Я понимаю его доводы, но прятаться не очень приятно.

— Я не хочу снова врать сестре.

— А разве ты уже не делаешь этого, тайком встречаясь со мной? — Клэй хватает меня за руки и поворачивает лицом к себе.

Я хмурюсь.

— Зачем ты вообще сказал, если собирался поставить меня в такое положение?

Он гладит меня по щеке большим пальцем.

— Наверное, потому что я привык держать все в себе, и мне приятно кому-то рассказать. К тому же, мне не нравится скрывать это от тебя.

Его слова, или уязвимость в них, заставляют мое разочарование испариться. То, что должно было стать трудным решением, вдруг стало очевидным.

— Тогда я ничего не скажу, — шепчу я.

Клэй замирает, его глаза расширяются от облегчения.

— Ты серьезно?

— Да, — мои губы изгибаются.

Он оглядывается через плечо.

— Пойдем в мой номер.

В его голосе слышится настойчивость.

— Это не противоречит правилам?

Он притягивает мой рот к своему, целуя меня, пока у меня не перехватывает дыхание.

— Мне похуй.

24

КЛЭЙ

— Все чисто? — шепчет Нова.

Я смотрю в обе стороны.

— Пока да.

Мы пробираемся по коридору к моему номеру. Я вожусь с карточкой, пока свет не загорается, и мы забегаем внутрь.

— Вау. Вот что значит жить светской жизнью.

Я не могу удержаться от улыбки. Некоторые девушки заботились бы об удобствах, захотели бы переспать со мной в дороге в пятизвездочном отеле. Она здесь не для этого.

Нова совершает экскурсию, осматривая каждый дюйм моего дома на одну ночь, в то время как я наблюдаю за ней.

Она такая красивая. Дело не только в ее розовых волосах, ярких глазах и полных губах. Даже не в ее груди, которая кажется маленькой и идеальной в моих руках, и не в вызывающем привыкание аромате ее кожи.

Дело в ее открытости и принятии. Как она готова на все и находит солнечный свет в самый мрачный день.

Нова открывает мой холодильник, ее глаза расширяются.

— Боже. Ты мог бы открыть бар.

Она берет одну бутылку за другой и расставляет их.

— Я никогда даже не слышала об этом, — говорит она, изучая этикетку.

— Ты хочешь это? — спрашиваю я.

Она вертит ее в руках.

— Я выпила достаточно вина за ужином, но бутылка красивая.

— Тогда бери, если ты считаешь ее красивой.

Нова улыбается и ставит бутылку на место. Затем она поднимает крышку стоящего рядом серебряного ведерка.

— Хм, в ведре даже есть лед.

Я пожимаю плечами.

— Сервис.

Она качает головой, как будто это самая нелепая вещь, о которой она когда-либо слышала.

— Значит, ты не можешь застелить или расстелить свою постель без посторонней помощи? Тебе явно переплачивают.

Черт, эта девушка просто дикая. Я цепляюсь за каждое ее слово.

То, как она рассыпалась под моими руками в лимузине, это одно. У меня был соблазн держать машину в круге всю ночь, чтобы прижать ее к сиденью и заставить потерять рассудок, пока единственным словом, которое она знала, было мое имя.

Но то, что она пообещала хранить мой секрет, значит гораздо больше.

Люди улыбаются мне в лицо целыми днями, но тех, кто искренне поддерживает меня, очень мало.

— Твой балкон соединен с остальными? — Нова открывает шторы и выглядывает наружу, не обращая внимания на то, что творится у меня в голове.

— Да.

Я подхожу к ней сзади, и ее тело согревает меня.

— Но здесь, — я кладу руки по обе стороны от нее, прижимаясь пахом к ее спине, — стекло кажется достаточно толстым, чтобы приглушить звуки.

Она поворачивает голову, ее профиль — сплошное искушение.

— Что это за звуки? Как ты смеешься над моими шутками?

— Больше нравится, когда ты стонешь мое имя, пока я трахаю тебя. Быстро в первый раз, медленно во второй. В третий я позволю тебе выбрать, — бормочу я, завладевая ее губами.

— Твое колено, — говорит она, когда я вздрагиваю, опускаю шторы на место и отстраняюсь.

— Все в порядке.

— Разве ты обычно не принимаешь ледяную ванну? — Нова пытается выскользнуть из-под меня.

