Талисман, — говорю, — можешь его открыть? Очень надо.

Стряпчий на меня посмотрел, глаза синевой блеснули.

— Ма-ма. Ма-ма.

Он что, меня мамой назвал? Тогда уж лучше папой… Киваю: надо, котик, надо.

Талисман недовольно прошипел. Потом набрал шифр и повернул ручку. Дверца тихонько щёлкнула и отошла.

— Дмитрий Александрович, — сказала Мирри. — Я посмотрела, у этого стряпчего здесь за дверью тёмная комната. Там лампа с красным светом.

— И что? — говорю. А сам из сейфа бумаги вытаскиваю. Папки, папки с документами, свёртки какие-то, коробочки… Настоящий клад.

— Дмитрий Александрович, это комната для проявления и печати фотографических карточек.

Я на секунду оторвался от бумаг. Вижу, гоблинка волнуется. Говорит мне:

— Мы снимки сделали у Алексеева, срамные… Я могу их проявить, меня отец научил. В тёмной комнате есть реактивы. И бумага есть, и всё что нужно.

— Отлично, займись этим, — командую. А сам в бумаги зарылся.

Чего только не нашлось в бумагах у хитрого юриста. Клиентов у него хватает, сразу видно, и богатых клиентов. Завещания всякие, наследство, имущественные споры в суде… Все по папочкам разложены в алфавитном порядке. Сейф немаленький, а забит полностью.

На отдельной полке, у дальней стенки сейфа, шкатулка стоит — плоская, как чемоданчик. Тоже для бумаг, видно. Посмотрел я на неё, никакой скважины для ключа не увидел. Наверняка замок магический, с секретом. Трогать я её побоялся, мало ли что. Меня в последнее время то и дело магией шарахает от души. Чуть концы не отдал.

Указал Талисману на шкатулку, говорю:

— Открой, пожалуйста. Очень надо.

Стряпчий-Талисман поморщился, сказал:

— За отдельное вознаграждение, сударь. Оплата по тарифу.

Сунулся в сейф, будто принюхивается — разве что усов кошачьих не хватает — фыркнул и дотронулся кончиками пальцев до крышки. Внутри защёлкало, зашуршало, крышка поднялась. Талисман довольно улыбнулся, как кот, который поел сметаны.

Взял я шкатулку, заглянул. Там тоже картонные папочки, но не такие, как в общем отделении. Тоненькие, выглядят как новые. Сразу понятно, не каждый день используются.

Я их открывать стал одну за другой, а там интересное.

Документы на недвижимость, завещание, договор об оказании услуги… Что за услуга, точно не указано, но цена очень неплохая. Люди известные и не очень. А вот и знакомое имя. Я аж вздрогнул — бумажка подписана бизнесменом Алексеевым, и число стоит знакомое. То самое число, когда я бизнесмену клятву на верность давал. И написано опять же — услуга. Ага! Вот это что… Так, так…

Тут меня осенило: если договор на верность услугой называется, и каждый бумажкой заверен, нет ли здесь Рыбака? Он же скольких людей под заклятье подвёл: под верность, под молчание…

Беру новую папочку, открываю и вижу: имя и подпись Ивана Витальевича, полицмейстера нашего. Только тут он не по должности обозначен, а как землевладелец. А неплохой участок у господина полицмейстера, очень неплохой. Кусок земли в пригороде вплоть до речки. И недвижимость в городе и на этой земле — тоже его. Даже план имеется, с разметкой. Ну-ка, ну-ка…

Прямоугольники домов, заборы, сараи всякие, всё чёрточками нарисовано, пронумеровано, и внизу список с этими номерами. Получается, что вся улочка, где здания общин гобов и оргов, в собственности Ивана Витальевича, домовладельца. А за городом, на его земле, тоже здания имеются… Ух ты. Так это же особняки знатных эльвов! Точно, вот трёхэтажное здание — «Дом невинных лилий», то есть бордель красоток-полукровок. А вот особнячок старшего эльва, который чокнулся и наружу почти не выходит.

