*** Повествование от лица Максима ***

Вернулся домой.

— Навестил, мать его Ангелину! Пёрся, как влюблённый придурок. С цветочками этими… А она спит у этого на плече, — я злился, как какой-то малолетка. Даже двухчасовое проветривание мозгов не помогло. Она ещё… Выдала вчера, что у неё в жизни всё усложнилось ещё больше. — Сколько ещё вся эта чертовщина будет стоять на нашем пути? — стал злиться ещё больше. — Ладно. Надо успокоиться… — приказал себе, и вспомнил вчерашний вечер. Звонок её «старого друга». Как чуть с ума не сошёл, поняв, что с ней беда. В таком состоянии ехал в больницу, что чуть в аварию не угодил. — В одном она была права. Тащить отношения в одиночку чертовски тяжело… — будто ты готов отказаться их тащить… Я даже ухмыльнулся этим мыслям.

Так и сидел, ухмылялся, пока не вспомнил, как увидел её впервые. В коридоре университета. И подумал: кому-то повезёт… Вот бы она была со мной в группе… И как же я охренел, когда увидел её на паре. Сразу было видно, что она особенная. Не такая, как все. Ещё в первую неделю учёбы все перезнакомились и начали формироваться группки по интересам. Она не искала общения сама, но всегда была готова помочь, если её просили. Отдавалась учёбе больше, чем обычный студент. В спорте — лучшая в группе. Всегда удивлялся странному сочетанию в ней: независимости — её даже можно было назвать одиночкой, и способности влиться в коллектив так стремительно, будто она много лет знакома с людьми. Я сразу понял, что у неё свой путь и она точно знает чего она хочет. Для меня она выделялась, как светящийся маячок. Не только в группе, но и во всём университете. Да и вообще, во всём круге моего общения.

Следующее воспоминание вызвало улыбку. Как же она покраснела, когда я поздравил её с днём рождения во время пары. Она была так мила, что, все парни группы пустили слюни. А я тогда подумал, что она должна быть моей.

И какой кайф был, когда мы стали встречаться в университете. Она всё твердила, что ничего серьёзного между нами быть не может. А я не придавал этому значения… А она и правда разорвала отношения. Мне тогда показалось, что она стала открываться мне, но испугалась. Потом я потерял её из виду на несколько лет. И снова охренел, увидев её в своём отделе. Появилась надежда, что я снова смогу завоевать её. Но она всё продолжала придерживаться своего правила.

А потом она наконец открылась мне. И, кажется, я пробился сквозь её панцирь одиночества. В голове, как вспышки, стали всплывать воспоминания о её поцелуях. Даже мурашки побежали по телу. И снова появилось то чувство невероятного счастья. С ней я — самый счастливый человек на земле.

— Но почему-то позволяешь какому-то говну в её жизни всё испортить. И лишить вас обоих этого счастья… — упрекнул я самого себя.

Но упрямства у неё столько, что иногда нет сил бороться… Вспомнил день, когда ушёл. Как она упёрлась бараньим рогом в свою затею. Вышел от неё и сразу же пожалел об этом. Но вернуться не решился. Знал, что она поступает неправильно. Да, ещё её слова, что она не изменится, даже ради меня, сильно задели меня…

— А если этот индюк был прав? Если бы я не ушёл, то смог бы переубедить её не участвовать в этой затее с провокацией маньяка… И её бы не ранили, — но каким-то чудом из-за всего этого воскрес её брат… — У твоей любимой малышки всё сложно…

Решил пообедать и снова поехать к ней. Даже, если этот перец будет там виться вокруг неё, всё равно останусь. Я стал разогревать еду, раздался звонок в дверь. Я пошёл к двери и посмотрел в глазок.

— Фига себе! — чертыхнулся я, но открыл. Передо мной стоял сам Алексей Цветков — старый друг Ангелины.

— Могу войти? — без приветствия спросил он. И вид самоуверенный такой сделал. Я отошёл молча, пропуская его. А в следующую секунду до меня дошло.

— С Ангелиной всё нормально? — быстро спросил я, уже успев испугаться.

— Да, — просто и спокойно ответил он. Я выдохнул резко возникшее напряжение, а он снова заговорил: — Я тут по своей инициативе, — какой это ещё такой инициативе? — Ты зря ушёл утром.

— Пожалуй, что так, — согласился я.

— Она расстроилась.

— А ты, конечно, доложил… — не сдержал я своё недовольство.

