— Написал? — спрашивает Алексеев.

— Написал, всё как вы сказали, — говорит управляющий.

Алексеев бумагу у него из рук взял, пробежал глазами. Кивнул.

— Молодец. Ну что же, Кузьма. Пора тебе в путь-дорожку. Не поминай лихом…

В ту же секунду за спиной управляющего возник один из амбалов. Может, Федька, может, Ерошка. Накинул на шею управляющего шарф и давай душить. Управляющий забился, ногами задёргал, но куда там.

Я вскочил было, но другой амбал, Ерошка или Федька, вперёд вышел, заслонил их собой. Не обойдёшь.

— Не дёргайся, ваше благородие, — сказал амбал. — Не пущу. Себе хуже сделаешь, да не поможешь.

И вижу — правду говорит. Не помогу. Пока с амбалом этим драться буду, другой Кузьму придушит. Да и, судя по звукам, уже придушил.

И точно. Амбал отошёл в сторонку, я посмотрел. Управляющий на полу валяется, мертвее некуда. А Ерошка или Федька, убийца его, даже не вспотел. Шарф встряхнул и на тело Кузьмы бросил.

Господин Алексеев бумажку с запиской управляющего бережно сложил, в карман засунул. Скомандовал:

— Ерошка, бери покойничка, тащи по чёрной лестнице вниз. Да аккуратнее! Тело найти не должны. Довези до проруби, да камень потяжелее. Чтоб не выплыл. Понял?

Ерошка — вот как душителя зовут — кивнул молча. Кузьму подхватил и поволок из кабинета.

Алексеев ко мне повернулся. Задумчиво так. Руку в другой карман сунул. Ну, думаю, револьвер там у него. Сейчас пристрелит, как лишнего свидетеля.

Только я прикинул, как от пули уворачиваться буду, Алексеев платок вытащил, лоб утёр.

— Фух-х, что за день такой… Не бойтесь, господин Найдёнов. Ничего вам не будет. Вы мне клятву давали. Клятва эта верная… не то что людишки. Вон как Кузьма покойный. Всем ведь мэтра с амулетом не вызовешь, господин полицейский. Денег не хватит. Кузьма-то мой и без того верный был, во всём меня слушал, шагу боялся в сторону ступить. И вот чего сотворил.

Алексеев сел за стол, вздохнул тяжело:

— Вот и думай, кто динамит похитил. Кто про это знал, те уже покойнички. Кузьму пытать бесполезно — сам дурак, не знает… не знал. Знал бы — сказал. Бухгалтер наверняка в деле был. Да его уже не спросишь.

Вздохнул снова Алексеев, на меня зыркнул:

— Слушайте, Найдёнов. Мы теперь повязаны одной верёвочкой. Куда я — туда и вы. За собой утяну, ежели что. Убийство видел, не воспрепятствовал — значит, виновен. Но вы и так это понимать должны. Докопайтесь до правды. Даже если ничего наружу не выйдет, докопайтесь. Мне надо знать, откуда крысы полезли. А я вам помогу, чем смогу. Деньги, люди, только скажите.

Я кивнул. Мне тоже надо знать, откуда крысы полезли.

— Жди здесь! — я выскочил из коляски.

Кучер угнездился на своём месте и приготовился меня ждать. В коляске, под меховым пледом, притаился мелкий гоблин Микки.

Бизнесмен Алексеев расщедрился, отпустил мальца со мной. Доверяет Алексеев, уверен, что я его человек теперь. Конечно, вместе Кузьму убивали. Неважно, что я рядом стоял. Видел, не помешал, значит — участвовал.

Я взбежал на крыльцо полицейского участка. Кивнул полицейскому у входа и двинулся в кабинет Бургачёва — доложить о ходе расследования.

Ткнулся в дверь начальника — закрыто. Бегает где-то Бургачёв. А может, за своей пассией ухаживает.

А ведь точно, он же по уши втрескался в племянницу Алексеева, Елизавету Ивановну! Ту самую, что на карьер каталась, милостыньку раздавала, везде нос совала. Как раз в день, когда динамит мог пропасть.

Кстати… а кто был тот кузен, что с ней на карьер приехал? Вот я дурак, не спросил. Управляющий сказал в смысле «никто и звать никак», я и успокоился… Тосик какой-то. Как собачонка мелкая…

Пристав знакомый в буфетной сидит, чай хлебает из блюдца. Меня увидел, говорит:

— Никак, начальство ищете, Дмитрий Александрович? Нету, уехали.

— Куда уехали, — спрашиваю, — по делам или так?

