Небо над головой было абсолютно черным.

— Где Брассика и Атропа? — Маркус осмотрел всё поблизости, не найдя врагов. — Сколько уже прошло времени?

— Ты видел, какая здесь… неописуемая красота?

— Какая ещё красота?

Священник показал на подножье горы.

Рыцарь покачал головой.

— Эге-ге-гей. Ну-ка брось из головы наваждение. Ты уже видел, к чему приводит господство Дрекаваца над нами. Не нужно вестись на золотые цацки.

Но Рудольф не мог избавиться от мысли, насколько невероятен увиденный им мир. Насколько необычно само сочетание металла, камня и кристалла, настолько удивительна жизнь внутри искусственных вещей, созданных этим поистине дьявольским существом. Люди и гоблины, порабощенные благодаря мощи Дрекаваца, получили шанс восстать из низов земли, стать чем-то величественным, имеющим смысл.

Ничто стало чем-то. Машины в своем демоническом танце показывали, на что они способны, какую цивилизацию имеют и что будет с людьми, когда их планы воплотятся в жизнь.

Из портала выпала Брассика. Рыцарь подскочил к ней, поднял и принялся отряхивать от серебристой пыльцы.

— Почему так задержались? Где Атропа? — спросил он. Обнаружив её лицо заплаканным, рыцарь заметно тряхнул её за плечи. — Брасс, где Атропа? Ответь!

— Она исчезла. Не знаю, как это получилось, но она сделала так, чтобы мистический путь привел нас сюда.

— Я пошел за ней, — Маркус ринулся к порталу. Жидкое серебро зеркала оказало сопротивление. Чем больше рыцарь толкал руку внутрь, тем жестче становилась гладь.

— Ей ничем нельзя было помочь, — сказала Брассика, утирая слёзы. — Всё случилось внезапно.

Маркус бил янтарным мечом по зеркалу, но оно отражало каждый полученный удар. Войти внутрь мистического пути не получалось. Рудольф, с открытым ртом глядя на происходящее, ещё не мог поверить в произошедшее. До сей поры боги не требовали большей жертвы, чем достойные чести раны.

Всё изумительное, чарующее в чудо-городе для Рудольфа померкло, обратилось в прах.

Албин послушно занимался своими делами в технохраме. В этой лаборатории творились такие чудеса, о которых в гильдии магов даже не мечтали. Ларс категорически запрещал всё, что заходило за пределы разумного в искусстве призыва. Некромантия находилась как раз за подобной границей.

«И к чему это привело?», опечалено вздохнул Албин. В чаше, заполненной кровью, он смешивал металлический порошок с горючим песком и смерть-травой. Перерождение требует искры. Албин помешивал, чтобы отогнать дурную мысль, но она превратилась в муху, стала досаждать его.

«И к чему это привело? — повторил он вопрос вслух, с заметным тиком на лице. — Я же не хотел, чтобы всё так закончилось».

Рудольф скрытно следил за Албином на верхнем ярусе, где трубы разной величины качали голубой газ. Пока всё шло по плану. Только бы добрые боги были милостивы…

Внутри колонн происходило перерождение. Тела, лишенные жизни, после чудовищных преобразований обретали новую душу. Здесь творили идеального раба.

Всё в этом храме находилось в чрезвычайном напряжении. Едва ли не всё могущество демона накопилось внутри дома, в котором смерть заменялась на жизнь. Великая мудрость, украденная Дрекавацем у Квинта, извращенная до невозможности, пробуждала в живых существах животную тупость: добро и разум в таком творении отсутствовали напрочь. Албин, как присягнувший новому Верховному лорду (сам Дрекавац предпочитал не называться по титулу), не смел перечить. Впрочем, он даже не верил, что сможет воспротивиться его воле. Уж слишком страшно за жизнь…

Когда маг проверял очередную колбу, в воздухе почувствовалась перемена. Эта перемена была странной, неописуемой, и маг никогда раньше с таким чувством не сталкивался. Если бы это был Дрекавац, подумал Албин, то ему наступил конец: здесь не терпят никакой измены, даже мысленной крамолы. Но воздух насытился криком душ, когда-то украденных и теперь освободившихся по неведомой причине.