Ее радостное возбуждение исчезло. Я хочу его вернуть.

Я хватаю ее за запястье.

— После.

— Клэй.

— Нова. Мне. Нужна. Ты, — тихо говорю я между поцелуями. Прижимаю ее спиной к окну, пока она снова не тает.

Сегодняшний вечер был хорош. Я не помню, чтобы время, проведенное с кем-то, было таким насыщенным. Мне нравилось, что я мог дать ей все, что она хотела. Но я также знал, что ей все это безразлично.

Нова вписалась сюда. Она бы вписалась куда угодно.

От этой мысли у меня заколотилось сердце. Я всегда считал, что должен пройти через эту жизнь в одиночестве, но кто сказал, что я должен это делать? Она может оставаться здесь столько, сколько захочет. Ни какая карма не настигнет ее. Мы будем заниматься своими делами, пока они не закончатся...

Потому что ей бы это понравилось. А не потому, что я не готов ее отпустить.

Я кручусь и поднимаю ее. Ее платье задирается, когда ноги обхватывают мои бедра. Я привык поднимать сотни фунтов, а она — ничто по сравнению с ними.

Нова обхватывает меня за плечи. Ее тело сладкое и мягкое, а я твердый и голодный.

Возвращение в лимузин завело меня. Я хочу ее всеми возможными способами. Я хочу превратить ее в жидкость. Почувствовать, как она тает вокруг меня, впитать немного ее гребаной яркости.

Я опускаю ее на пол, чтобы расстегнуть молнию на платье и снять его с нее. Под ним ничего нет.

— Господи, — я любуюсь ею.

Она смеется, прижимая руку к шее.

Ее бледная кожа сияет в лунном свете, а от изгиба ее груди и выпуклости бедер у меня пересыхает в горле от желания. Я не вижу веснушек, покрывающих ее плечи, но по памяти прослеживаю их.

Ее груди круглые и мягкие, а ее киска чертовски совершенна.

— Слишком, блядь, красивая, — говорю я, опускаясь на колени.

Бедра Новы дрожат, когда я целую ее нежную кожу. Она прижимается ко мне.

— Ты снова готова? — спрашиваю я.

— Ты шутишь? У тебя как будто волшебное прикосновение.

Она наклоняется, чтобы дотянуться до пуговиц моей рубашки, расстегивая их одну за другой, пока я не избавилась от всех них.

— Да, особенно когда я с тобой.

Я смотрю на нее снизу вверх, поглаживая пальцами ее влажный центр. Ее губы приоткрываются, когда я обвожу большим пальцем ее клитор.

— О боже, — она наклоняется ко мне, закрыв глаза.

— Я же говорил тебе, милая. Меня зовут Клэй.

Я прижимаюсь к ней ртом и сосу.

Она стонет.

Громко.

Она такая чертовски сладкая. Влажная и желанная, выгибается навстречу моему лицу, даже прикусив губу.

Я бы отказался от кислорода, если бы это означало остаться здесь навсегда.

— Да, вот здесь, — шепчет она. — У тебя может быть запасная карьера. Ну, знаешь, если эта история с баскетболом провалится.

Я раздвигаю ее пошире и в отместку легонько прикусываю ее.

Вместо того чтобы пискнуть, она лишь громче стонет.

Ну и похуй. Моя сладкая девочка любит острые ощущения.

Ее руки перемещаются к моей голове, пальцы вцепляются в мои волосы. Мне это нравится. Это ее способ сказать мне, что ей нужно.

Сегодня я не буду торопиться.

Раздается стук с другой стороны окна. Мы не можем видеть сквозь занавески, но глаза Новы устремляются на меня.

— Не обращай внимания, — говорю я, прижимаясь к ее коже.

Но она разрывается между тем, что ее прервали, и мной.

Черт, это не сработает.

Я встаю.

Человеку на балконе лучше исчезнуть. У кого хватит ума на это?

Я отодвигаю край занавески и смотрю сквозь стекло.

Новичок.

Игнорировать его не вариант, благодаря Нове.

Убийство не намного лучше, хотя сбросить его с балкона прямо сейчас — это уже кое-что.

Я приоткрываю дверь, чтобы можно было поговорить.

— Что случилось? — спрашиваю я самым непринужденным тоном, на который только способен. Вкус Новы все еще ощущается на моем языке.