— Кстати, спасибо, что сдал меня Гасу, — сказала она. Ей тон всё ещё был беззаботным, так что я решил, что она не сильно злиться из-за этого, хотя мне и было плохо из-за этого.

Я знал, как она выглядит в бешенстве, а прямо сейчас она выглядела иначе. Она выглядела спокойной. Ей было комфортно.

Мне нравилось, что она так выглядела, будучи со мной.

— Хотя ты мог не упоминать о Кенни, — продолжила она. — Моего присутствия дома без его ведома, вероятно, было достаточно, чтобы у него появилась эта известная вена на лбу.

Пошёл нахуй этот Кенни.

— Ты…, — опять я не знал, как сформулировать мой вопрос правильно; Эмми связала меня по рукам и ногам, — хорошо провела время после того, как ушла из бара прошлой ночью?

Все хорошо. Эмми засмеялась.

— Не могу поверить, что Гас пытается использовать тебя, чтобы доспросить меня. — Ага, Это Гас хотел узнать. — Кенни подвёз меня и Тедди до дома Тедди, потому что, не уверена, что ты заметил, но мы были пьяны в стельку.

Просто довёз до Тедди? Она не пошла домой с Кенни? Ничего не было?

Облегчение нахлынуло на меня. Я сказал себе, что это потому, что я не хочу видеть, как младшей сестре моего лучшего друга будет больно опять, что было правдой. Просто это была не вся правда.

— Ваше очень громкое и очень страстное исполнение «Islands in the Stream» могло бы выдать вас с потрахами, — ответил я. Воспоминание о том, как Тедди выгнала солиста группы и вытащила Эмми на сцену, всплыло в моей голова.

Хотя оно и было немного расплывчатым благодаря шотам, которые я выпил за баром.

— О боже, — Эмми провела рукой по лицу, — до сих пор я этого не помнила.

— Честно говоря, ты была вполне неплоха. Возьми пару уроков по вокалу, и я разрешу тебе и Тедди спеть пару композиций, — пошутил я.

Эмми начала идти обратно к грузовику, чтобы взять ещё вещей, так что я последовал за ней.

— Значит, это правда? — Крикнула она через плечо.

— Что правда? — спросил я.

— Что ты владелец «Дьявольского сапога».

— А, да.

— Как это произошло?

Было невозможно рассказать о том, как «Дьявольский сапог» упал на мои плечи, не упомянув Джимми. Я молчал ещё секунду, подготавливая себя к знакомой боли, которая возникала в моей груди каждый раз, когда речь заходила о нём.

— Ты помнишь пьяницу Джимми?

— Твоего отца? Да, я помню Джимми. — Она выглядела смущённой, и я не могу винить её.

— Выяснилось, что он владел им всё время. Он оставил его мне, когда умер. — Я не очень любил говорить о своём отце. Я не считал его плохим человеком, но он был плохим отцом. Хоть и то, что я чувствовал к Джимми, больше не было открытой раной. Она была покрыта рубцовой тканью. Что не означало, что под ней не было никакой затяжной боли.

Не важно, как много лет прошло, я не мог полностью избавиться от факта, что мой отец не хотел меня.

Он жил в том же городе, что и я, всю мою жизнь, а я видел его, может, раз в год, пока я не вырос достаточно, чтобы достать фальшивое удостоверение личности и пробраться в «Дьявольский сапог». Потом я видел его только на его обычном месте в баре. Иногда он говорил со мной, иногда — нет.

Я даже не знал, почему он оставил мне бар и всё, что шло вместе с ним.

— Честно, я не думала, что кто-то действительно владел «Дьявольским сапогом». — Сказала Эмми, повернувшись, чтобы схватить другую коробку. Я был прямо за ней. — Я имею в виду, наверное, я знала, что в какой-то момент кто-то должен был им владеть, но я полагала, что он существовал так долго, что просто вышел за рамки права собственности.

— Честно говоря, по документам всё выглядело так, будто владельца не было, когда я вступил во владение. Это была катастрофа, — Джимми сравнял бар с землёй. Мне не нравилось признавать это, но, когда я увидел, как много он разрушил за все годы, мне было приятно узнать, что я был не единственным, за чем мой отец не смог приглядеть. Хотя до сих пор я думаю, что он заботился о баре больше, чем когда-либо обо мне.

Эмми и я поставили наши коробки на пол хижины. Она начала заполняться её вещами.

