Воины с алебардами молча отправились на улицу.

— Валук погиб.

Часлав резко повернулся.

— Что? Откуда вам известно?

— Мы его убили, — заявила Атропа.

Данарский рыцарь застыл в изумлении.

— И вы пришли сюда, чтобы что? Покаяться? Или потерять голову?

— Часлав, послушай меня, — примирительно заговорила Брассика. — В том, что случилось, нашей вины нет. Мы многое увидели и должны передать великим мужам всего королевства. Грядет большая беда!

— Почему я должен вам верить? Всякий раз, когда вы мне попадались, то оказывались в какой-то сомнительной истории. Вдруг вы бандиты. Или наемные убийцы, — с этими словами он, демонстрируя явную неуверенность, отодвинулся подальше. Атропа увидела, как его палец коснулся ножен. — У вас должны быть доказательства, что с Валуком следовало поступить именно так, а не иначе. Не забывайте, что в Данаре среди простонародья у него репутация доброго защитника и дарителя благ. Могут в один миг потребовать ваших голов на пике.

— Мне нужно отправить голубя в Эйну. Ты знаешь, жив ли директор Ларс после нападения?

— Ты про магов? Слышали только, что замок сгорел.

— Ларс знает, что делать. Он нас отправил в подземелья Выша, чтобы узнать намерения Дрекаваца.

— Кто такой Дрекавац? — спросил Часлав. — Знаете, что? Ждите здесь. Если голосование пойдет хорошо, я буду избран шоленом. Тогда приглашу вас на совет.

— И даже женщин? — усмехнулась Атропа.

— И даже женщин, — подтвердил Часлав. — Ибо если случится, что вы их не убедите в правоте, вас всех ждет смерть.

Совет данарской знати длился около часа или меньше, но для Маркуса он казался целой вечностью.

Выйдя из мертвых земель, к нему вернулась кипучая страсть и охота побеждать. В Данаре, однако, всё выглядело так, словно скоро с каждого бедняка соберут по монете на откуп от Дрекаваца. Между тем, сдаваться было некому. Дрекавац не примет их дара; у дьявола своя кровавая жатва. И те чудища, что он делает из людей, лишь подтверждают правоту взглядов рыцаря: «Насколько бессмысленной выглядит ненависть демона к человечеству!».

Нельзя сказать, что Дрекавац не из Абсолюта — боги бывают разными, и добрыми, и злыми. Сопротивляться божественной воле очень тяжело, но можно. Но ведь у бога есть идеал, то царство счастья, про которое Маркусу рассказывали в церкви добрые пастыри. А что за царство у Дрекаваца?

Отбирать чужие жизни, чтобы делать их безвольными куколками для кровавого театра?

Собирать, как косарь, души со всей земли, чтобы некогда цветущие сады превратилась в бесплодную пустошь?

Создавать страшные создания, в чьих глазах полно алого безумия, а конечности тела изуверски отравлены мертвым металлом?

Маркус страшно боялся участи рыцарей Данара, попавших в ловушку Дрекаваца. Он не хотел быть рабом. Он не хотел быть слугой дьявола, возрожденным трупом из ада.

Всё происходящее в королевстве напоминало ему кипящую месть ребенка с очень маленьким сердцем. «Когда мы сражались против Верховного лорда тьмы, — вспоминал Маркус, — то понимали, что нас ждёт безвременье. Царствовать Верховный лорд над людьми не планировал. Наша земля для него была тюрьмой. Верховный лорд собирал приспешников, чтобы уничтожить наш мир. А Дрекавац? Что он преследует? Какого царства обрести желает? — Маркус прошелся по залу, рассматривая позолоченные витражи. Данар при Валуке превратился в греховную обитель роскоши. — Дрекавац алчет власти, как его предшественник? Но разве это власть, когда она калечит человека, делает из него чудовище без воли? У него не власть тогда, а смертевласть, порождение обезумевшего ума».

Большие двери зала величественно растворились. Четверо заглянули внутрь: обширный каменный трон по обе стороны окружали скамьи в три вертикальных ряда. Зал шолена был забит до основания, и оттуда несло потом, духотой и прочей нечистотой. Возле трона стоял человек в мехах, похоже, распорядитель собрания.

