— Брассика! Подойди сюда, помоги нам, — Маркус подпустил к разложенным вещам. — Что тут полезно для тебя?

На плоских камнях лежали ножи, валашки и короткие мечи, не расколотые дубовые щиты, подсумки с травами, костяные ожерелья и серьги, склянки и пара свитков.

— Ну что? — спросил Маркус.

— Погоди. Дай рассмотреть, — ответила она, заковырявшись в подсумках.

С берега крикнула Атропа: «Мальчики и девочки, пора кушать!». Однако все остались изучать трофеи.

Маркуса заботило оружие. Клинки из стали, топорики из стали, рукояти из добротного дерева, заточка не грубая, балансировка хорошей работы… Оружие без клейма и печати, без рисунков и зазубрин, характерных для гоблинского оружейника. Часто гоблин смазывает лезвие дёгтем или горным маслом, чтобы вызвать у жертвы множественные страдания и незаживающие раны, но эти предметы ничем подобным не выделялись.

Маркус присел, отобрал ножи и сложил их в свою сумку. Рудольф рассматривал ожерелья, пока Брассика не отобрала их для изучения. Впервые за долгое время она стала участливой, заметил мечник.

— Приятели, пора есть! — вновь крикнула Атропа.

— Ну что? — повторил свой вопрос Маркус.

— Странно, — многозначительно ответила магиня. С её головы исчез капюшон, оголив русые волосы, в тонких бледных руках то и дело вертелись склянки с жидкостью.

— А что странно?

— Например, зелья. Вот это банка с витальным зельем, — она аккуратно передала Маркусу склянку. — Я уверена, что её изготовили не гоблины.

— Разве гоблины умеют варить зелья? — спросил Рудольф.

— Рецепты гоблинских племен записаны Одбергой Мудрой. Алхимия древняя и неразвитая, а ингредиенты слабые и нечистые, без перегонки и сепарации. Именно это зелье никак не могло быть изготовлено гоблином.

— Почему? Ингредиенты не те?

Брассика откупорила склянку и поднесла зелье к Маркусу. Он втянул носом запах, затем потрогал свои усы в смущении.

— Что скажешь? — спросила магиня.

— Пахнет специей. И при этом знакомое, будто бы в речных доках пробовал похожее.

— Вот-вот! — девушка подняла палец вверх. — Такие травы выращивают только люди на юге от королевства. А покупают его только лавки алхимиков и наша академия. Кстати, зелье полезное от ран, выпей.

— Ты уверена? — насупился Маркус. Девушка отобрала склянку, выпила глоток и сморщилась: «Ох, какая ж крепкая настойка на черном листе!». Мечник засмеялся, взял обратно склянку и попробовал выпить, но тут же сплюнул.

— Да ты что, окаянная, это же яд! Как такое можно пить?!

Брассика пожала плечами.

— И ещё. Меня настораживает, что у гоблинов такие сильные зелья для восполнения чувств.

— А в чем проблема? Раз достали человеческие зелья…

— Не всё так просто, рыжик.

Мечник сначала смутился, а потом вызывающе скрестил руки на груди, дополнительно вытянувшись во весь рост.

— Поясни.

Брассика улыбнулась. Бледные руки откупорили бутылочку с бледной молочной жижей, похожей на кефир. И Маркус, и Рудольф тут же сконфузились и заморгали глазами, потому что от тонкого запаха в их глазах замутило.

— Дурман? — спросил священник, брезгливо прикрывая нос рукавом.

Девушка, к удивлению мужчин, выпила бутылочку до дна, вернула пустышку мечнику, а сама заиграла костяшками ручек. В её ладонях запрыгали искры, она что-то горячо воскликнула и метнула поток в сторону леса. Из его недр послышался шум, птицы полетели прочь, а кроны деревьев зашевелились; небольшой смерч возвысился над чащей, двигался то влево, то вправо, бросаясь костями наобум. Некоторые кости долетали до них, взрывались и били градом осколков.

— На нас напали?! — заорала Атропа.

— Нет! Брассика тренируется, — ответил сквозь шум Маркус.

— Понятно. Идите есть, стынет!

Наконец, смерч затих и кости перестали летать по небу. Брассика самодовольно улыбалась, её полуопущенные веки и мягкая дерзость на губах как бы говорили мужчинам: «Что, познали мою силу?»

— Ну точно дурман! — воскликнул священник.