— Не думаю, что когда-то говорила тебе это, — начала Эмми, — но мне жаль, что твоё папа умер. Скорбеть о ком-то, кого ты никогда по-настоящему не знал, тяжело и сбивает с толку.

В моей груди опять появилось то странное чувство. Я знал, что слова Эмми были искренними. Её мама умерла до того, как Эмми исполнился год. Несчастный случай на скачках.

— Я ценю это, Эмми, — и я действительно ценил. — Джимми оставил мне единственное, что когда-то хоть что-то значило для него, и я думаю, что это чего-то стоит, — я не когда не говорил так о своём отце. Я не знаю, почему я начал.

Я просто хотел, чтобы Эмми знала меня, наверно. И я хотел знать её тоже.

Мы продолжали ходить взад-вперёд от грузовика Эмми, пока «Cheap Trick» не превратилась в Брюса Спрингстина, а все коробки Эмми не оказались в хижине. После нашего разговора мы работали большую часть времени в комфортной тишине, за исключением когда Эмми говорила мне куда поставить что-то или когда она начинала машинально подпевать строчкам песен, которые играли.

— Думаю, это всё, — сказала она, когда я принёс последнюю коробку, в которой, должно быть, было ещё больше книг, учитывая, насколько чертовски тяжёлой она была. Что читала эта женщина? Я поставил коробку рядом с остальными. — Спасибо, что помог мне.

— В любое время, — сказал я. И это действительно было так. Со вчерашнего дня я готов был сделать что угодно, где угодно и когда угодно для Эмми Райдер. — Тебе нужно что-нибудь ещё, прежде чем я уйду?

С таким же успехом я мог бы упасть на колени и умолять её позволить мне остаться ещё немного. Иисус, что со мной не так.

Она пыталась выбраться из-за груды коробок. Прежде чем она успела ответить мне, её нога зацепилась за угол коробки, и она упала. Я инстинктивно потянулся к ней, но не успел добраться до неё до того, как она ударилась о пол.

Чёртовы коробки.

— Эмми! — я обошёл коробки так быстро, как только мог, и присел на корточки рядом с тем местом, где лежала Эмми. У неё была кровь на руке. Дерьмо. — Эмми, ты в порядке? — Паника в моём голосе застала меня врасплох.

— Да, я в порядке. Я выставила руку, чтобы не упасть, а она попала в коробку. Всё нормально.

— Позволь мне осмотреть её, пожалуйста.

— Всё в порядке, — проворчала она. Упрямая женщина. Она всегда была строптивее, чем лошади.

— Эмми, ты истекаешь кровью над своей коробкой с обувью. — Она посмотрела вниз на свою руку. Я не думаю, что она знала, что у неё кровь. Она выглядела ошеломленной.

— Дерьмо, — выдохнула она.

— Иди сюда. — Я положил одну свою руку ей на талию, а другой держал её под локоть руки, которая не кровоточила, чтобы помочь ей встать. — Под раковиной есть набор первой помощи. Гас и я обновила его пару месяцев назад.

— Боже, я ненавижу кровь, — сказала Эмми.

— Тогда не смотри на неё, Клементина.

— Вау. Это реально хороший совет, Люк. Тебе следует стать доктором. Спасибо. — Люк. Она назвала меня Люком. Она истекала кровью у меня на глазах и умничала, но мне понравилось, как прозвучало моё имя из её уст.

— Я серьёзно, не смотри, — сказал я. — Вот, садись.

У заднего окна стоял маленький кухонный стол с двумя стульями. Я подвёл её к нему, усадил и схватил аптечку первой помощи, прежде чем опустился перед ней на колени.

— Я не могу вынести вид крови, Брукс. Я правда не могу, — сказала Эмми. Её голос звучал пустым теперь. Я посмотрел на неё. Выглядела она тоже так. Она смотрела, как кровь сочиться из её руки.

— Эй, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал нежно, — Эмми, посмотри на меня.

Она продолжала смотреть на порез, на её лице было пустое выражение. Она выглядела так, будто сейчас упадёт в обморок. Я не помнил, чтобы у Эмми было такое отвращение к крови. Порезы и кровь не были необычным делом на ранчо. К тому же, я не раз появлялся у Райдеров в потрепанном виде после драки, так что мне казалось, что я бы запомнила, если бы реакция Эмми на кровь в детстве была такой же бурной.