— По делам, — пристав из блюдца отхлебнул, усы вытер. — Велел, ежели вас увижу, за ним отправить. Так что за ним езжайте, не мешкайте. Очень торопился наш поручик.

— Куда езжать?

— Ну как же, начальство вам записочку отправило, неужто не получали? Я говорю, наш Дмитрий Александрович на лавке ночует в участке, ему домой бегать некогда. Да и где его дом? А господин Бургачёв ножками затопал, кричит: сыщите мне Найдёнова! Сей же час чтоб здесь был!

Пристав ухмыльнулся в усы.

Во как. Меня тут с фонарями уже ищут.

— Так куда мне ехать-то? — спрашиваю.

— Знамо куда, в дом к его светлости главному эльву, — отвечает пристав. — Там сейчас все старшие собрались. Гобы с оргами из тюрьмы доставлены. Старшему эльву клятву будут давать.

— Это зачем? — говорю.

Пристав ухмыльнулся, как будто я пошутил удачно.

— Оно конечно, незачем. Так ведь обычай старинный, нарушать нельзя. Положено клятву дать, значит — дадут. Что верность не нарушили, что служат государю, ничего не ведаем, ничего не знаем… Да только попусту всё. Один конец, повяжут голубчиков, и на каторгу. Только лошадок да конвой зазря сгоняют туда-сюда…

Выбежал я из участка, в коляску запрыгнул, кучеру скомандовал:

— К дому главного эльва! Гони!

Кучер хлестнул лошадку, погнали мы по мостовой.

Дорога знакомая, я по ней к дому невинных лилий катался, который на деле бордель с девицами-полукровками.

Доехали мы до окраины города, но к борделю не свернули. Дом главного эльва поближе оказался. Тоже особняк красивый, дорогой. Хотя небольшой, но видно — знатный человек там живёт. То есть эльв. Стены каменные, у входа портик с колоннами. Ещё колонны по фасаду тянутся, и окна высокие, с лепниной поверху. Это вам не дома старшин оргов или гобов. Тут всё солидно.

Меня поначалу пускать не хотели, потом на крыльцо вышел карлик-полукровка в лакейском кафтанчике. Я его в доме Филинова встречал, куда они с главным эльвом приезжали — демонов изгонять.

Карлик меня узнал, охранника успокоил, позвал меня за собой в дом.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж, карлик рядом топает, сам хмурый такой. Видно, работка у него не сахар. Идёт, сопит под себе нос что-то. Добрались мы до площадки, он вдруг повернулся ко мне, говорит:

— Простите великодушно, господин Найдёнов…

Замолчал, руки сжал, как девица на сцене — волнуется.

— Что такое? — спрашиваю.

— Ничего… — бормочет, — ничего. Я… хотел узнать, как вы доехали.

Вижу — боится.

— Доехал хорошо. У вас всё в порядке? — сам не знаю, что сказать. Видно только, волнуется человек. То есть полукровка.

— Я думал спросить, нет ли новостей о деле, — пробормотал карлик. — Не узнали ещё, кто поезд взорвал?

Гляди-ка, и этот не верит, что инороды взрыв устроили. Может, знает чего?

— Ищем, — отвечаю. — Хотите об этом поговорить?

Он головой завертел, как птица испуганная. Тут сверху затопали, голос раздался:

— Приехал кто? Зовите сюда!

— Потом, — шепнул карлик. — Идите, господин Найдёнов. Первая дверь налево.

Зашёл я в двери. Там уже все собрались. Кабинет большой, окна светлые, картины по стенам, вазы дорогие, всё в светлых тонах. Красиво, но как-то неуютно.

Сам главный эльв в кресле сидит, рядом с ним мой шеф — заместитель полицмейстера. За креслом шефа стоит Бургачёв с папкой документов в руках. Губернатор тоже в кресле, с другой стороны. За ним примостился секретарь, тоже с бумажками. Поодаль, в уголке, на простом стульчике, сидит знатная эльвийка. Хозяйка борделя невинных лилий. Сидит такая скромная, на коленях вязание, спицы так и мелькают. Шарфик, что ли, вяжет? Вспомнил я вдруг, как шарфом управляющего Кузьму душили. Вот ведь дрянь какая. Как это развидеть теперь?

— Проходите, Дмитрий Александрович, — мой шеф кивнул в уголок, где сидит эльвийка. — Поскорее.

Бургачёв меня взглядом просверлил, отвернулся.

Тут двери опять распахнулись, и в кабинет ввели старейшин. Трое гобов и трое оргов. Все пожилые, в морщинах. Видать, в тюрьме ещё исхудали. Но держатся с достоинством. Надежда, наверное, есть, что помилуют.