Меня аж в пот бросило. Зацепил ниточку! Это что же получается — дом знатной эльвийки принадлежит полицмейстеру? Погоди, не спеши, Димка…

Вспомнил я, что эльвы очень землю уважают. За кусок земли, особенно с лесом, деревьями всякими, ручейками, что хочешь отдать готовы. Ещё Альфрид покойный мне говорил, будто главная обида у них на людей за то, что землицу ихнюю распахали. Что деревья рубят, цветочки топчут, а тем эльвам, что победнее, приходится в городе жить. Дым с пылью глотать, грязь месить вместе со всеми. Вместо того, чтобы по травке гулять и птичек слушать…

Вот чем Рыбак прекрасную эльвийку зацепил! Сказал небось: я тебе кусок землицы за городом отдам, хочешь — гуляй, хочешь — на травке сиди. Зачем тебе в городе жить, в простом домишке рядом с оргами желтопузыми и гоблинами зелёными? А ты мне за это отплатишь — верностью и деньгами. Конечно, кто от такого откажется?

Стал я дальше бумажки листать. Так и есть, смотрю — договор. Аренда на девяносто девять лет, на участок земли со строениями и лесом. Как раз там, где бордель находится. И плата арендная точно не указана. Нижняя граница есть, а верхней нету. Дом доходный в договоре указан, с жильцами. Жильцы — это наверняка девицы эльвийских кровей. Типа снимают жильё у владелицы. А уж сколько девицы с клиентов наберут — то неведомо. Я, когда в борделе том был, ни у кого кассового аппарата не заметил, и чеков там не выдавали. Опять же, отмывать доход от воровского бизнеса удобно. Вот где золотые денежные реки с серебряными берегами…

Отложил я договор, взял конверт. Плотный конверт, тяжёлый. Вскрыл я его, достал прямоугольный свёрток. Пластинки какие-то. Завёрнуты в чёрный бархат, и пергаментом переложены.

Развернул одну, смотрю, а это фотографии. На первой компания офицеров в моряцких мундирах, позируют. Фотка старая, видно плохо, но можно кой-кого узнать. Во втором ряду сам Иван Витальевич сидит. Гораздо моложе, чем сейчас. Присмотрелся я, и в третьем ряду разглядел шефа, Викентия Васильевича. Тоже молодой, бравый такой. Значит, они правда вместе служили.

Взял следующую фотку, там бизнесмен Алексеев почему-то. Ну, он ведь родня полицмейстеру, они вроде как на сёстрах женаты…

Наверное, фотки здесь общие, на всех. Алексеев здесь тоже молодой, бородки вообще не видно, но уже важный. Рядом с ним женщина, симпатичная. Между ними ребёнок, мелкий ещё. Ножки пухлые, в туфельках с пуговками, платьице до коленок. Кудряшки, взгляд исподлобья, в руках мячик. Дочка, что ли? Не знал, что у Алексеева есть дети. Сейчас уже взрослая должна быть…

Развернул я ещё одну фотку, и вздрогнул. Сперва показалось, что это тоже семейный портрет. Мужчина в чёрном сюртуке сидит на стуле, рядом с ним по обе стороны — две женщины. Две прекрасные эльвийки. Похожие, как близняшки.

Присмотрелся я, узнал в мужчине Ивана Витальевича. Молодой, как на фотке с офицерами. Только одет в штатское. Видно, со службы ушёл уже.

В одной даме я узнал нашу прекрасную эльвийку, хозяйку борделя. Она-то как раз не изменилась, такая же молодая и красивая. Вторая очень похожа, но всё-таки немножко другая. На вид даже красивее нашей. Стоят, улыбаются. А на руках у мужчины какой-то свёрток, вроде куклы… ребёнок!

Я выронил фотографию. Руки задрожали, я сжал кулаки, чтобы успокоиться. Внизу на фотке написано от руки: "1860".Год рождения Дмитрия Найдёнова.

Меня аж в пот бросило. Ведь прекрасная эльвийка недавно намекнула, что она моя мать, а отец важный человек, знатный и богатый. Ну, конечно, не совсем моя, а прежнего Димки Найдёнова. Но всё равно — вот фотка, и на ней доказательство этих слов. Только кто эта, другая эльвийка? Обе стоят одинаково, положили руки на плечи мужчины, обе улыбаются.

— Ма-ма, — сказал Талисман.

Я подскочил на стуле. Обернулся, а стряпчий позади меня стоит, тоже на фотку смотрит. Смотрит на женщину справа, которую я не знаю.

А Талисман протянул руку, дотронулся пальцем до лица незнакомой эльвийки и повторил:

— Мама.

Так вот кто это! Мама… Та самая эльфийка, которую нашли в лесу, в центре нарисованного круга с загадочными символами. Жертва магического обряда. Я её видел своими глазами, только она была уже совсем не такая красивая, как на фотографии. Кто-то выпотрошил беднягу, как безумный маньяк, и оставил остывать на снегу посреди поляны. До сих пор мутит, как вспомню…