Человек принялся раскаиваться.

— Я прежде всего прошу тебя, чтобы ты никому об этом не рассказывал, хорошо? Пойдем отсюда, мне будет легче говорить без посторонних глаз.

Они отправились в небольшой сад во дворе. Здесь буйно росли необычные цветы: ни один цветок Маркус не был знаком, а некоторые выглядели так, как будто их родиной является сама преисподняя. Было пусто, алхимики не собирали ингредиенты, а солнце склонялось к закату.

Рудольф начал рассказ.

— Всё началось год тому назад, ещё до той тяжелой зимы. Я еженощно молился богу, чтобы воцарился мир и покой в королевстве. Потеряв Выш, моя душа потеряла равновесие. Все труды остались в городе. Молитвы к добрым богам оставались без ответа, и тогда я возненавидел со всей силой своего спасителя. Уж мне тогда казалось, что не будь он, всё было бы как прежде.

Да, я ненавидел Чемпиона-освободителя. Для меня он не стал дарователем воли. Напротив, вместо свободы получил безнадежность.

Я глубоко верил в дьявольскую природу Князя тьмы, кем был Верховный лорд пустоши. Его приспешники натворили немало бед в королевстве. И никогда бы, ни при каких обстоятельствах не перешёл на сторону Верховного лорда. Но после того, как герой из Эйны победил Верховного лорда, кому стало легче? Нам? Мы лишились родного дома! Удача отвернулась от нас. Да и боги с ней. Всё пропало для меня: ни церкви, где я исправно служил, ни народа, которому я был вверен, ни единого королевства, в котором прочно стоял порядок. Ты и я — бобыли истории.

Маркус слушал речь друга. Впервые его посетило новое чувство. Это чувство — неприятие. Разве можно жить прошлым? Ради чего тогда создано настоящее, и почему на алтарь кладется само будущее? Маркус всмотрелся в лицо Рудольфа: его глаза пылали страстью, похожей на помешательство, а рот не умолкал ни на секунду. Вся фигура старого друга держалась в напряжении.

— И тут ко мне обратился Он, — внезапно тихо произнес Рудольф, упрятав взгляд куда-то в землю. — Это было что-то вроде божественного откровения. Голос Его был настойчив и жесток, даже груб. Поначалу я страшно сопротивлялся и хотел даже податься в вечную дорогу, сбежать в дальние уголки королевства. До чего же я тогда перепугался. Но время шло, и Он казался мне убедительным созданием. Я перестал считать себя сумасшедшим и проклятым на искушение.

Дрекавац… никогда не показывал своего лика. Он обещал мне исполнить мечту, вернув порядок в нашем мире. Долго раздумывал над его предложением. С братьями по вере не обсуждал, но косвенно выяснил, что они не прочь восстановить добропорядочность в королевстве, если на то потребуется жертвенность.

Я согласился стать этой жертвой. Думал так: «Обхитрю дьявола. Со мной бог и вера, а за ним серая пустота. Пусть Он думает, как глуп и наивен его слуга. А после стрясу с него всё, что требуется для нашего блага».

Видимо, моя оплошность в слабой вере. Истово верующий на сделку с дьяволом не пошел бы.

— И что он от тебя требовал? — спросил Маркус.

— Быть его глазами и ушами. Да больше ничего, пока не направил к Брассике. По Его требованию я должен был сопровождать её до королевы гоблинов. Он не объяснил, зачем. Да и спрашивают ли у богов?

— То есть… наше путешествие — это дело рук Дрекаваца? Князя тьмы?

— Я не уверен, что это Князь тьмы, — вздохнул Рудольф. — Лишь в подземелье я почувствовал от него подлинное зло. Сердце мое подсказывает, будто Он кто-то другой, иное существо, прислуживающее злу.

— Что же. Если это всё…

— Да, это всё.

Маркус молча подошел к своему другу. Взяв за плечи, мечник приобнял его. Отец Рудольф, сконфуженный, в ответ обнял друга. Они постояли так с минуту, и показалось, что кто-то из них слёзно всхлипнул.

— Я не знаю, как дальше жить, брат по вере, — признался священник. — Ибо моими руками могла быть загублена юная душа. Мне бы в изгнанники…

— Сейчас не время помышлять о таком. Должен тебе признаться: о твоей тайной связи догадываются маги Эйны.

