себя чувствовать так, всегда гоняясь за следующей целью, чтобы вычеркнуть её из своего списка. Было тяжело чувствовать себя достаточно хорошей, когда ты никогда не радуешься тому, чего достигла.