— Что у вас происходит?

— Твоё какое дело?

— Сам знаешь какое, — вот самовлюблённый павлин! Ещё и не скрывает, что клинья подбивает к моей Ангелине! Я даже разозлился.

— Мы сами разберёмся. Без посторонней помощи.

— Ну да… — без ехидства, но таким тоном сказал он, будто ему-то точно известно разберёмся мы или нет. Хотел послать его, чудом удержался.

— У тебя всё? — он так внимательно уставился мне в глаза.

— У неё непростая жизнь. Ты либо принимаешь это… — и молчит.

— Либо? — ненавижу такие финты ушами, ты или говори, или молчи, а-то сказал и замолчал многозначительно так. Бесит.

— Либо не мучай её.

— Ещё твоих советов мне не хватало.

— А я тут не ради тебя.

— Меня учит тот, кто бросил её, когда у неё в жизни был полный трэш и всё рухнуло, — вижу, что это задело его за живое. А нечего мне нравоучения тут свои высказывать.

— За то решение я расплатился, потеряв её, — спокойно ответил он. Мне даже совестно стало за свой грязный приём. — Ты знаешь о её матери? О брате? Они никуда не денутся из её жизни… — стал он задавать и говорить какие-то странные вещи.

— У меня есть семья, я знаю, что это такое… — я посмотрел на него с упрёком. Будто семья — это обуза какая-то!? Придурок!

— Значит, не знаешь… — как-то странно посмотрев на меня, заключил он. И продолжил: — Её мать в психиатрии. И брат теперь тоже. Плюс, брат под следствием и дальнейшими судами, — этим он меня ошарашил. Про маму Ангелина упомянула вскользь. Что после потрясений от смерти сына и мужа, та заболела… — и этот индюк это понял. — Подумай над этим… — заявил он мне, с таким видом уверенным, будто он-то бы и думать не стал и всё бы решил. — Потому что одно дело связать свою жизнь с любимой женщиной. Жить счастливой, беззаботной жизнью. И совсем другое — взять на себя обязательства сразу за три жизни. Ты сбежал, когда она затеяла поимку маньяка. Причинил ей боль. Ты, конечно, этого не видел… Но, если она тебя снова впустит в своё сердце, а ты его снова разобьёшь, она больше не сможет никому доверять, — он выдержал паузу. Типа, чтобы до меня лучше дошёл смысл… — А ей нужна помощь и поддержка.

— Твои конечно же? — не выдержал я его занудства, и съязвил.

— Перестань вести себя, как ребёнок. Прими решение, как мужчина. Думая не о себе, а о ней. Если уверен, что не подведешь её, будь рядом. Если не уверен, уходи, — меня взбесили его нравоучения.

— Выметайся, — сказал я, открыв дверь. Он почти вышел, но будучи уже на пороге, добавил:

— Что бы ты не решил, я буду рядом с Ангелиной и её семьёй всегда. Это ты тоже должен иметь ввиду. Глупые ревности неуместны. Любой её выбор я приму и поддержу. Так поступают взрослые люди, — и он вышел наконец. Индюк! Ещё больше меня разозлил.

Я закрыл за ним дверь, прошёл на кухню и сел. Вспомнил, что собирался поесть, пока этот напыщенный не пришёл. Сел всё-таки обедать, а аппетита нет. Стал думать над тем, что он сказал.

— Да, ладно. Вы справитесь! Пусть она этого пока не сказала, но она неравнодушна ко мне… — а потом всплыли слова Ангелины: «Я всегда такой была. И всегда буду». В тот момент они были для меня, как пощёчина — я не изменю себя даже ради наших отношений… Даже ради тебя — вот, что я услышал в них. Наверняка, это было сказано в горячке… Также, как принятое мною решение в тот момент. И ещё одно: «Я не могу просить тебя продолжать тянуть нас… Наши отношения». — Видимо, это она и имела ввиду. Что наши отношения никогда не будут обычными и нормальными. Потому что у неё есть обязательства перед семьёй… — стало так тяжело на сердце. В голове всё крутились все эти мрачные мысли. А потом всё стало так ясно. — Всё ведь просто! Достаточно представить, что её не будет в моей жизни. Идиот! — я ударил себя в лоб. — Это же бредятина! — стало даже смешно, что это вообще возникло в моей голове. — Легко наверняка не будет. Но лучше тяжело вместе с ней, чем легко, но без неё… — я сорвался с месте, схватил ключи и поехал к ней.