Маркус заметил, что некоторые из сидящих ещё совсем юны, а где-то мелькали и вовсе детские головки. «Их отцы и братья остались в развалинах Выша, и теперь им суждено править своими родами по старшинству», подумал рыцарь. Весь цвет дворянства остался костьми лежать в проклятом городе… Или не лежать, а ходить, бродить по королевским землям, опустошать их, убивать всё живое и уничтожать всё ценное.

К Маркусу подошел человек в меховой накидке, его лицо было крайне озабоченным.

— Должен исполнить волю верховного шолена Часлава, коего избрали час тому назад. Приглашаю вас на совет.

— Всех? — удивленный Маркус присвистнул.

«Ну и дела, неужто девы и женщины в придворных делах участвовать будут? — сказал себе рыцарь. — В гильдии магов так принято, потому что есть традиция. Но ведь в рыцарских традициях женщинам не положено участвовать в государственных делах, — Маркус, похоже, сильно запереживал, его смятение заметил человек в меховой накидке. — Не то, чтобы мне жалко, если Брассика и Атропа будут участвовать в совете знати… Это слишком необычно, это будоражит мой ум».

— Я догадываюсь, какие мысли вас в эту секунду посещают, — признался человек в меховой накидке. — Меня самого смущает приказ. Но воля верховного шолена в Данаре закон. Пожалуйте все.

Без поклона он отправился внутрь зала совета. Встав в середину просторной комнаты, Маркус сделал едва заметный кивок сначала для левых рядов, а затем для правых. После него зашел в зал Рудольф, далее Брассика, явно уверенная в себе и не смущенная приглашением. Конец замыкала Атропа, демонстрировавшая всё больше неловкости с каждым новым шагом.

На скамьях зашевелился люд. Стало резко шумно, рой гудел. Совет шолена пытался взбунтовать.

— Тишина! Тишина! Ти-ши-на! — кричал человек в меховой накидке.

— Я чувствую себя неловко, — сказала Атропа Брассике. Они стояли за Маркусом, будто прикрываясь его спиной.

— Не волнуйся, сейчас успокоятся, — заверяла Брассика. — У мужей всякий раз истерика, когда мы занимаем равное с ними место.

Но успокаиваться никто не желал. Пошли в ход крики, вой, свист. Указательные пальцы, как стрелы, летели в женщин.

— Бабам не место на совете! — старческий плевок на пол говорил о полном пренебрежении присутствующими женщинами. Как быстро люди рыцарства забывают о кодексе чести, если им необходимо делиться властью!

— Великодушный господин и верховный шолен Часлав, — человек в меховой накидке сделал маленький поклон в сторону трона. — ваша воля является законом для всех данарцев, но должны ли мы рушить порядки, вечные в своей сущности?

— Такова моя воля, — повторил Часлав и поднял руку.

— Как вам будет угодно, — очередной поклон в сторону трона.

Шум затих спустя минуту. Маркус разглядывал Часлава и поистине завидовал ему. Он даже стеснялся своих черных мыслей, потому что Часлав мыслился ему как его полный антипод. Маркусу приходилось выживать с детства, а Часлав умудрялся просто жить. Маркус пытался вырваться до титула солтыса или шолена, а Часлав им стал по воле фортуны, не прикладывая больших усилий.

И вот сейчас они встретились вновь. В первый раз их встреча была наполнена молодым гонором, вторая встреча оказалась проникнутой сочувствием, а третья встреча разделяет их церемониалом. Итак, Маркус, не раз оказывавшийся в шаге от смерти, должен преклонить колено перед новым верховным шоленом Данара, который час тому назад был точно таким же обыкновенным рыцарем, как и он сам.

— Мои гости обещали рассказать нам правду о событиях, что случились в нашем королевстве несколько дней тому назад, — сказал Часлав.

— А откуда нам знать, что они не соврут? — спросил старый мужчина в камзоле. Его лицо было покрыто глубокой оспиной.

— Они поклянутся на крови, разумеется.

Маркуса покоробила мысль резать оголенную руку женщины на совете. Смятение на его лице заметил и Часлав. Тогда шолен сказал:

— Ну, вы же хотите, чтобы вас выслушали? Высокие мужи, может быть, послушают рыцаря и священника, но вот к мнению остальных прислушиваться вряд ли будут… без весомого аргумента в их пользу.