— На колени, — приказал Николас, когда я оказался полностью обнаженным перед ним. Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться.

Все вампиры засучили рукава, словно по команде. Сам Николас поднял руку вверх. Его кожа настолько бледная, что отчётливо вижу, как кровь в его ладони начинает светиться. Весь зал задрожал. Мраморные плиты сдвигались и раздвигались, формируя причудливый узор на полу, напоминающий смесь магического круга и паутины.

Голова Генри распахнула глаза. Радужка засветилась красным. Сама собой голова повисла в воздухе, испуская алое сияние.

— Братья и сестры! — громко объявил Николас. Все синхронно отвели руки с засученными рукавами в сторону. Сотня когтей сверкнула в полумраке помещения. — Сегодняшней ночью нас покинула одна из лучших, истреблявшая наших недругов одного за другим, и все же, — Николас вспорол когтем свое запястье. Все остальные последовали его примеру. Кровь сотни вампиров полилась на пол. — На смену Рейз приходит наша новая сестра, доказавшая свои намерения делом! Возрадуемся же и поприветствуем ее в своих рядах! — кровь со всех уголков зала устремилась в центр, вдоль углублений в полу. Достигнув точки, над которой парила голова, общий поток фонтаном устремился в ее шею. Рот Генри открылся. Поток крови, словно с из шланга, полился сверху, обливая меня с головы до пят. — Пей же, Альпин Нильд! Впитай величие нашего клана!

Скрепя сердцем, я сложил ладони лодочкой и приставил их к своим губам, глотая снова и снова наполняющую их кровь. В глазах мутнеет, сознание утекает из черепной коробки, как песок сквозь пальцы. Крылья, выползая из-под моих лопаток, распрямлялись, поднимались вверх, словно действительно были крыльями. Мой взгляд остановился на глазах парящей головы.

Прости меня, Генри… Прости меня… Мне очень… Мне очень-очень жаль… Эти твари надругаются над тобой даже после твоей смерти… Прости меня… Прости…

Это было последней мыслью, что пронеслась в моей голове перед потерей сознания.

Очнулся через… Не знаю, сколько… Мягкая постель, точно многослойная перина. Теплое одеяло укрывает меня. Я устало моргнул, осматриваясь…

Двуспальная кровать, много подушек, среди которых я лежу, как принцесса на горошине. Белоснежный балдахин. В помещении тишина. Тяжело дыша, сел на постели. Голова трещит по швам. Я все ещё голый…

Переполз на край, опустил ноги на пол и, отодвинув ткань балдахина, встал. Совсем рядом кто-то ахнул. Я рефлекторно растопырив когтистые пальцы и нашел взглядом источник.

Человеческая женщина в платье горничной хлопала своими голубыми глазами. Не прошло и секунды, как она упала на колени и приложилась лбом к паркету.

— Прошу прощения, госпожа, что потревожила ваш сон… — пролепетала она. Вижу, как о пол под ее глазами разбиваются слезы.

— Тихо, — шикнул я, продолжая изучать убранство комнаты.

Два роскошных кресла с красными бархатными подушками стоят у окна с закрытыми ставнями, меж ними журнальный столик. На прикроватной тумбе с изогнутыми ножками стоит закупоренная бутылка без этикетки, но с лентой цвета берлинской лазури на горлышке. Под нею записка.

«Маленький презент.»

— Что это? — спросил я у служанки, которая все ещё не отрывала голову от пола.

— Кровь той нерадивой, что посмела запятнать ваши одежды, госпожа… — тихо ответила та. В голосе слышится, что ей больших трудов стоит в таком ключе говорить о своей «коллеге». — Госпожа Гаруда лично принесла вам эту бутыль. Мне подать вам бокал?

— Я не голодна, — тихо ответил я, взяв бутылку в руки.

Своей же неосторожностью, потеряв контроль над собой, обрёк ту и без того несчастную женщину на смерть. Будто бы одного Генри было мало… Мне отвратительна сама мысль о том, что я теперь часть клана этих чудовищ. Остаётся только надеяться, что смерть для той служанки оказалась благом, концом ее страданий… Я поставил бутылку обратно на тумбу и провел пальцем по стеклу. Прости меня…

— Прекрати уже кланяться, — вздохнул я, проходя мимо служанки. — Я проснулась не из-за тебя.