— Как? Каким образом? — ошарашился священник.

— Моя голова не предназначена для такой науки. Их директор просит нас сегодня же отправиться в руины Выша.

— Нас — это кому? Я да ты?

— Не только. Брассика с Атропой должны отправиться с нами..

— Брассика под магической стражей. Она не может пойти.

— Видишь ли, он просил меня о кое-чем очень плохом.

— О чем же?

Маркус потер свои рыжие усы:

— Понимаешь, мы случайно помогли магам в одном очень большом и серьезном деле. Мне так сказали. Но им недостает всей полноты чего-то там. Директор Ларс просил, чтобы я убедил тебя слушаться во всём Дрекаваца, исполнить любой его приказ. Любой. Абсолютно любой.

— Но я только что исповедался тебе, отринул от зла! А вы предлагаете слиться с ним вновь, — возмутился священник.

— Взамен они обещали отправить самых верных помощников на возрождение Выша, — неуверенно произнес Маркус.

Тут их разговор прервал звон колокола.

Магическая стража держала входные ворота закрытыми. Церковный звон усиливался, колокола играли по всему городу. Толпы восклицали одно имя: Валук, Валук, Валук! Директор и деканы вышли на улицу, видимо, чтобы убедиться воочию в происходящем.

Маркус и Рудольф подошли к ним. Каменные големы никак не отреагировали на Маркуса, тогда как на Рудольфа их взгляд к фигуре священника казался прикованным намертво.

— Должно быть, это война? — спросила рыжая женщина с обожженным лицом.

— Всё дело в дефинициях, — глубокомысленно заявил богато одетый мужчина. Он повернулся к Маркусу и нестерпимо фыркнул.

«Ишь какая рыба фуфатая», — сказал про себя Маркус.

— Директор Ларс, верховный шулен Валук объявил о крестовом походе! — воскликнул один из студентов-магов. — Мы идем освобождать Выш от нечисти.

Из студенческой толпы послышался одобрительный клич.

— Ура!

— Да здравствует Валук-освободитель!

— Наконец-то мы изгоним гоблинскую нечисть.

— Никто никуда не пойдет без моего одобрения, — громко и властно приказал директор Ларс.

Толпа заметно угасла в чувствах. Рядом стоявший богач опять самодовольно фыркнул.

В ворота постучали. Магическая стража спросила, могут ли они впустить некую Атропу с детьми.

— Директор, они же остроухие… — мягко прошелестел ртом богач. Деканская свита поддержала его.

— Впустить немедленно!

Маркус рванул через головы школяров. Ворота открылись, и Атропа вошла вместе со своими отпрысками. Женщина, посмотрев на замок, заявила:

— Батюшки, какие вы хоромы тут отгрохали!

В келье шёл активный разговор.

— И вы согласились? — удивленная Атропа в сомнении сложила руки на груди.

Маркус и Рудольф кивнули в ответ.

— После всего, что случилось? Дураки. Ой дураки!

— А ты? — спросил Маркус. — Пойдешь с нами?

Атропа в раздражении скривила лицо.

— А я никуда не пойду. Моя клятва исполнена, а вам я никаких клятв не давала. У меня тут дети без присмотра по городу слонялись. С твоей божьей милостью, Рудольф!

Священник потупил взгляд.

— Ещё раз прошу прощения за поведение моих братьев. И буду просить всякий раз, пока ты меня не простишь. Братия поступила неправильно. Я обязательно поговорю с отцом Ионой, когда смогу вернуться к общению с церковью. До той поры я вынуждено отлученный…

— Да разве это вера? Одни слова. Вы говорите одно, а делаете совершенно противоположное.

— Что случилось? — спросил Маркус.

— А твой духовник тебе не рассказал? Его церковная братия бросила моих Мику и Любу на улицу! Под предлогом того, что они не люди: оказывается, если ты не человек, то к божьему царству не велено присоединиться. Ну а что нам сделать следует, уши отрезать, что ли?

Маркус молча посмотрел на Рудольфа, но тот лишь с обидой махнул рукой.

— Она права. Это лицемерие. Я не скрываю своего презрения к поступку Ионы. Если к божьему царству приходят с миром — взамен просители должны получить мир. Их не приобщили к общему благу по воле Ионы. Мне показалось, будь на его месте кто-то другой, братия охотно приняла в храм детей Атропы.