Маг поднял взгляд на потолок. Рудольф тут же спрятался за столбом. Своды технохрама грозили рабам Дрекаваца металлическим величием и монотонным воем тысяч покалеченных душ. В средоточии здания находился тот самый артефакт из депозитария Выша, а от него пятью лучами распространялась магическая сила в стеклянные колонны, обжатые гигантскими металлическими обручами. Обручи двигались, как околдованные, вверх-вниз, не находя себе препятствий. По серым ровным стенам периодически пускалась паутинка синей молнии.

— Кто здесь? — спросил маг у пустоты.

Ему никто не ответил, но ветер прошелся волной по огромному залу, всколыхнул его мантию.

— Я сейчас же позову стражников. Выйдите в свет, пожалуйста!

Его высокую фигуру от волнения задергало, лицо покрылось холодным потом. А вдруг пришли убивать? Что, если он больше не нужен своему хозяину?

Краем глаза он заметил, как в одной из колонн помутнела жидкость. Из бледно-голубой она превращалась в алую, как кровь, а затем темнела до иссиня-черной. Сгустки хлопьями падали вниз, засоряя перегонный куб жизни.

— Что происходит? — испуганно закричал Албин. Он побежал к столбу, принялся дергать за рычаги, чтобы слить испорченную воду, но в итоге больше наделал импульсивных движений, нанесших не меньше вреда, чем Рудольф, спрятавшийся в тени механизмов. На пол вылилась черная, как смола, кровь, и запах гнилости ударил в нос Албину.

— Это невозможно, — промолвил он, вытирая брызги с лица. — Кто-то испортил обряд! — к магу прибежал послушник в черной рясе с алой подвязкой на поясе. — Что снаружи? На нас напали?

Один из послушников доложил, что разрушены поглотители душ.

— Но это невозможно! Между нами сумеречная долина. Мистический путь под нашей властью. Как их войско проникло сюда?

— Стервятники не видели никакого войска, господин, — ответил послушник.

— Так что же это?

— Мы не знаем.

Албин, превратившись в застывшую статую, сказал:

— Мне нужно к Квинту. Срочно.

Черная ряса в алой подвязке немедленно удалилась из лаборатории. На секунду Рудольфу показалось, что Албин вздохнул с облегчением.

Двоица в черных рясах тихо кралась по коридорам технохрама. Их головы прятали глубокие капюшоны с алой лентой по краю.

— У тебя получилось? — спросил девичий голос.

— Да, — ответил старик. — Но артефакт остался в храме. Албин отправился на аудиенцию к Квинту.

— Это очень хорошо. Артефакт больше не нужен — теперь это пустышка, просто камень. С испорченным обрядом они ещё долго не смогут рождать чудовищ.

— Может, возьмем их прямо сейчас? — спросил старик. — Куй железо, пока горячо.

— Рано, — запротестовала девушка. Она остановилась, чтобы изучить витражи из алого стекла. Красота из крови, костей и плоти, возведенный слугами Дрекаваца храм пугал своей адской изощренностью. — Пусть сначала наш друг решит проблему. Не нужно, чтобы к технохраму привлеклось излишнее внимание, пока мы тут.

Старик помолчал, сложив руки на груди. Он был чем-то недоволен.

— Скажи, ты веришь, что у тебя получится?

Фигура с женским голосом ответила, что ради пройденного пути она готова хоть собственными голыми руками удушить.

— Когда наш друг подаст сигнал, ты должен остановить Квинта, — сказала на прощание фигура. — А пока притворяйся. У тебя хорошо получается. Но Албина оставь мне.

Старик в рясе пробурчал, глядя в спину уходящей девушки.

Столб света пробил черное небо, ушел в бесконечность и в ней утонул; разгорелась голубая синева по округе, и тяжелой волной прошелся по царству Дрекаваца взрыв. Трещины и провалы по земле прошлись по всей округе, обвалив множество построек в техногороде. Железные птицы стаей взлетели с полей, чтобы найти угрозу владениям Верховного лорда.

Рудольф, ощутив дрожь под ногами, понял, что наступила пора действовать. Из оружия у него был только ритуальный кинжал — тонкий, с длинной кривизной лезвия, но чрезвычайно острый и лёгкий. В одежде верховного жреца он подошел к золотым дверям, где обитал Квинт и куда пришел Албин. Стражники, завидев человека со знаками большой власти, немного удивились.