— Только тень останется… — добавил рядовой Шнитке. Оглянулся пугливо: — Тень эта опосля бродит по лесу, ищет, кого сожрать. Тело новое ищет, значить…

Поглядел я в сторону леса. Как раз там мы видели призрака. Мой босс Филинов стрелял в него три раза в упор, и всё напрасно. А Матвей как призрака палашом рубанул — в безумие впал, да так с тех пор и не очухался.

Бр-р-р. Не зря народ сюда ходить боится.

Вот так мы снег с грязью по дорогам и месили, пока всех инородов не развезли.

***

Вернулся я в участок, доложил по всем правилам. Вспомнил с тоской бадью с горячей водой на съёмной квартире. Как её магией нагрели до кипяточка. Эх, сейчас бы туда, помыться хорошенько, да на диван… Да поспать часиков сто…

Бургачёв важный сидит, сразу видно — начальством себя почуял. Полицмейстером, не меньше.

Ценных указаний выдал вагон и тележку. С прицепом. Все какие-то мутные. То ли сам работать не хочет, то ли Димку Найдёнова задвигает подальше. Чтобы не маячил. И с чего? Я же ему пока не конкурент?

— И чтоб немедленно! — говорит, а сам щёки надул, глаза выкатил. Важнее государя, что на портрете. Портрет в кабинете начальника висит, в золочёной раме. Государь на нём важный, но не злой. Гордый такой, в орденах и лентах.

— Да не забудьте агентов проведать! — чеканит начальник. — Идите, стажёр.

Это он с намёком — мол, не зарывайся, Найдёнов. Ещё не поздно назад откатить. Вот что с людьми власть-то делает…

Не успел я дух перевести, мне конверт принесли, с почтовым курьером. Срочный.

Развернул, там записочка. На розовой бумаге, и духами пахнет. Типа французских. Правда, буковки корявые, как у двоечника. От Генриетты.

«Милый друг! Прошу оказать любезность со проводив меня вечером в театр. Билеты в конверте. Отказа ни приму. Ваша Г…а. PS: прилагаю к симу визитку маей модистки. Возьмите у ней фрак, скажите, что от меня».

И точно — в конверт билеты вложены. Ещё визитка, вся в завитушках. На визитке нарисован манекен без головы, на манекене — дамское платье расфуфыренное. Это что, меня на вечеринку зовут? Форма одежды — фрак, отказы не принимаются. Во как.

А меня Бургачёв делами закидал по самое не могу.

Ну и чёрт с ним.

Смотрю — а в конверт ещё одно письмо вложено. Бумага простая, серая, сложена плотно. «Д. А. Найдёнову в собственные руки». Открыл, читаю.

«Дмитрий Александрович, пишу Вам от моей подруги, Вы её знаете. Раз уж так вышло, что Вы не в состоянии меня защитить, я вынуждена сделать это сама. Понимаю Ваше положение и не имею к Вам никаких претензий. Прошу не искать со мной встречи. В память о моём брате и наших совместных переживаниях примите скромный подарок. Надеюсь на добрую память. Мои близкие позаботятся обо мне так, как должно. Прощайте!» И подпись: Альвиния.

Ой, блин… Альвиния! Совсем забыл я про неё. А она ведь просила. Умоляла. Говорила, не жить ей… Эх, гореть тебе, Димка, в эльфийском аду.

Открыл свёрток, что вместе с письмом получил. Бархатная тряпочка-мешочек, стянут шнурком. Развязал шнурок, вытряхнул на ладонь что-то круглое, блестящее. Драгоценный камень на цепочке. Тот, что был на Альвинии. Кошачий глаз редкой красоты в золотой оплётке.

Цены немеряной, если Альфрид покойный не врал.

Взял я амулет. Камушек в ладони блестит, переливается. Золотые нити в камень вплавились, узор получился. Если продать, можно кучу денег получить. Денег-то у меня маловато осталось. Как бы в театральном буфете не опозориться, когда буду девушку угощать. Кто их знает, что господа там едят, может, ананасы шампанским закусывают.

Но продавать такую вещь?

Её и при себе-то носить жалко, пропадёт ещё. Куда ж тогда… Огляделся — а ведь правда, Альвиния мой кабинет прибрала, как я велел. Подмела кругом, пыль стёрла. Окошко помыла, вон, как блестит. Стол к окну подвинула, и даже стул новый притащила, взамен колченогого. А я с ней вон как обошёлся.