— Спасибо вам за великодушие, госпожа! — с невероятным облегчением ответила она, поспешно вставая. В глаза мне смотреть не хочет. Ну, с другой стороны… Прислуге не дозволено смотреть в глаза своим господам, так что логично, наверное.

— Где моя одежда? — я продолжил выискивать взглядом что-нибудь интересное в комнате.

Белые обои, у дальней стены огромный шкаф, близ двойной двери зеркало в золотой оправе. Хм…

Подошёл к зеркалу и посмотрел в него. К моему удивлению, в нем есть отражение. От ран, нанесенных мне Рио, не осталось и следа. Волосы распущены, с лёгкой сединой, лоснятся в свету магических ламп. Синяков под красными глазами нет. Судя по состоянию кожи, меня вымыли начисто. Хоть внешне я, кажется, не изменился, но вот ощущение такое, словно помолодел лет на десять.

— Госпожа Гаруда поручила отдать ваши одежды портным, чтобы их привели в соответствующий вид, — ответила служанка, что-то делая возле кровати. — Госпожа, прошу, взгляните сюда…

Я посмотрел на нее через плечо. На предплечьях девушки висит одежда.

— Это то, что вам дали на смену, — она вытянула руки ко мне, а сама склонила голову, опять же, не смотря в глаза.

Я подошёл ближе и взял одежду. Белый бюстгальтер с кружевами и веревками сзади вместо привычных мне крючков. Продел руки через лямки, ловко завязал за спиной бант, не дав это сделать собиравшейся помочь служанке. Ну, я просто не понял, что она мне подсобить хотела…

Следом приталенная рубашка, длинная черная юбка с вырезом на бедре, туфли на небольшом каблуке и накидка из белого пышного меха. Напоминает курточку, но не уверен, что это действительно куртка. Так или иначе, она только до нижних ребер, талию не закрывает. Надев перчатки из черного шелка, собрался уже идти к зеркалу, но служанка меня остановила:

— Госпожа, прошу, позвольте мне расчесать вас, вы должны быть безупречны, — с лаской в голосе произнесла она, но это явно наигранно. Подлизывается, потому что боится.

— Куда мне сесть?

— На кресло, пожалуйста, — она поспешила к окну. Взявшись за подлокотники, девушка аккуратно повернула кресло ко мне, чтобы я сел.

Со вздохом я плюхнулся на красную подушку и выпрямился в спине, держа осанку. Служанка выудила из кармана своего фартука золотой гребень, осторожно взяла меня за волосы и принялась расчёсывать мои непослушные локоны.

Это продолжалось минут пять. Собрав мои волосы в хвост чуть ниже затылка, девушка повязала мне пышный черный бант, распрямила его и убрала руки за спину.

— Готово, — отчиталась она.

— Спасибо, — кивнул я, взялся за подлокотники и стал.

Стараясь идти более-менее красиво, чтоб не быть похожим на поломанного богомола из-за проклятых каблуков, подошёл к зеркалу и посмотрел на себя снова, слегка наклоняя голову. Интересно…

Взгляд зацепился за служанку в отражении, которая хлопающими глазами смотрела на то, как я верчусь перед зеркалом.

— Что? — спросил я, повернувшись на нее.

— Ничего, госпожа, просто удивилась вашей благодарности, — помотала она головой, поспешно отводя взгляд.

— Нормы приличия. Не хочешь — больше не буду, мне все равно.

— Нет-нет, — занервничала она, видно подумав, что может меня этим прогневать. — Мало кто из господ выражает нам благодарность, мы ведь просто прислуга. Я рада, что вы довольны моей работой.

— Госпожа Гаруда говорила что-нибудь о том, что мне стоит сделать после пробуждения? — это куда более важный вопрос в данный момент.

— Боюсь нет, госпожа. Полагаю, вы предоставлены сами себе. Если желаете, я могу показать вам замок. Вы тут человек новый, а посему…

— Идем, — прервал я ее жестом руки и направился к выходу из комнаты. Остановившись, посмотрел на семенящую за мной служанку. — Госпожа Гаруда будет расстроена, если я попрошу заменить эти туфли на более привычные мне ботинки?

— Думаю, нет, госпожа.

— Тогда с этого и начнем.

В ботинках, конечно, гораздо удобнее. Уж не знаю, почему Гаруда решила, что мне подойдут туфли, но да ладно. Доверяюсь служанке, раз уж она говорит, что супруга Николаса не обидится.