Маркуса удивило, что девушка способна на такое: до сегодняшнего дня он видел лишь её страх и слабость перед врагом, а сейчас, стоило лишь испить зелья, как её мощь изрядно порубила лесную чащу.

— Магия питается моими чувствами, — объяснила девушка. — Школы и наставники по-разному трактуют потенцию магии, а также её источник. Единство мнений только в понимании действий. Чем ярче чувства, чем органичнее комбинация, тем сильнее прочитается заклинание. Так вот, это зелье сварить гоблины ни за что не смогут. Это собственность Академии. Как-то так.

Мужчины хмыкнули. Такое открытие не сулило ничего хорошего.

— Господа! — голос трактирщицы звучал угрожающе. — Идите жрать!

К большой радости Брассики, лодка добралась до притока раньше полудня. Всё, что можно было увезти с собой, они погрузили, остальное Маркус спрятал в тайнике на случай, если они вернутся прежней дорогой.

Последние дни были для неё тяжелыми. Сперва укоры от слуг, непослушных и строптивых, затем позорные прятки под столом в трактире у Атропы, наконец, первый бой с гоблинами, где пришлось убивать… Её бросило в дрожь.

«Никогда мне не приходилось кого-то лишать жизни, — сказала себе Брассика. — И в голову не приходила такая мысль! И что теперь? Как с этим жить? Пусть убийства скорпионов, койотов и муравьев для меня пустой звук, однако гоблины… нечто особенное, другое дело. Голова, глаза, уши и нос, руки и ноги, туловище, движения и грубая, но всё же речь — как всё это похоже на нас, как всё близко нашей природе!»

Брассика надеялась, что её слуги возьмут на себя самую грязную работенку, а ей предстоит лишь исполнить свою мечту — доказать всем, что способна на великие подвиги. С самого рождения приходилось выползать из вечно наползающей тени забвения. Расстройство планов случилось с первого дня путешествия. Казалось, будто при каждом случае её слуги пытаются осадить, приравнять, толкают к тому, чтобы она участвовала в похабном, в чуть ли не самопожертвовании.

Нос лодки вошел в серый песок. Погода портилась.

— Скажи-ка, Брасс, почему ты не пользуешься зельями вроде того, что показывала? — спросил Маркус у девушки, когда с лодки сгружали скарб. — Будь у тебя такая силища, нуждалась бы в подмоге, в компаньонах?

— Конечно, нуждалась, — ответила Брассика. — Разве позволено в наше время женщине путешествовать без компании, без слуг?

Маркус угукнул.

— И всё же, будь у тебя такое зелье, сражаться долго не пришлось бы. Один глоток, стекляшку в кусты, ты — храбрец, а враги твои — бегущие пятки!

— Не всё так просто. Можно потерять чувства.

— Это как? — заинтересованный Маркус повернулся к девушке. Но Брассика не хотела продолжать разговор. Её утомляло общение с рыжим простолюдином, пренебрежительно обращавшимся к ученице Академии магии на ты.

Лодку покрыли мхом, сорванным с каменных валунов, а после сверки с картой люди отправились вглубь брошенных земель. Впереди шел Маркус, рассматривая всё впереди, за ним мягкой поступью двигалась Брассика, Атропа следовала после неё, вся нагруженная провиантом, в конце шел священник. Последний напевал лёгкую песню «Те руины древние стоят», и на душе от неё становилось ещё грустнее, серость туч с каждым шагом, казалось, становилась всё суровее и безнадежнее.

Каменная тропа, сохранившаяся со времен владычества господарей, покрылась мелкой заморенной травкой. Дорога вела их по старому тракту, некогда связывавшему южную Эйну с северо-западным Данаром и северным Вышем; ныне тракт признан границей между цивилизацией и брошенными землями опустошенного Выша. Брассика надеялась выйти в глушь Бриллиантового леса, спустившись с тракта и огибая руины города. Глушью называлась земля, где раньше жил народ Атропы. Горькие истории набегов гоблинов начинаются именно оттуда.

Она повернулась назад, чтобы посмотреть на трактирщицу. У крепкой женщины, чей длинный кожаный фартук мясника подменял доспехи, имелся живой интерес к окружению: вот её рука дернула листок, вот тронула ветку берёзы, вот подрезала гриб ножом; периодически она вздыхала, поминая ласковым неясным словом всё увиденное и услышанное. Сколько лет она была тут? Двадцать-тридцать? Или целых сто?