Сел на стул, ящик стола выдвинул. Внутри папки картонные лежат, стопочкой сложены. Под папками книжка какая-то. Смотрю — а это учебник. С дыркой от пули. Тот, что мне жизнь спас.

Открыл. Дырка насквозь проходит, до самой последней корочки. В конце учебника рисунки всякие вшиты. На тонкой бумаге, сложены в несколько раз. Развернул, смотрю. Карты. Очертания материков, морей, реки тоненькими нитями. Вроде всё знакомо, но что-то не так. Интересно, Суэцкий канал прорыли уже? А где мой городок, глянуть бы…

Что это?

Я выронил учебник. Книжка упала на стол. Развёрнутая карта с контурами Европы и частью Азии. Потёртый на сгибах листок, квадратик с очертаниями Дарданелл прямо перед глазами.

Только вот нет тут никаких Дарданелл. И море какое-то непривычное. Река по-другому течёт, изгибается. Но главное, вместо воды — земля! Вместо вытянутого бассейна Дарданелл — горы. Такие длинные, острые зазубрины с указанием высоты.

У меня аж челюсть отвисла. Взгляд метнулся по карте.

Вот кусочек северной Африки, вот Нил… Это Нил? Да ёшкин кот! Я мгновенно вспотел. Схватился за лоб и осторожно глянул выше, туда, где сейчас нахожусь. На маленький кружочек провинциального города. Не удивлюсь, если и его не существует.

На месте города — дырка от револьверной пули. Сквозь отверстие в бумаге, через рваные края темнел картон книжной обложки.

Кто ходит во фраке? Ну, кроме артистов в кино? А я вот попробовал. Прикольное чувство.

Чтобы нацепить на себя такое, пришлось сходить в баню. Нет здесь душей с шампунями. Здесь и ванны-то имеются не у всех.

Сказал начальнику, что побежал его поручения выполнять. А сам узнал, где лучшая баня, и прямиком туда.

Помылся — и к модистке. Магазинчик крохотный, но в центре. На витрине шляпки, платья и всякие финтифлюшки.

Вошёл я, колокольчик над дверью звякнул. Мне навстречу девица выскочила, присела — это так женщины кланяются. Молоденькая, пухленькая, румяная. По здешней моде — красотка. Платьице тёмное, талия в рюмочку, белые кружева вокруг декольте.

— Что желает господин офицер?

Сама улыбается, глазки так и блестят. Но видно, что полицейских здесь не очень-то ждут.

Показал я визитку:

— Мне модистку.

Выплыла хозяйка. Мы таких дам видели в борделе, куда после ограбления ходили. Самый смак по здешним меркам. Пышная, руками не обхватишь. Но солидная. Сразу видно, с ней не забалуешь.

— Добрый день, господин офицер. Простите, не разобрала ваших чинов. Вы новенький?

Хм, а эта не боится ни чуточки.

— Я от Генриетты, — отвечаю.

Улыбка у неё тут же другая стала.

— Так вам нужен фрак? Сию минуту!

Закрутились вокруг меня дамочки. Провели за портьеру. Ещё девчонки прибежали, стали помогать.

Притащили мне фрак, рубашку, панталоны, штиблеты какие-то дурацкие. Галстуком чуть не удавили. Блин, чтоб я ещё раз пришёл в модный салон… Да ни за что. Мученье одно.

Девчонки вокруг щебечут:

— Ах, как вы стройны, господин офицер! Прелестно! Очаровательно! Как вам идёт этот фрак!

Хозяйка салона даже запонки мне принесла и своей рукой на манжеты прицепила. «Не стесняйтесь, молодой человек, мы порядочное заведение, у нас многие приличные господа одеваются. Запонки от ювелирного дома, золото лучшей пробы»…

Тут же меня причесали и одеколоном побрызгали. За счёт заведения.

Хозяйка руками повела, сама улыбается:

— Прошу к зеркалу, молодой господин. Чудо как хорошо!

И зеркало мне тащат — во весь рост.

Глянул на себя, не узнал поначалу — красавчик. Хоть на свадебный торт втыкай.

Девицы стоят вокруг, ахают, ручки к декольте прижимают.

— Ах, ах, хоть сейчас под венец!

Тьфу.

— Сколько с меня? — спрашиваю.

Хозяйка девиц одним взмахом руки за дверь отправила. Говорит:

— Нисколько, господин офицер.

Стал я спорить, а она:

— Друзьям госпожи Генриетты у нас всегда рады.

Тут я себя альфонсом почувствовал. Это такие мужики, что за женский счёт живут.